Охотник на ведьм (ЛП) - Блайт Гиффорд

— Точно? Вы же приехали совсем недавно. Вам сложно, наверное, упомнить их всех. — Тут его озарила новая мысль. — Хотя, может, кузнец и прав. Бесси, вдова Уилсон, по слухам давно занимается ворожбой. И она пропустила воскресную службу.

Александра немного отпустило. Быть может, мать Маргрет невиновна. Но не получится ли так, что, пытаясь защитить одну, он навлечет ложное обвинение на другую? Нет. Ворожба стоит в шаге от колдовства.

Он кивнул.

— Нужно привести ее и опросить в присутствии старост.

Диксон выглянул в окно.

— Идемте. Если выйдем прямо сейчас, то вернемся к полудню.

Он поднялся наверх за плащом, попутно размышляя о том, не позволил ли жалости затуманить свою беспристрастность. Маргрет Рейд скрывала что-то еще. Священник сказал, она привезла письмо из своего старого прихода.

Письмо, в котором не говорилось ни слова о ее сумасшедшей матери.

Глава 5.

Когда Александр вышел на улицу, накрапывал дождь. В воздухе висела плотная, как туман, морось. Вокруг кузнеца и его жены толпилась и внимала их небылицам кучка местных крестьян.

— Значит, ведьма это вдова Уилсон? — спросила его жена кузнеца.

— Пока неясно, — ответил Александр.

Рядом фыркнула какая-то женщина.

— Я бы не удивилась. Говорят, в свое время она развлекала солдатню, если вы понимаете, о чем я.

Диксон махнул в сторону юга.

— Ее дом вон там, на холмах за графской башней. Далековато, но не настолько, чтобы пропускать службы, чем она частенько грешит.

Когда Александр вместе с Диксоном  ступил на тонкую тропку и двинулся в путь, за ними, держась на расстоянии, последовали не только двое мужчин, которых священник попросил о помощи, но и все желающие увидеть, как изловят ведьму.

Пока текло время и тянулась дорога, Александр терзался, ломая голову над тем, что же он делает, умалчивая о матери Маргрет: защищает ли невиновную или покрывает падшую.

У башни Оксборо они задержались, чтобы рассказать графу о том, что произошло, а потом углубились в холмы и пошли вдоль русла бурлящей реки к ее истоку. Некоторые, включая жену кузнеца, к тому времени повернули назад, но с полдюжины человек по-прежнему плелись за ними по пятам, сохраняя безопасную дистанцию. Когда они добрались до места, солнце совсем скрылось за тучами, и жилище вдовы Уилсон погрузилось в тень.

Ее крохотная хижина, самая плохонькая из всех, что Александр видел в деревне, стояла на подветренном склоне холма. Состояла она явно из одного помещения, на скате крыши заместо трубы была проделана дыра для отвода дыма.

— Она живет одна? — спросил он.

Диксон кивнул.

— Муж ее был пастухом. Он умер пару лет назад от лихорадки. Ей дали жетон нищенки, чтобы побираться, но она ни разу им не попользовалась.

Они постучали в дверь. Никто не ответил.

— Да это точно она, — крикнул кузнец, который еще час назад ни в чем не был уверен. — Всего разок взглянула на наш дом и наложила на меня проклятие. Вот и нога уже заболела.

Александр оглянулся. Долину внизу заволокло туманом — мирным, таинственным.

Входная дверь была крепко заперта на засов. Изнутри не доносилось ни звука. Диксон постучался еще раз.

— Вдова Уилсон! Это преподобный Диксон. Ответьте, вы дома?

— Уходите! — отозвалась она, наконец.

— Вдова, нам необходимо поговорить с вами, — произнес Александр в щель между досками. — Откройте дверь.

— Говорю вам, она ведьма! — вскрикнула позади какая-то женщина, и толпа испуганно загудела.

— Сжечь ее!

— Тихо! — осадил их Александр, чтобы остановить панику.

— Никакая я не ведьма! — взвизгнул голос за дверью.

— Так это или нет, мы выясним в свое время, — сказал Александр. Эта неуклюжая официальная фраза, которой его научили, была слабым оружием против их страха. — А теперь открывайте дверь.

Тишина.

Наконец дверь, скрипнув, приоткрылась, и на него уставились слезящиеся глаза. Вдова Уилсон оказалась пожилой женщиной, сгорбленной и высохшей. Если ей и впрямь доводилось развлекать солдат, то, наверное, в самую первую кампанию Монтроза.

— Оставьте меня в покое.

Александр вывел ее наружу, загораживая от тех, кто был готов свершить суд прямо на месте.

— Куда можно ее поместить?

Диксон нахмурил брови.

— Тюрьмы у нас нет, деревня-то маленькая. — Он окликнул одного из крестьян: — Роберт, может, к тебе в сарай? — Тот кивнул.

Вдову затрясло, и Александр это почувствовал.

— Я ничего не сделала.

— Тогда вам нечего опасаться. — Он лгал и осознавал, что лжет. Вдову Уилсон при любом исходе ожидали впереди тяжкие испытания.

***

Уже смеркалось, когда вдову Уилсон поместили под замок в сарае мельника. Сыну его заплатили за то, чтобы он сторожил ее, и наказали всю ночь не давать ей спать. Обычно ведьму сперва допрашивали и держали без сна только в том случае, если она отказывалась отвечать, но Александр счел, что перемена порядка ускорит дело.

Впору было торжествовать, но вместо этого на душе у него было неспокойно.

Пока они месили грязь, возвращаясь через холмы в деревню, он выслушивал все новые и новые обвинения. Этого сглазили. Тот видел, как она ворожит. У третьего пал теленок и занемогло дитя. Все свои беды они с готовностью переложили на старуху, чья вина еще не была доказана. Можно было даже не сомневаться: когда старосты пригласят свидетелей, явится вся деревня.

К тому времени, как Александр поднялся в свою комнату, туман снаружи сменился настоящим дождем. Придвинув поближе свечку, он разложил на столе трактаты о колдовстве вместе со своими записями, оставшимися после обучения в колледже.

Он должен быть готов. Должен быть полностью уверен в своих силах.

Прежде чем углубиться в чтение, он достал и положил рядом медное шило, приобретенное за свой счет.

Длиною около восьми дюймов, оно имело удобную граненую рукоять, чтобы не скользить в руке.

Чистое, новенькое, ни разу еще не использованное, шило дразнило его, поблескивая в мерцании свечи. Всем остальным этот инструмент дарил Скоби в знак того, что ученик заслужил право пускать его в ход.

Всем, кроме него.

Хватит ли тебе знаний, чтобы выявить ведьму? Какие секреты мог утаить от тебя Скоби?

***

Обучение Александра оборвалось вскорости после того, как он признал одну женщину невиновной. Скоби, кажется, был несколько разочарован, но только вздохнул и оспаривать его решение не стал. До следующего раза.