Ромео стоит умереть - Олег Рой

— Вы уже немного освоились, — говорила директриса, сложив губы в фотоулыбке, натуральной, как порошковый сок, — и поняли, что у нас начисляются и снимаются баллы. Речь идет не только об оценке ваших знаний на уроках. Баллы можно получить или потерять в любой момент — на перемене, на отдыхе… такова наша методика. Это поможет вам пройти хорошую подготовку. Вы всегда должны быть готовы к любым испытаниям.

— А это разве законно? — раздался голос из задних рядов.

— Господин Максимов, не ошибаюсь? — Как директриса сумела разглядеть спрашивающего, оставалось загадкой. — Выйдите сюда, пожалуйста, и озвучьте свои требования. Возможно, вы правы, и в таком случае вам нечего делать в нашей академии.

Максимов, невысокий рыжеватый парнишка, явно растерялся и забормотал что-то.

— Хорошо, — директриса снова улыбнулась, — вопрос с претензиями господина Максимова мы решим в индивидуальном порядке. А те, кого устраивают наши порядки, должны стараться заработать как можно больше баллов. К концу семестра мы подведем первые итоги. Не хочу вас расстраивать, но студенты, набравшие минимальное количество баллов, будут из академии отчислены. Всем понятно?

Первокурсники потрясенно молчали. Получалась какая-то игра на выбывание, «Дом‑2» или «Остров». Неужели их осознанно хотят стравить между собой, сделать так, чтобы все играли против всех? Но зачем это инициатам?..

Вечером их неизменная троица собралась на стратегическое совещание.

— У меня ощущение, будто нас нарочно стравливают, — заметил Олег, почесывая за ушком блаженно мурлыкающую Маркизу — в отличие от Юли, Волкова кошка просто обожала.

— Они это и делают. Не пойму зачем. — Юля поджала под себя ноги.

— Проверяют на твердость, — пожала плечами Алиса. В полосатом рыже-белом свитере она выглядела как-то очень по-домашнему мило.

— А вы не обращали внимания на то, сколько здесь старшекурсников? — вдруг спросил Олег.

Юля задумалась. И вправду, похоже, основная масса обучающихся в академии — первокурсники. Второкурсников было в разы меньше, а те немногие из старшекурсников, которые ей встречались, держались очень замкнуто и на контакт с малолетками не шли. Похоже, и вправду большинство набранных вылетают с первого же курса. Как и сказала директриса.

— Ты прав, — задумчиво произнесла Алиса. — Я раньше не обращала на это внимания, но ты прав.

— Не нравится мне такое стравливание. — Олег поморщился. — Предлагаю держаться вместе.

— Будем Антантой[4], — хмыкнула Юля, — то бишь тройственным союзом. А что, про нас уже и так треплются, а так хоть польза будет…

6. Искушения

Еще по-летнему теплый, но по-южному навязчивый ветер с Москвы-реки ерошил волосы, щекотал щеки и нос выбившимися из прически прядками. Алиса все пыталась заправить их обратно, но они все равно вылезали.

— Ты знаешь, что ты очень красивая?

Криш, повернувшись спиной к ветру, прищурившись, смотрел на нее. Девушка смутилась.

— Я не красивая, — сказала она тихо, — вот Юля, например…

— Да что ты понимаешь в девушках! — Криш засмеялся. — Да, я заметил, что ваша Юля пользуется вниманием мальчиков на курсе. Но спроси у нее, нравится ли это ей. Не нужно нравиться многим, достаточно нравиться кому-то одному. Тому, кому ты будешь казаться лучшей…

Не умело доселе любить

Сердце мое… не умело! Клянитесь вы, очи!

Я не видал красоты до сегодняшней ночи!..

— Это Шекспир? — Алису завораживал его голос, меняющийся, когда Криш читал стихи, становящийся более мягким и более настойчивым в то же время.

— Да. — Криш улыбнулся, отвел от ее лица волосы, и от этого мимолетного прикосновения сердце Алисы гулко забилось. — Вы же, кажется, ставите «Ромео и Джульетту».

— Я не участвую, — призналась Алиса. Ей было очень приятно рядом с Кришем, но вместе с тем как-то страшно. Слишком неожиданно и быстро развивались их отношения. Поэтому она с удовольствием увела разговор от темы чувств. — Хотя, возможно, и надо было, учитывая вашу балльную систему… Кстати, скажи, а зачем все это? Зачем нас стравливают?

— Пойдем, — Криш потянул ее за руку, — ты должна понять одно: это урок и это испытание на прочность. Человек не учится ничему, что далеко от него, что он не прочувствовал и не пережил сам. Я не могу ни рассказать тебе, как будет вестись обучение, ни сделать за тебя выводы. Вся суть: чтобы каждый из вас сделал их сам. Могу сказать только, что никто не желает вам зла. Из вас и хотят сделать… из тех, кто понимает и чувствует, элиту общества, людей, способных бороться и умеющих видеть суть вещей, несмотря на любую маску.

Криш умел быть убедительным. Его слова казались девушке логичными, и она кивнула.

— Кстати, знаешь что для меня главное в трагедии «Ромео и Джульетта»? — спросил Криш, хитро покосившись на свою спутницу. — Готовность дерзать, сражаться за свою любовь и право, хоть ненадолго, но быть вместе. Если бы про этих юных возлюбленных писали греки, все закончилось бы мрачной сценой, в которой слышалась бы тяжелая поступь рока, предназначения. Нельзя преступать законы и любить человека из враждебного рода, наказание неизбежно. А у Шекспира это не так. Его влюбленные борются до последнего. Он — певец нового времени, новой веры в человека как в существо, способное самостоятельно принимать решения, как существо, борющееся за это право.

— Это лекция? — улыбнулась Алиса, на самом деле заслушавшаяся тем, что говорил Криш.

— Нет, это совет. И… признание в любви. — Он взял ее руки в свои сильные ладони.

Алиса окончательно смутилась. Ей вспомнились его губы. До головокружения отчетливо, что стало страшно. Нет! Она не готова! Рано! Еще слишком рано!..

— Я не тороплю. — Криш выпустил ее руки. — Просто хочу, чтобы ты знала, что я буду тебя ждать. Столько, сколько потребуется. Поняла?

Девушка кивнула.

— Вот и хорошо, — сказал Криш как ни в чем не бывало. — Пойдем, неподалеку есть очень уютное кафе. Девушек нужно кормить не баснями, а правильно приготовленным тирамису и клубникой со взбитыми сливками.

…Алиса постучала в комнату Олега и тут же рванула дверь на себя. После встречи с Кришем она просто не могла оставаться в одиночестве! Ей требовалось с кем-то разговаривать, кружиться по комнате — в общем, как-то тратить ту энергию, которая выработалась в ней от нервной эйфории.

— Привет! — выпалила она. — Ты, наверное, меня уже потерял!

И замерла на пороге, потому что к ней одновременно повернулись сидящие рядышком у компьютера и Олег, и Юля. К тому же было очень непохоже, чтобы они разыскивали Алису или вообще хоть сколько-нибудь волновались по поводу ее отсутствия.

— Привет, — отозвалась Красицкая. — Олег помогал мне с вычислениями. До сих пор не понимаю, зачем нам эти математические дисциплины…

— Во-первых, они отлично тренируют мозг, а во‑вторых, практически полезны, так что знать хотя бы основы необходимо, — учительским голосом ответил Олег.

Алиса как-то сразу сникла. Похоже, кроме прыгающего вокруг и облизывающего ее руки Чуда, ей тут никто не рад. Она почесала щенка за ушами и посмотрела на парочку, снова отвернувшуюся к компьютеру.

— Ну и хорошо, что все в порядке. Просто зашла сказать, что вернулась, — пробормотала она, отступая за дверь, — пожалуй, я пойду к себе.

— Ужинать с нами будешь? — спросил Волков, не отрываясь от компьютера.

— Нет, спасибо, я недавно поела…

Девушка осторожно закрыла дверь. Останавливать ее никто не стал. Но радостное возбуждение вдруг погасло, как перегоревшая лампочка. Алиса вернулась в свою комнату, подхватила на руки вышедшую встречать хозяйку Маркизу и уселась в кресле, рассеянно поглаживая кошку.

Она ни о чем не думала, просто смотрела в темноту за окном, где плавал огонек ее лампы. Заблудившийся одинокий огонек…

* * *

То, что Алиса встречается с Кришем, не было новостью. И все равно эта мысль царапала, как ржавый гвоздь. Олег подмечал случайные взгляды, которыми обменивались эти двое, разглядывал Криша на его уроках, видел, что молодой преподаватель нравится большинству девушек с их курса, и сдерживал невольное раздражение, не позволяя этому чувству прорваться. Криш казался ему позером — он явно играл на публику. Становился, небрежно облокотившись о стол какой-нибудь студентки, та млела и таяла от близости кумира, и Криш не мог не знать и не замечать этого. Конечно, замечал и мило беседовал с окружавшими его во время перерывов девушками. Он привык к женскому вниманию и пил его большими жадными глотками, не забывая сохранять на красивом лице загадочно-равнодушное выражение и говорить: «Маша (Катя, Кристина, Станислава — нужное подставить), я очень рад, что вы интересуетесь моим предметом…»