Великое море. Человеческая история Средиземноморья - David Abulafia

была "цивилизация" в полном смысле слова, культура, которая в значительной степени вращалась вокруг городов со всеми их специализированными ремеслами. У Кносса были города-спутники Кацамба и Амнисос, которые выполняли функции морских портов, а Амнисос упоминается в египетских текстах. Здесь строились и причаливали минойские флоты, и (судя по находкам керамики) торговые экспедиции отправлялись на Пелопоннес и Додеканес, включая Родос, затем в Милетос и, возможно, в Трою.21 О первом затонувшем минойском корабле, обнаруженном морскими археологами, стало известно только в начале XXI века на северо-востоке Крита. Корабль длиной десять или пятнадцать метров нес десятки амфор и больших кувшинов, использовавшихся для перевозки вина или масла вдоль побережья Крита примерно в 1700 году до нашей эры. Его деревянная конструкция полностью разрушилась, но на критской печати изображено одномачтовое судно с клювовидным носом и высокой кормой, и, вероятно, именно так оно выглядело.22

Доказательства наличия внешних связей и идиосинкразической реакции на них появляются с появлением письменности на Крите. Печати с пиктографическим письмом начинают появляться примерно с 1900 года, так что развитие письменности, похоже, совпадает с первым этапом строительства дворцов. К концу периода Старого дворца на свет появляется большое количество документов: описи полученных или хранящихся товаров, включая дань с тех, кто обрабатывал землю, которую нужно было выплатить правителю или божествам Кносса. Основной функцией письменности было ведение счетов, и за писцами, очевидно, стояла эффективная и требовательная администрация. Некоторые из символов напоминают египетские иероглифы, что указывает на то, что критская письменность черпала вдохновение в египетском письме. Возможно, из-за того, что звуковая система критского языка была иной, большинство знаков, которые действительно были разработаны, были совсем не египетскими. Таким образом, идея письма могла быть заимствована, но система письма - нет.

Пожары и сильные землетрясения положили конец первому дворцовому периоду в восемнадцатом веке до нашей эры. Фест пришлось полностью перестраивать. В святилище на горе Юктас собрались жрец, жрица и юноша, чтобы умилостивить сотрясающих землю богов; юноша был принесен в жертву, но затем обрушилась крыша, похоронив тех, кто напрасно принес его в жертву.23 Учитывая историю о юношах и девушках, посланных из Афин на корм Минотавру, нет причин сомневаться в том, что на минойском Крите практиковались человеческие жертвоприношения. После нескольких промежуточных попыток восстановления возник комплекс Нового дворца, который - несмотря на дальнейшие пожары и землетрясения - до сих пор можно увидеть в Кноссе, образно реконструированном около 1900 года сэром Артуром Эвансом, с его яркими фресками, лабиринтом камер, "царскими покоями" на нескольких уровнях, большим двором и церемониями, которые можно смутно представить: ритуал или спорт прыжков на быках и большие процессии, приносящие дань богине Потнии.24 Период Нового дворца длился примерно с 1700 г. до н. э. по 1470 г. до н. э., закончившись впечатляющими землетрясениями и извержениями вулканов, которые также положили конец кикладской цивилизации на острове Тера. Некоторые фрески изображают оживленную дворцовую культуру: на одной из них изображены придворные женщины, часто с обнаженной грудью, сидящие вокруг того, что должно быть центральным двором, хотя не стоит обольщаться этими картинами, которые являются интеллектуальной реконструкцией из небольших фрагментов. Большинство комментаторов превозносят этот образ минойской культуры как счастливой, мирной и уважающей женщин; но важно не навязывать современные ценности, и то, что мы видим на фресках, - это жизнь элиты - княжеского двора или коллегий жрецов и жриц. Здесь уместен вопрос о том, были ли дворцы на самом деле или также храмами. В этих зданиях жила придворная культура, вращавшаяся вокруг религиозных культов, в которых богиня-змея играла особенно важную роль, вероятно, как хтоническое божество; как и в других ранних средиземноморских культурах, женские божества были доминирующими.

В этот период значительно расширились внешние контакты. Египетская алебастровая крышка, найденная в Кноссе, датируется примерно 1640 годом. Двести лет спустя гробница египетского визиря Рехмира под Луксором была расписана изображениями Кефтиу, приносящих дары; гости были одеты как критяне, с их килтами и полуобнаженными телами, а название Кефтиу напоминает о библейском Кафторе, который был Критом. Фрески помечены: "Дары от князей земли Кефтиу и островов, которые находятся посреди моря". Взамен критяне получили слоновую кость, каменные кувшины с благовониями, золото и колесницы в панелях, готовые к сборке - это были не грубые наборы для самостоятельной сборки, а престижные украшенные транспортные средства.25 Однако Крит не захлестнул поток иноземных артефактов, и минойские художественные стили не были пропитаны иностранными образцами. Минойцы были уверены в своем собственном стиле, который представлен некоторыми из самых известных находок в Кноссе: фигурками богинь-змей с обнаженной грудью; изящными кубками, украшенными узорами из осьминогов. Более того, минойская культура экспортировалась: изящная керамика, произведенная на материковой части Греции, демонстрирует те же узоры и формы, включая узоры из осьминогов.

Именно в этот период критяне отказались от иероглифов; они записывали свое имущество слоговым линейным письмом А, менее красивым, чем иероглифы, но более быстрым в написании. Похоже, что в этих документах они использовали лувийский язык, индоевропейский язык, родственный хеттскому, на котором также говорили на западном побережье Анатолии и, если верить найденной там печати, в Трое XII века.26 Лувийский язык широко использовался для официальной переписки между дворами, и его использование на Крите не означает, что некоторые или все критяне произошли от анатолийских лувийцев; главное, что минойцы (в отличие от троянцев) создали цивилизацию, которая не была просто анатолийской.

 

IV

 

Восстановление критских дворцов совпало с новым всплеском энергии на Кикладах, особенно в Акротири на Тере, примерно между 1550 и 1400 гг. до н.э. Тера могла быть заселена выходцами с Киклад, критянами или представителями всех многочисленных народов, живших у берегов Эгейского моря. Они приезжали за обсидианом с Мелоса. На Тере выращивали шафран: на фреске изображен сбор крокусов. Однако именно через Крит и его зависимые поселения, такие как Акротири, в Эгейские земли поступали и более экзотические предметы - скарабеи, фаянсовые статуэтки и бусы из Египта и Сирии. Акротири превратился в важный центр и импортировал множество критской керамики. Здания в Акротири были построены по критским образцам; замечательные фрески на их стенах изображают флотилию кораблей, управляемых килтами критян, прибывающих в порт, дома которого достигают двух или трех этажей. Корабли, по-видимому, перевозили воинов, одетых в стиле, который предпочитали на материковой части Греции; Тера функционировала как мост между высокой цивилизацией Крита и развивающейся культурой микенских греков на материке, показывая, что минойцы распространили свой торговый и, вероятно, политический контроль за пределы Крита.27

В период с 1525 года до н. э. появились тревожные признаки того, что стабильность региона