Контрудар - Петр Красильников

Ну у тебя и источники, Серега! — подумала я про себя, — искренне восхищаясь его смелости. — Надо же выкопать то, что фээсбэшники хранят как святыню-секрет внутренней партии.

С Сергеем Михайловым мы были знакомы давно, но встречались сравнительно редко. Он работал на местном ТВ и был автором и ведущим самой крутой по нашим меркам телепередачи «Криминальные хроники». Это была едва ли не единственная авторская передача, где Сереге позволяли говорить и показывать много такого, чего не могла себе позволить местная телерадиокомпания. Не знаю, как ему это удавалось, но в рейтинге телепередач его «Криминальные хроники» стабильно держали первое место. Правда, эфир ему предоставляли не раньше десяти вечера, но это было исключением, чаще всего «Хроники», как их успели окрестить телезрители, выходили уже после двенадцати. Хитрый Серега умудрялся появляться на голубом глазу дважды. Первый раз в свое время, а во второй, когда получал какой-нибудь сенсационный материал и назывался этот спецвыпуск «Экспресс-криминал». В программе его как правило не отмечали, но обычно в эфир он выходил в двадцать три тридцать. Это интриговало зрителей, заставляло ждать, а рекламщики, ловя момент, крутили такие рекламные блоки, от которых жирело даже местное ТВ.

Только после того, как я осушила второй фужер вина, моя голова окончательно прояснилась. Поезд. Не на этом ли поезде к нам приехал специалист? — задала я вопрос сама себе. Не связано ли убийство сотрудника ФСБ с ним? Быть может, здесь то и кроется кончик той ниточки, которая выведет меня на исполнителя и заказчиков? Но как это проверить? Мне понадобятся списки всех пассажиров, которые прибыли в наш город именно на 17-м. Но как я смогу их получить?

Размышляя, я так возбудилась от нахлынувших мыслей, что и не заметила, как рядом со мной присел молодой мужчина. Вероятно, он спросил у меня позволения занять столик, но я не слышала его, витая в своих эмпириях.

ГЛАВА 5

Полковник Гринев встретился с прокурором транспортной прокуратуры Дмитрием Сальниковым не у себя в кабинете, а в скверике, недалеко от управления. Он явно торопился, поскольку уже звонили из приемной генерала Вавилова. Павел Сергеевич собирался лично переговорить с Гриневым и сделать соответствующие оргвыводы. Судьба спецподразделения по борьбе с терроризмом, которое в управлении ФСБ возглавлял именно Гринев, висела на волоске. Виктор Иванович намеривался собрать как можно больше первичной информации, связанной с гибелью Дмитрия Минаева, чтобы предстать перед генералом во всеоружии. Заодно он хотел выработать пакет неотложных мероприятий, направленных на поиск убийц своего сотрудника. Как и все офицеры в его подразделении, Гринев был абсолютно уверен, что Минаева убили, а самоубийство-просто фон, попытка запутать следы.

Как водится в таких случаях, дело затребовало к себе следственной управление ФСБ, именно оно и будет вести его, а с прокурором Гринев решил встретиться, намериваясь подключить к расследованию своих ребят, которые жаждали отомстить тем, кто так подло убил лейтенанта Минаева, когда тот исполнял свой служебный долг. Ему важно было услышать мнение человека, который первым оказался на месте преступления для того, чтобы самому оценить картину случившегося.

Дмитрий Сальников-мужчина лет тридцати пяти, крепко сложенный, с правильными чертами лица, несмотря на теплую погоду одет был в серый плащ, накинутый поверх темно-серого костюма. В руках он держал небольшой видавший виды дипломат. После того как они пожали друг другу руки и представились, Сальников предложил Гриневу пойти в ближайшее летнее кафе и попить пивка.

— Роковой выстрел прозвучал где-то между двумя и тремя часами ночи, — сказал Сальников и отпил немного пива. — Я в ту ночь дежурил, мне первому и сообщили о случившемся. Вашего сотрудника обнаружила проводница, она первая и сообщила в милицию. Понимаете, меня сразу сбил с толку отпечаток большого пальца на спусковом крючке. Представьте себе, так удобнее всего выстрелить в сердце.

— Неужели ничего подозрительного, ни одной зацепки, ни пылинки? — непрерывно куря, спросил Гринев.

— Лично я обшарил все купе, проверил каждый угол, каждую щель.

— И ничего?

— Не совсем, — прокурор допил пиво и попросил принести еще.

— Когда я вошел в купе, в нем присутствовал едва уловимый запах духов. Но я тогда не придал этому никакого значения, а теперь уже поздно…

— Жаль, — не скрывая досады, сказал Гринев.

— Но это еще не все, — Сальников закурил, поправил съехавшие на кончик носа очки в тонкой позолоченной оправе и продолжал: — На косяке входной двери я обнаружил следы губной помады. Я приказал ее собрать и приобщил к делу, которое, как вы знаете, передано в вашу епархию.

— Помада, на косяке? — недоуменно пожал плечами Гринев. — Откуда она там?

— Ответ на этот вопрос, товарищ полковник, однозначен. В купе была женщина.

— Но может быть это следы помады оставили прежние пассажиры?

— Ну, во-первых, я уже вам говорил, что почувствовал запах духов, во-вторых, помада была свежей, в-третьих, на косяке она могла быть оставлена не потому, что его, простите, целовали, а потому, что некая дама случайно оставила помаду потому, что она оказалась у нее на руке.

— Но тогда отпечатки!

— К сожалению, их не оказалось.

— А можно ли по следам помады идентифицировать личность?

— Это зависит от ваших специалистов, но скорей всего получить удастся только точную марку помады. Моя версия такова, — Сальников снова поправил очки, погасил сигарету в пепельнице допил пиво, затем испытующее посмотрел на Гринева, словно хотел убедиться, что перед ним человек, которому он может доверять, и продолжал: — Где-то около трех часов ночи, скорей всего в два тридцать или в два сорок, в купе к Минаеву вошла женщина. Вероятно, между ними состоялся какой-то разговор, после которого последовало развитие интимных отношений… Во время этих ласк женщина, как мне представляется, и сделала роковой выстрел. Затем уничтожила отпечатки пальцев, вложила оружие в руку жертве и незаметно покинула купе, оставив только следы губной помады на дверном косяке. Вот и все. Шерше ля фам, как говорят французы.

— Любопытная получается картина, — грустно заметил Гринев, — Минаев был моим подчиненным, добропорядочный семьянин, любил жену и единственного сына, ни в чем подобном замечен не был. И вот он впускает к себе в купе незнакомую женщину, с которой, согласно вашей версии, решил вступить в интимную связь, при этом она берет его табельное оружие и совершает убийство. Но ведь Минаев прошел Карабах, Абхазию, Приднестровье, Чечню имеет высокий разряд по боевым искусствам, прошел школу спецназа, его просто так не завалишь. Может быть, она его траванула чем-то?

— Не знаю, — безразличным тоном ответил Сальников, — вскрытие покажет. Ну мне пора, товарищ полковник, — он поднялся из-за стола, за ним последовал и Гринев. — Дело я передал вашим людям, — сказал прокурор, поправляя свой плащ.

— Большое вам спасибо, — крепко пожимая его руку, сказал Гринев. — Я был должен все узнать, поскольку не мог смотреть в глаза своим ребятам, а Минаев был одним из лучших в моем подразделении, — полковник тяжело вздохнул, — сын вот остался без отца…

— Сожалею, — Сальников опустил глаза, — время такое жуткое. Рад был вам помочь. До свидания, — сказал он и пошел к ближайшей станции метро.

В приемной Гринева уже дожидался Рассадин, который не знал, куда себя деть и бесшумно расхаживал по красной дорожке от одной двери к другой.

— Что нового, Слава? — спросил его Гринев. — О чем мне еще не известно?

— Списки я получил и успел с ними ознакомиться, — обрадовавшись появлению начальника, сказал Рассадин. — В поезде ехало одиннадцать лиц кавказской национальности, но ни одного чеченца. Сейчас наши ребята проверяют этих типов. Может быть, к вечеру будем иметь кое-какие результаты.

— Добро, — кивнул головой Гринев, — результаты вскрытия уже есть?

— Есть! Но там ничего особенного, никаких посторонних элементов не обнаружено.

— Как же она его могла завалить? — буркнул себе под нос Гринев, направляясь в сторону своего кабинета.

— Кто она? — бросился к нему Рассадин.

— Зайди, потолкуем.

Гринев рассказал Рассадину все, что стало ему известно из разговора с прокурором Сальниковым. Пока он излагал услышанное, лицо Рассадина стало каменным, губы сузились до размеров узких щелочек, а глаза наполнились холодным блеском.

— Но это, сам понимаешь, версия, — заключил Гринев, доставая из пачки новую сигарету. — Не могу никак бросить курить, сколько раз пытался, а все не получается. Да, ты не знаешь, кто ведет дело Минаева?

— Майор Белохвостов из следственного управления, — на каменном лице Рассадина появились морщины, словно камень дал трещины. Он мучительно пытался осмыслить случившееся, но горечь утраты друга была настолько сильна, что мысли его теперь рассыпались, продолжая тонут в шквале эмоций.