Своя жизнь - Сергей Ким

Ох, чего-то ты, Виктор, становишься конкретным параноиком…

Действительно, ну чего плохого в том, что у нас будет возможность в случае необходимости перебросить Еву по воздуху на несколько тысяч километров? И правда, мало ли что может случиться… Пущай будет игрушка — вдруг и правда пригодится… Так. Кстати…

— Мисато, а чего это только один экранолёт нам передали? — поинтересовался я у Кацураги. — Второй нам полагается или нет?

— Второй русские уже вводят в строй, — пояснила майор. — А третий и четвёртый ещё нужно достроить.

— Понятно. Смотрю, русские вообще много чего нам поставляют из суперсовременной техники…

— А что тут странного? — пожала плечами девушка. — У них действительно много всяких хороших проектов, да и опыта в постройке различной уникальной техники хватает… А главное — у них всё просто, без всяких лишних заморочек и излишеств… ФАУСТу вот предлагали как альтернативу ещё какой-то американский проект, но там было такое откровенное дерьмо… Ой, извини, Синдзи!..

— Да не, нормально, чего там… Знаю я эти американские проекты…

Угу, «Манхэттен» (прим. Проект «Манхэттен» — кодовое наименование программы США по производству ядерного оружия) тот же.

Есть в том, что я теперь японец, определённые прелести. Например, вот американцев можно ненавидеть на вполне законных основаниях… Токио и ещё несколько городов своими бомберами превратили в пустыню, Хиросиму и Нагасаки уничтожили ядерными зарядами, страну сколько десятилетий фактически в оккупации держали… И России постоянно гадили…

Ну и за что мне их любить, этих долбанных разносчиков демократии?

***

20 июля — два дня спустя — мы всей дружной компанией летим в Старый Токио на закрытую военную конференцию, совмещённую с показательными выступлениями новейшей боевой техники. Экранолёт шустро скользит на небольшой высоте над поверхностью моря; гудят движки, мы сидим в небольшом пассажирском отсеке Бе-5000, позади пилотской кабины. В ней я, кстати, уже успел побывать — внушительное зрелище. Больше похожа на ходовую рубку корабля, чем на кабину самолёта. Пилоты все русские, уже в годах — наверняка когда-то пилотировали ещё советские экранопланы типа «Лунь», "Орлёнок" или "Каспийский монстр". Всё равно больше ни у кого в мире опыта управления такими экзотическими аппаратами просто нет…

Контора направила на конференцию очень даже солидную делегацию — Майя, Аоба, Акаги, Фуюцки, Мисато и я. Представители научного и оперативного отделов под руководством заместителя Командующего — это вам не хухры-мухры… Нет, обычных техников и операторов тоже хватало (полсотни человек сопровождения, если не больше), но они летели в другом самолёте — пассажирская кабина экранолёта была слишком мала, чтобы вместить всех… Относительно мала, разумеется.

Шигеру и Рицко дремлют, откинувшись в мягких и удобных креслах. Ибуки копается в своём ноутбуке, Фуюцки, надев очки, читает прихваченную с собой газету. Кацураги просто сидит и о чём-то размышляет, я слушаю музыку в наушниках…

Да, я сижу вместе со всеми в пассажирском отсеке, а не в Евангелионе. Сказали — так будет безопасней во всех отношениях, да и просто удобнее. Сидеть несколько часов в контактной капсуле Евы-01, заполненной ЛСЛ, и находящейся в энергосберегающем режиме — удовольствие сомнительное. Нет, если бы меня готовили к немедленному десантированию на позиции противника — другое дело, но ведь сейчас была просто штатная транспортировка…

— Мисато у меня тут одна идейка появилась, — поставил я песню на паузу и обратился к сидящей напротив девушке. Вид у неё сегодня был… Не очень. Не выспалась майор — засиделась вчера допоздна на работе…

— Чего ещё? — хмуро поинтересовалась Кацураги, то и дело прикладываясь к бутылке с минеральной водой. Симптомы невысыпания у Мисато до боли напоминали самое банальное похмелье…

— Я вот тут что подумал… Насколько понял, мне нужно будет просто, без всяких подсказок, разносить мишени…

— Ну да, — кивнула майор. — И что?

— Можете мне там одну песенку включить? Для боевого настроя, — попросил я. — Всё равно же никто не услышит…

— Интересная просьба, — хмыкнула Кацураги. — А зачем?

Что-то командир сегодня задаёт больно много вопросов… Точно не выспалась.

— А знаешь, как на всяких Олимпиадах под музыку на коньках катаются, плавают там синхронно? Говорят, помогает лучше поймать ритм…

— Да, пожалуйста, если тебе это мешать не будет, — пожала плечами Мисато. — Что включить-то? Небось, опять что-нибудь из твоих самых диких запилов…

— Ага, — радостно подтвердил я. — Под такую музыку очень хорошо что-нибудь крушить и уничтожать.

— Кто бы сомневался! — рассмеялась девушка.

***

Бортмеханик откинул в сторону люк, проверил фиксацию специального трапа, после чего вежливо пригласил пассажиров на выход. Заскучав за время полёта, я первым рванул к проёму, опередив снисходительно улыбнувшегося Фуюцки и недовольно нахмурившуюся Мисато. В глаза брызнуло лучами яркое июльское солнце, так что пришлось достать из кармана и водрузить на нос солцезащитные очки. Хорошо, что нас достаточно быстро накрыла исполинская тень транспортного дирижабля, который перегнали сюда загодя для перемещения Евы-01 на позицию. Глубоко вдохнул свежего и чистого воздуха с морским «привкусом», огляделся по сторонам…

Мда… Дела… Хоть я и знал, что Старый Токио полностью разрушен в двухтысячном году мощнейшим землетрясением и порождённым им гигантским цунами, но от увиденной картины я просто застыл на месте.

Насколько хватало глаз вокруг простиралась унылая серая равнина, чем-то напоминающая изломанные торосы Северного Ледовитого океана… Который теперь практически полностью очистился ото льдов, между прочим… Хм, но я сейчас совсем не об этом…

Ну, так вот, называть окружающий пейзаж равниной было, вообще-то, не совсем корректно. Скорее уж каменная пустыня, малопригодная для передвижения на любых видах транспорта, кроме авиации и Евангелионов. Куски бетона, обломки металлических конструкций, искорёженные и проржавевшие корпуса автомобилей — всё это покрывало землю сплошным слоем. Кое-где, будто обломанные зубы, торчали остовы практически полностью разрушенных высотных зданий.

Лишь только на территории закрытого военного аэродрома соблюдался относительный порядок. Местность была расчищена от обломков, возведены ангары, технические и жилые помещения… Хм, а вот для нашего Бе-5000 вряд ли найдут помещение достаточных размеров.

— Синдзи, не задерживай движения, — проворчала сзади меня Мисато.

— Так точно, — вполголоса ответил я и начал спускаться по длиннющему трапу.

Всей дружной компанией ступили на горячее бетонное покрытие причала. Всё-таки жаль, что наш экранолёт чисто физически не может просто приземлиться на обычный аэродром из-за своей запредельной массы. Хорошо хоть Старый Токио располагался на морском побережье, так что при постройке базы просто восстановили наиболее сохранившийся порт, приспособленный для приёма крупнотоннажников. Невдалеке, кстати, виднелись многочисленные корабли самого разного размера — от небольших катеров и буксиров до весьма крупных сухогрузов и военных судов типа эсминцев.

— Нда… Трудно поверить, что когда-то здесь был процветающий мегаполис… Кстати, почему нас не встречают? — проворчала Кацураги, отчаянно зевая.

— Не волнуйтесь, майор, — ответил Фуюцки, протирая лоб платком. — Вон, за нами уже едут.

Невдалеке действительно показалась пара грубоватых джипов белого цвета с гербом ООН на капотах. Кажется, это были "Лэнд Роверы"…

Вот и здорово, вот и хорошо, а то париться на солнцепёке мне сейчас совсем не улыбалось… Впрочем, не мне одному — Акаги постоянно дёргала воротник своего мундира, Майя имела откровенно замученный вид, держа в руках портфель с тяжёлым лэптопом. Да и вообще Ибуки довольно плохо перенесла полёт и всю дорогу до Токио-1 имела нежно-салатовый оттенок лица, в тон своей форме. Хотя перемещаться на экранолёте было на удивление комфортно — высота метров пятнадцать, внизу ровная гладь моря… А главное — никаких воздушных ям или болтанки, не полёт, а скорее прогулка на корабле — мне вот очень понравилось…

Джипы остановились перед нами, передняя дверца головного распахнулась. На бетон мягко спрыгнул крепкий светловолосый офицер в серо-чёрном городском камуфляже и в сером же берете. На плече военного красовалась эмблема войск ООН, а чуть ниже — британский "Юнион Джек" (прим. общепринятое название флага Великобритании).

Офицер коротко отсалютовал.

— Лейтенант Стэтхем, — представился ооновец. — Прошу следовать за мной — вас уже ожидают.