Измена. Я только твоя. Лирическое начало (СИ) - Мари Соль

я знала, что это ровно два твоих заработка. А значит, два месяца тяжкой работы! В то время как я прохлаждаюсь «с колбаской подмышкой».

— Это мой подарок тебе. Пожалуйста, — ты настоял.

Я взяла и хотела отдать эти деньги бабуле. Но она, отсчитав, возвратила мне треть.

— Купишь себе что-нибудь.

— Спасибо, — ответила я, и купила модель той машинки, о которой ты долго мечтал.

Глава 8. Витя

Твои актёрские техники были незабываемы. Ты их называла «этюдами». А мне в этом слове виделся красочный холст и мольберт. Ты была словно холст! Только что абсолютно спокойная, могла тут же заплакать. Меняла эмоции, как художник меняет цвета. Я так не умел. Я пытался тебя разгадать и не мог. Ты не давала мне шанса.

— Сейчас ты играешь? — хмурился я, пытаясь понять, ты ушиблась, или всего лишь играешь ушиб.

Но было в твоей разноцветной палитре несколько скрытых оттенков, видимых только лишь мне одному. Только со мной ты была настоящей! Говорила о жизни, о матери, плакала в эти моменты, когда вспоминала себя.

Вы часто ругались. Она не одобрила выбор профессии. Сулила тебе неудачи и крах. А я, убеждая в обратном, пытался увидеть истоки вражды. В голове не могло уложиться, как можно так не любить свою дочь? Такую как ты, не любить невозможно.

Помню, как-то поспорили с Женькой, кто из девчонок первей разревётся под грустную песню, которую он напевал. Я поставил тебя, но продул! Ты сидела, смотря в одну точку. Ты была далеко. Только тело твоё, твой задумчивый взгляд, оставались на этом диване. Лёлька пустила слезу. И я вытащил деньги.

— Япостелю тебе под ноги небо,

Стань птицей, освободись…

Я постелю тебе под ноги небо,

Только вернись, только вернись,

— бренчал на гитаре Женёк.

Даже Ника, и то прослезилась. А ты тихо встала, ушла. Я отыскал тебя в кухне, стоящей напротив окна и смотрящей на улицу.

— Ань? — подошёл осторожно, коснулся плеча.

— Я расскажу тебе тайны вселенной,

Стань смертью, дай мне покой.

Я расскажу тебе тайны вселенной,

Только вернись снова домой, — доносилось из зала.

Я обнял тебя, согревая. Ты дрожала, я думал, от холода.

— Вить, — прошептала порывисто.

— Что? — отозвался, вдыхая дурманящий запах твоих завитков.

— Поклянись, что не бросишь меня, — попросила ты шепотом.

Я ещё крепче тебя обхватил.

— Никогда в жизни, — ответил отчаянно. Так сильно желая озвучить тебе эту правду.

Но ты настояла:

— Скажи это вслух.

И я произнёс:

— Никогда ни за что я тебя не оставлю.

— Клянёшься? — ответила ты и уткнулась в мою полуголую руку.

— Клянусь, — прошептал, утопая в твоих волосах.

Мы постояли немного. И тут я подумал:

— А ты?

— Что я? — ты как будто забыла.

— Собираешься клясться? — ответил сурово.

Ты рассмеялась:

— Клянусь своей жизнью! Никогда ни за что не оставлю тебя.

Я задумался:

— Жизнью не нужно. Она слишком ценна. Давай лучше пальцем на левой ноге?

— Вот так ты уверен во мне? — ты развернула лицо, и полоска жемчужного света скользнула по нежным щекам.

— Я и в себе не уверен, — произнёс я задумчиво.

— Что? — ты разомкнула объятия, вырвалась, ткнула ладошками в грудь, — Ты значит, мне изменять собираешься?

— Изменять? Фу, как низко! — скривился, коснулся лица, — Слабаки изменяют.

Ты закатила глаза:

— А как ведут себя настоящие парни? — издевательски фыркнула ты.

— Настоящие парни, — я обвил твою талию, ладони скользнули чуть ниже, — Настоящие парни любят по-настоящему.

Твой взгляд загорелся огнём:

— По-настоящему, это как? — крутанула ты задом.

Мои ладони сползли на него. Я повелительно сжал половинки:

— Хочешь узнать?

Спустя пару минут мы уже целовались. Да так, что Санёк испугался, шагнув в темноту. Он застыл, наблюдая за нами. И только тревожная Лёлька зажгла верхний свет.

— Блин! Лёль! Ну, на самом интересном месте.

Мы разлепились, смеясь. Я вынул ладони из лифчика. Ты перестала массировать пах.

Кажется, не было в мире той силы, что могла отвернуть от тебя, моё сердце, мой разум. Я весь был тебе предназначен! Пленён твоим голосом, взглядом, твоей красотой. Ты была моей маленькой Музой, Богиней, которой я посвящал каждый вздох.

И ещё до того, как к ногам полетели букеты. До того, как твоё благозвучное имя блистало на вывесках и на столбах. До того, как поклонники стали тебя ассоциировать с Анной Карениной. У тебя появился фанат. Это я. Я фанател от тебя бесконечно! Я наслаждался тобой, моей юной актрисой. Я хотел, чтобы ты покорила Олимп, сам не зная ещё, каким оглушительным звоном внутри отзовётся его высота.

Глава 9. Аня

В новогоднюю ночь я сбежала из дома. И не я одна! Мама с Анжелкой кутили в каком-то ночном заведении. А бабушка вышла «к подруге за хлебом», да так и осталась до самого вечера. Предоставленная сама себе, я нарядилась. Выбрала в этот раз платье. Нацарапала несколько слов на листочке:

«Увидимся в новом году. Аня».

И спустилась по лестнице. Платье струилось вдоль бёдер. Ботфорты, которые я прикупила, идеально смотрелись с нарядом. Волосы были волнистые. Я всю ночь проспала в бигудях!

Когда ты увидел меня, когда восхищённо вздохнул, стоя у той самой лавочки, где когда-то спала моя мать, то я ощутила себя настоящей принцессой. Расправила плечи, вручила пакет с провиантом. В нём были икра, колбаса, сыр и творожная масса. Мы шли не с пустыми руками. Как взрослые! В гости к друзьям.

Погода была идеальная. Мир, захваченный снегом, таил в себе что-то волшебное. Всё будто замерло, небо застыло, холодным шатром накрывая дома. А в окнах сияли гирлянды! Мы тоже поставили ёлку. Мы с бабушкой. Мама была безразлична к традициям. И мы нарядили её на свой лад. Бабуля сидела на кресле, в очках. Доставала шары из коробки. И каждый такой, заключал в себе память.

— Вот этот уже самый старый, — она протянула стеклянный грибок. Шапочка треснула, но не разбилась.

— Твоя мать уронила его как-то раз, — сказала бабуля.

Я нашла ему место по центру, рядом с мишкой и гномиком.

— А вот этот, — бабуля вздохнула, — Это дед твой ещё раздобыл, на фабрике ёлочных украшений. Настоящий! Ручная работа.

Я взяла этот шар. Он едва умещался в ладони и был слишком велик для искусственной ёлки. Кроме рисунка на нём была надпись: «Моей дорогой супруге, Маргоше. 1965 год».

— Ого! — восхитилась я датой.

— Это год, когда мы поженились, — ответила бабушка и на лице отразилась печаль.

Я часто думала, как это — сильно любить? Чтобы после кончины любимого мужа остаться вдовой, и