Приобщение (СИ) - Шарапановский Владимир

Прошедшие двадцать дней протекали в сплошной бжачке. Везде спешил и повсюду не успевал, а мою печатную машинку в срочном порядке осваивала бабуля. Эти надзиратели в белых халатах всего лишь пару дней назад отменили домашний арест, а местный капо — бабуля, строго следил за соблюдением режима и выполнением назначений, а обо всем докладывал гауптштурмарцту Марине Павловне. Группенарцт удостоила нас посещением только единожды. Выдала заключение, что пациент здоров, но на улицу не пускать, и в мансарду также.

А спустить машинку вниз, чтобы я мог заняться делом, не позволила уже заботливая бабуля. Сама сидела, и вначале клацала по ней одним пальцем, но сейчас временами проскальзывают и автоматные очереди. Не надо быть авгуром[16], чтобы прорицать, что машинки мне не видать, как своих ушей, и бабуля её отжала окончательно и бесповоротно.

Ей надоело крутиться по хозяйству и на кухне, так что она восстановила занятия по школьной программе. Сперва мне пришлось учиться сидя в постели, а она стала грузить ещё и Огонька, когда та залетала после школы послушать очередную часть книги.

Бабуля первым делом кормила нас ребёнков, а затем на сытое брюхо усаживала делать домашку, а также разбирала очередные темы по предметам. Свой педагогический скилл на нас прокачивала. Несколько раз случалось, что и представители комиссии оказывались в это время на наших импровизированных уроках. Сидели и наблюдали, но не только. Еще и по программе задавали вопросы, так что приходилось выкручиваться всем присутствующим. А когда мне разрешили заниматься нормально, то к занятиям присоединилось ещё несколько школьников тех же классов из местных. Не болтаться же им по улицам, пока родители на работе. Тем более, что стройка продолжается, а детям опасно находиться по соседству с ней, а тем более лезть туда. Обычно набиралось от пяти до семи школьников, и комнатке сразу становилось тесно. Даже пришлось переставить стол, чтобы все могли за ним поместиться. Заняли несколько стульев у наших соседей, чтобы всем хватило. В тесноте, да не в обиде. Впрочем, обиды тоже вскоре появились.

Так как к прослушиванию истории мальчика-волшебника присоединились новые школьники, то один решил самоутвердиться и попытался проехаться по книге, выступив в роли критика. Ему предложили дождаться окончания повествования и тогда выступить со своими замечаниями, а многие ребята прямо сразу на него зашикали. Но он уверенный в своей неотразимости, проигнорировал просьбу. Как же альфа в нём взыграла, и ударила в голову.

Привык, что с его внешностью, атлетической фигурой и высоким ростом на него обращают повышенное внимание представительницы противоположного пола. И лидерские качества присутствуют в должной мере, также как умение использовать отведенный природой потенциал. Однако, то, что действует на сверстников, не срабатывает на взрослых, навидавшихся таких альф.

Ню-ню, так ему и удалась эта затея с критикой. Пришлось методично раскатать его в тонкий блин, проехавшись асфальтовым катком эрудиции по его выпирающему самомнению. Куда уж ему, прочитавшему от силы несколько сотен книг, тягаться с нависающим Эверестом из более десятка тысяч. Пришлось загонять его в сигмы, так как такие беты нам без надобности. Однако до омеги я решил не жестить, он ещё довольно юн и неразвит, авось перерастет свои комплексы.

На следующих занятиях он не пожелал присутствовать, что дополнительно подорвало его авторитет среди сверстников. Возможно, я был неправ, так жёстко по нему проехавшись, но у детишек превалирует закон стаи, и Акела может быть только один. Да и подставился он мне под горячую руку. До того по мне хорошо оттоптался Виктор Петрович и оттянулся от всей души. Иронизировал и издевался над моей шпиономанией. Все поминал мой письменный запрос к нему, и срочность доставки оного

Ну да, Акела промахнулся. И попал пальцем в небо, если не в иное место, где темно как у негра. Вот пусть сам дальше следит за соблюдением секретности, раз такой смешливый попался. Ему легко говорить, он не видел той волны предателей известных мне. А сколько было таких безвестных героев перестройки?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Хотя об чём это я?! Он же давно в конторе, и в послевоенный период через его руки наверняка прошло немало дел предателей Родины, пособников фашистов. А было их ничуть не меньше, чем в конце перестройки. Иуд земли Русской всегда в достатке, но наши были значительно опаснее, так как все находились при власти. К тому же, в конце концов, если у кого-то паранойя, то это совсем не значит, что за ним не следят.

На деле всё оказалась до банальности тривиальным. Эти умники из комиссии, собрались написать книжку о новом Тимуре и его команде. Очень их впечатлила моя биография, со всех сторон правильная и образцово-показательная. Прям сразу на обложку, но я потом шепнул их главному, что у меня прадедушка потомственный дворянин, а его мать чистокровная немка. Решил им добавить свою небольшую ложечку дегтя, в их бочку мёда. Безусловно, их впечатлили феноменальные способности в столь раннем возрасте, и ещё больше, что они наблюдали постоянную работу по совершенствованию этих способностей.

Они также присутствовали и на литературных чтениях, где внимательно слушали, как годовалый шкет вешает сказочную лапшу на уши учеников пятых-шестых классов. Похоже, что кое-кому из комиссии тоже понравилась эта история. И вполне вероятно, что в Москву с ними поедет рукопись детской писательницы с псевдонимом Джоан Роулинг. Я им пояснил, что бабуля ранее мне рассказывала разные сказки, а я их лишь скомпилировал и добавил замечательные английские детские стихи в великолепных переводах Маршака. А они и сами могли наблюдать, как бабуля напечатала добрую половину текста.

Начальные главы книги пришлось начитывать заново в диктофон, так как от Виктора Петровича его доставили только через неделю с начала повествования, а местным ребятам повезло послушать, пропущенные ими начальные главы.

Комиссии понравился опыт таких надомных уроков, но рекомендовать его к всеобщему внедрению они не могут. Собственно это было лишь возвращением к истокам советской школы, времён борьбы с безграмотностью, когда по селам и деревенькам ездила молодежь синеблузники и давала литературно-просветительские и агитационные концерты для жителей отдалённых мест. Выступали с устной газетой и агитировали крестьян за новую жизнь и поголовную грамотность населения.

В семье были свои традиции, мой дедушка отлично играл на гитаре, а бабушка пела на этих импровизированных концертах-постановках, во второй половине двадцатых и начале тридцатых годов. После концертов они обучали грамоте ребятишек и пожелавших из взрослых.

После организации на селе колхозов и совхозов, этим занялся местный комсомольский актив и учителя открывающихся школ, но именно этим будущим учителям и давали начальные уроки грамоты такие агитбригады.

А самое главное в той работе было — это убедить крестьянство, что образование насущно необходимо их детям для нормальной жизни в будущем. А то безграмотные крестьяне зачастую того не понимали, так как сами жили безграмотными, их отцы и деды, а также все предки. Работы же для крестьянских подростков всегда находилось более, чем предостаточно.

В городах и поселках, даже самые тёмные рабочие понимали, что без образования хорошей работы не получить, а в селе это было не столь очевидно, до организации там машинно-тракторных станций, агрономической, ветеринарной и фельдшерской служб.

Таким образом, мы воскресили давние традиции надомного образования и успешно подтягивали окрестных двоечников по предметам. Это помогало и самим лучше их вспомнить. Так и развлекались, пока не был отменен режим содержания под стражей, и разрешены были прогулки.

Первым делом прогулялся с бабулей на репетицию в школу. Там, по моей просьбе присутствовали музыканты, и они продемонстрировали мне своё понимание моих заметок по немецким песням. А из-за содержания под домашним арестом, мне пришлось, всё расписывать, пролив при этом немало пота. Отметил всё, что понимал на том уровне нотной грамоты, что был у меня в тот момент. А был он весьма на начальном уровне, и неважно, что до этого я прочёл много умных книг.