Крот 2. Сага о криминале - Виктор Мережко

Часы на стене показывали уже пятый час утра, но Анна и Илья не спали. Сидели при настольной лампе в комнате, разговаривали.

– Этого не может быть, – Анна вытерла мокрые глаза. – Он ведь погиб. Я сама… сама его похоронила. И ты был при этом.

– Ты повторяешь это сотый раз, – спокойно, без раздражения ответил Илья. – Что я могу тебе ответить, кроме того, что сам ничего не понимаю?

– Ты не разрешил посмотреть его лицо. Помнишь? Почему ты не разрешил?

– Оно было слишком изуродовано.

– Ну и что? Это был мой муж. Я должна, обязана была посмотреть. Значит, ты что-то знал?

– Что я мог знать?

– Не знаю, что ты мог знать, но ты что-то знал. И все это время скрывал. Что ты скрывал?

– Анна… – он взял ее за руку.

Она отстранилась.

– Пожалуйста, скажи мне.

– Что?

– Почему он остался жив? Что значит вся эта мистификация?

– Какая мистификация? Почему ты решила, что это мистификация? Я-то здесь при чем?

– Почему он скрылся? Какая причина? Ведь мы прожили достаточно вместе, у нас общий ребенок.

– Значит, ты плохо его знала, если он решил скрыться от тебя.

– Я его знала прекрасно. У меня нет оснований сомневаться в его порядочности.

– Я не говорю о порядочности. Я говорю о той другой жизни, о которой ты не подозревала. Он ведь, по сути, сбежал от тебя. От тебя и от вашего ребенка.

Она закрыла его рот ладошкой.

– Нет, это неправда. Он не сбежал. Здесь что-то другое. И я постараюсь узнать, что же с ним произошло. Раз ты не знаешь, правду узнаю я.

Лицо Ильи стало жестким.

– Ты не сделаешь этого. Я запрещаю.

Она с изумлением посмотрела на него.

– Я никогда не слышала от тебя таких интонаций.

– Не слышала, так услышишь. У меня есть ты, у меня есть дочь, у меня есть семья. И я буду защищать свою семью. Даже если ты будешь против. И повторяю: забудь об увиденном, забудь о бывшем своем муже, забудь вообще о прошлом. У нас с тобой есть только настоящее. Как, впрочем, и у него.

…Сергей – с громадным букетом цветов и пузатой мягкой игрушкой в руках – позвонил в дверь квартиры Пантелеевых, и до слуха донесся звонкий детский голос:

– Кто там?

– Никита, это Кузьма.

– Мама, – радостно закричал мальчик, – там Кузьма!

Нина открыла дверь, впустила гостя. Охрана осталась на площадке, Кузьма закрыл дверь, по-домашнему снял туфли.

Хозяйка улыбалась радостно и счастливо. Приняла цветы, приникла к ним лицом.

– Почему вы называете себя Кузьмой? У вас такое красивое имя – Сергей.

– Парню нравится, вот и называю, – ответил Сергей и протянул руку Никите: – Здравствуй, друг.

Тот со всего размаху хлопнул по ладони.

– Здравствуй, друг!

– Стол давно накрыт, а вы опоздали на целых полчаса, – заметила Нина и пригласила: – Пошли ужинать.

Они уселись в роскошной столовой за отлично накрытый стол, хозяйка подала гостю бутылку вина:

– Ваша обязанность, работайте.

– Кто бы спорил, а я с удовольствием. – Сергей стал разливать в фужеры искрящийся напиток.

– Кузьма! – подал звонкий голос Никита. – А почему ты не был у нас целую неделю?

– Во-первых, не называй его Кузьмой. Лучше просто Сергей. А во-вторых, у Сергея были дела.

– Во-первых, – возразил мальчишка, – мне нравится имя Кузьма. А во-вторых, спрашиваю я, мама, не тебя, а нашего гостя.

Кузьма засмеялся, потом приложил палец к губам.

– Маму, Никита, надо слушаться. К тому же она не только твоя мама, но еще и красивая женщина. А красивых женщин тем более надо уважать.

– Спасибо, – смутилась хозяйка, подняла фужер с вином. – Спасибо, что пришли, не забыли.

– Похоже, я уже вряд ли вас забуду, – ответил Сергей.

Они чокнулись, а за ними с интересом наблюдал Никита.

Потом Сергей и Нина сидели в уютной домашней беседке, заставленной цветами, пили чай.

– Значит, все как бы сходит на нет? – спросила Нина.

– А по-иному и быть не могло. У них ведь никаких фактов не было. Акция устрашения, как выразился один мой приятель.

– Приятель? У вас есть приятели?

– А почему вы спрашиваете с таким удивлением?

– Мне казалось, вы совершенно одинокий господин.

Сергей улыбнулся, пожал плечами.

– С чего вы взяли?

Она тоже улыбнулась.

– У вас же нет иной жизни, кроме работы.

– А у вас?

– У меня сын.

– Но и работа?

– У меня прежде всего сын. Ради него я готова на все. Даже на то, чтобы оставить работу… У вас были дети?

– У меня есть дочь.

– Далеко?

– Очень.

– То есть вы вряд ли когда-нибудь ее увидите?

– Да, вряд ли.

– Бедный… – Нина прикоснулась к его руке, легонько погладила. – Страдаете?

– Сейчас меньше. Раньше не находил себе места.

– А жена? Она теперь… с другим?

Сергей взял ее руку, поцеловал.

– Давайте не будем о грустном?

– Давайте, – согласилась Нина и неожиданно предложила: – Давайте потанцуем? Я очень люблю танцевать. С тех пор как не стало мужа, я, кажется, забыла о танцах. Давайте?

– Конечно.

Нина заглянула в комнату сына – он сидел за компьютером, азартно сражался с какими-то чудовищами. Она прикрыла дверь, включила в гостиной негромко музыку, подошла к гостю, сделала элегантный поклон.

И они стали танцевать.

Костя отпустил водителя, вошел в подъезд, поднялся на свой этаж.

Вокруг все было спокойно и безмятежно, он открыл квартиру, бросил в холодильник купленные продукты, сбросил с себя служебную одежду, переоделся в спортивный костюм.

Вернулся на кухню, подошел к окну полить цветы, и тут какой-то лучик скользнул по его очкам. Инстинктивно – от неожиданности – он присел под подоконник.

Затем осторожно перебрался в комнату, достал из шкафа мощный бинокль, встал за шторой окна, выходящего на ту же сторону, что и кухонное, стал изучать противоположный дом, откуда полоснул лучик.

И тут обнаружил то, что искал.

В чердачном окне маячил некий силуэт, и в бинокль отчетливо было видно оптическое приспособление, насаженное на ствол.

Костя от предвкушения азартно потер ладони, быстро пробрался на балкон, нашел в одном из ящиков короткоствольный карабин, в комнате накрутил на него глушитель и оптический прицел и снова пристроился у окна, выходящего на противоположный дом.

Легонечко, чтобы не было блика, приоткрыл форточку, слегка выдвинул в нее ствол, отыскал снайпера в чердачном окне.

Нажал на спусковой крючок, тут же раздался негромкий хлопок, и в прицел было видно, как в узком окне исчез силуэт.

Когда автомобильная кавалькада Кузьмы подъехала к его дому в новом модном районе, навстречу ему направился один из охранников, постоянно дежуривший у подъезда.

– Вас уже два часа ждет здесь человек.

– Кто?

– Говорит, вы его знаете.

Из потрепанного «жигуленка» выбрался довольно жалкого вида Гурин, направился к Сергею.

– Здравствуйте, Сергей Андреевич.

Излишне подобострастно протянул руку, но Сергей ее не принял, вопросительно посмотрел на него:

– Что угодно?

– Хотелось бы поговорить.

– Говорите.

– Может, не здесь? Может, в квартире?

– В квартиру я вас не приглашаю. Говорите.

– Меня могут отправить обратно в наш город.

– Счастливой дороги.

– Но вы понимаете, что значит вернуться домой с поражением?

– Это значит – не оправдали возложенных на вас надежд.

– А еще то, что я больше никогда не встану с коленей.

– Чем могу помочь?

– Возьмите меня на работу.

– Нет.

– Я буду служить вам верой и правдой.

– Вы уже одному господину пробовали служить, сами видите, что из этого получилось.

– Это не моя вина. Его.

– Мне неинтересно копаться в этом.

– Возьмите меня на работу.

– Нет.

– В таком случае я пойду на крайний шаг.

– Идите.

– Вернувшись домой, я расскажу всем… и в первую очередь вашей жене… дочери, что вы имитировали смерть. А в каких целях, пусть разбираются.

– Это шантаж? – усмехнулся Кузьма.

– Это реальность. Так будет. У меня просто нет иного выхода.

– Боюсь, с таким намерением вы не доедете до дома.

– Это угроза?

– Это предостережение. Причем не я буду вам мешать. Помешают другие.

Гурин молча постоял какое-то время, повернулся и медленно побрел к своим «Жигулям». Сергей видел, как тронулась старенькая машина и как она хлипко, с дребезжанием покатила прочь.

Грязнов мрачно посмотрел на вошедшего в кабинет подполковника, коротко спросил:

– Что?

Гурин не ответил, сел в кресло, постарался отдышаться. Петр Петрович не сводил с него взгляда.

– Нет, – произнес наконец тот. – Никакие аргументы, никакие доводы не работают. Категорически нет.

– Угроза сообщить о его своеобразном воскрешении жене, коллегам тоже не произвела впечатления?