Нежные сети страсти - Изобел Карр

– Ты бы хотел иметь возможность убедить Лео, что я осталась нетронутой.

– У тебя есть план, и я согласился действовать в соответствии с ним, но, моя любимая, у твоих родственников тоже может быть план. Будешь носить моего ребенка – считай, окажешься в ловушке.

– И ты вместе со мной.

Она сказала это таким тоном, словно ничего хуже и придумать нельзя, тогда как он всей душой желал именно этого.

– Я не считаю, что загнан в угол. Ты верно заметила: я мог бы посадить тебя в почтовую карету и отправить назад, в Лондон, не дожидаясь утра. Если бы хотел, так бы и сделал. Но когда вновь встречусь с твоим братом, я должен с чистой совестью сказать, что ты вышла за меня по собственной воле, а не потому, что не оставалось выбора. Понимаешь, детка?

Боу кивнула, но счастливее выглядеть не стала. Она кусала нижнюю губу – верный признак, что что-то задумала. Внезапно с озорным блеском в глазах она спросила:

– Я ведь не смогу забеременеть, если ты меня всего лишь приласкаешь?

Гарет в изумлении на нее уставился. Боу, затаив дыхание, ждала, что будет дальше. Он заставил ее испытать ни с чем не сравнимое наслаждение, но этого было мало. Ей хотелось большего. Она хотела заставить его подступить как можно ближе к той черте, за которой отступление невозможно.

– Ты меня убьешь, – сказал Сэндисон, привлекая Боу к себе.

Накрыв ее своим телом, он прижался губами к жилке за ухом. Задрав рубашку и просунув руку между ее ног, он скользнул ладонью вверх. Длинные пальцы раскрыли влажные лепестки, дразня, доводя до неистовства.

Сэндисон нежно сжал губами мочку уха. По телу ее прокатилась дрожь.

– Признайся, ты себя иногда трогаешь?

– Не верь той, что станет отрицать, – с трудом удержавшись от улыбки, ответила Боу.

Шероховатая ладонь его скользнула по чувствительному бугорку, и он, придерживая одним пальцем складку, закрывающую вход, другим скользнул внутрь, осторожно, чтобы случайно не проникнуть слишком глубоко.

– Ты думаешь обо мне, трогая себя?

Боу не ответила, лишь сдавленно простонала. Он пошевелил пальцем, что был в ней, и она вскрикнула.

– Если не думала, то будешь, – сказал он довольно и по-хозяйски уверенно, и поцеловал, глубоко просунув язык в рот.

Боу ответила на поцелуй. Она постанывала, предощущая близкую развязку.

– Хочешь, покажу тебе то, что ты никогда бы не смогла сделать для себя сама? – спросил Гарет. – Что-то куда приятнее пальцев?

– Да. – Бедра ее плотно сомкнулись, словно не желая освобождать его руку из плена, и он раздвинул ее ноги бедрами. Боу решила, что он передумал и не оставит ее девственницей, но поняла, что ошиблась, когда он соскользнул вниз.

Боу возмущенно вскрикнула, и Сэндисон ответил ей смешком. Он подвинул ее к краю кровати, так что ноги свисали по обе стороны от него.

И запечатлел жаркий влажный поцелуй на внутренней стороне ее бедра. Боу почувствовала дрожь в ногах. Еще один поцелуй, на этот раз с зубами, он запечатлел на лобке. Ладонями шире раздвинул ее ноги и накрыл губами то место, где совсем недавно были его пальцы.

Боу прикусила ладонь, чтобы не закричать. Язык его скользил вокруг бугорка, и когда он сомкнул вокруг него губы, все тело ее дрожало.

Сэндисон лизнул раскрытые влажные лепестки, провел языком снизу вверх, от ее устья до жадного, ненасытного бугорка, которому все было мало.

Боу, вслепую шаря руками, схватила его за волосы и потянула вверх, на себя. Он целовал ее почти грубо, и она чувствовала на его губах собственный привкус, сладкий и солоноватый одновременно. Гарет провел колючей щекой по ее щеке.

– Мы можем делать это так часто, как тебе захочется, – прошептал он. – Даже после того как поженимся.

– Если дотянем до Невилс-Кросса, то сможем взять карету. Вернее, смогли бы, если бы все наше богатство не составляло три шиллинга двенадцать пенсов.

Гарет пересчитал монеты и выругался. Слишком мало, чтобы нанять экипаж и при этом не голодать, не говоря уже о том, чтобы заплатить конюху за постой Монти.

– Не забудь, – напомнила Боу, попивая чай, – у нас еще есть все то, что найдем в кошельке Нолана.

– Ты прихватила его кошелек? Ай да умница!

Боу лучезарно улыбнулась ему в ответ.

– По нам обоим виселица плачет. – Сунув руку в карман, она вытащила украшенный вышивкой кошелек Нолана.

– Ну? – с нетерпением спросил Гарет, когда она открыла кошелек.

– Нолан основательно подготовился. – Боу вытащила толстую пачку банкнот. – Думаю, можно распрощаться с этой дырой и для Монти найти место поприличнее.

– И купить тебе наряд на смену.

– Не откажусь. – Боу пожала плечами. – Я знаю, что бедняки часто довольствуются тем, что носят на плечах, но едва ли жена человека, который может позволить себе арендовать экипаж, должна выглядеть как оборванка.

Гарет жадно схватил купюры и быстро пересчитал.

– Здесь хватит, чтобы доехать до Шотландии и вернуться в Лондон, не слишком себя ущемляя. Поищем тебе наряд в Невилс-Кроссе, там же найдем карету.

– Значит, пора в путь? – спросила Боу и, допив чай, взяла со стола черствую булку. – Лично мне хочется как можно скорее добраться до Шотландии и не попасть в лапы ни братьям, ни Нолану.

Стараясь не слушать совесть, Гарет бросил пожитки в седельную сумку. Как он объяснит все это ее братьям? И, даже если он найдет нужные слова, захочет ли Лео их слушать?

Боу дожевала булку и облизнула пальцы. Лучше бы он на это не смотрел: желание разгорелось с новой силой, и Гарет едва удержался, чтобы не повторить сценарий предыдущей ночи…

Проблема заключалась в том, что, если бы даже Боу не разъяснила ему так убедительно, что в данной ситуации является лучшим выходом из положения для них обоих, этим утром он все равно повез бы ее не на юг, в Лондон, а на север, в Шотландию.

У Лео были все основания его ненавидеть.

Глава 8

Гарет похлопал Монти по холке.

– Я скоро вернусь за тобой, приятель, – сказал он коню на прощание.

Боу, кусая губы, куталась в пальто Гарета. Отчего-то ей было не по себе от того, что они оставляли коня здесь. Словно она совершила предательство. Монти качнул головой и заржал.

– Пойдем, любимая. – Гарет протянул ей руку. Внезапно Боу овладел непонятный страх: случится что-то страшное, если она отпустит его руку. Казалось, все, что происходило прошлой ночью, ей приснилось, но прощание с Монти сном не назовешь. Присутствие хорошо знакомого верного коня придавало уверенности, и без него решительности будет недоставать.