Жена чужого мужа. Счастье взаймы (СИ) - Романова Злата

– О, мне жаль, – бормочу я, потому что даже врагу такого не пожелаешь.

Мама – это святое. Я еще помню, как сама мучилась, когда моя мама заболела, а потом умерла. Ложка выскальзывает из моей руки, громко клацая об тарелку, но я не спешу снова ее брать. Кусок в горло не лезет уже, но все равно задаю вопрос:

– Значит, няня – это единственный выход в случае с Асадом, да? – спрашиваю с грустью, потому что при мысли о том, что малыш останется без мамы мне становится дурно. – Может, твоя жена передумает, если проведет с ним немного времени?

– Этого не будет, – качает головой Булат. – Не каждая женщина способна принять чужого ребенка, Вита. Но у него, по крайней мере, есть отец. Тебе не стоит беспокоиться за моего сына. Он ни в чем не будет нуждаться.

– Да уж, – обводя взглядом шикарную столовую, в которой мы завтракаем, с презрением говорю я. – В материальном плане не будет.

– Ты драматизируешь, – хмыкает Тагиров. – Как насчет десерта? Мой повар готовит шикарные маффины.

– Знаешь что..! Сам ешь свои маффины! – со злобой говорю ему, вставая из-за стола.

– Ух, какая экспрессия! Ты мне такой нравишься, Вита.

– А мне пофиг! Глаза бы мои тебя не видели, Тагиров! Надеюсь, ты предоставишь мне уединение, раз уж я стала пленницей в этом доме, и не будешь мозолить глаза.

– Я слишком занят, чтобы развлекать тебя, уж прости, дорогая, – ухмыляется он.

Очередное напоминание о моем месте в его жизни. Вот только меня это не задевает больше так, как раньше. Я действительно хочу находиться как можно дальше от него, поэтому спешу уйти.

Глава 7

– Ты обещал, что отпустишь меня, Булат!

– И я сдержу обещание, – говорю мрачно. – Как только Джалал окажется в тюрьме. Ты должна понимать, что выходить за пределы этого дома для тебя сейчас небезопасно.

– Я устала, Булат, – со слезами отчаяния в глазах смотрит на меня Аза. – Я задыхаюсь в этой клетке. Когда умер твой отец… Как бы жестоко это не звучало, я испытала облегчение и новую надежду на то, что ты сдержишь свое обещание. Что еще мне нужно сделать для тебя?! Чего ты хочешь в обмен на мою свободу?

– Ради Бога, успокойся! – теряя терпение рычу на нее.

Я никогда не позволял себе повышать голос на жену, всегда относился к ней с уважением, как она того заслуживает, но в последние дни все три женщины в этом доме словно сговорились свести меня с ума своими требованиями.

Аза вздрагивает и отступает назад, потупив взгляд, и я знаю, что это инстинктивная реакция на мужскую агрессию. Не знаю, кто запугал ее больше: собственный отец или мой сумасшедший брат, за которым ей «повезло» оказаться замужем до меня, но за столько лет я так и не смог добиться от нее полного доверия.

– Аза, – говорю мягче. – Тебе осталось потерпеть совсем немного. Как только все окажется позади ты сможешь начать новую жизнь. Без меня и без моей семьи.

– Я уже сомневаюсь в этом, – комкая руками ткань платья, качает она головой.

Пряди ее длинных рыжих волос спадают вперед, на хрупкое плечо, и я морщусь при виде торчащей косточки на ключице. Она вся исхудала с тех пор, как узнала, что Джалал вернулся. Что ее свобода оказалась дальше, чем она думала. А ведь когда я встретил ее впервые, еще семнадцатилетней девчонкой, она была такая же тощая от недоедания и боялась даже глаза поднять в присутствии мужчин. Тем не менее, это не помешало мне быть очарованным ее яркой красотой. Я ни слова не сказал против, когда отец объявил, что она станет моей женой. И она стала бы ею уже тогда, если бы мой проклятый брат не забрал ее себе и не искалечил, оставив после себя лишь загнанного испуганного зверька, вместо счастливой молодой женщины, которой она должна была стать.

Если бы в тот раз он не вмешался, если бы я был дома… Если бы Аза стала моей в тот момент, то сейчас все было бы по-другому. Не было бы Виты. И возможно, не было бы даже Асада.

– Мне нужно навестить маму, – отбрасывая прочь мысли о несбывшемся, говорю ей. – Поешь что-нибудь, ты выглядишь, как живой труп. И ничего не бойся. Даже если я умру, и весь этот дом окажется в осаде, тебя и других женщин в любом случае выведут через новые туннели. Кроме тебя и мамы никто не знает код, так что вы даже вдвоем сможете выбраться, если не покинете свои комнаты.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– А она? – останавливает меня ее голос уже у двери. – Ты ведь поселил ее в своих комнатах, Булат, и оттуда тоже есть выход. Ты уже показал его ей?

– Для ее же безопасности ей лучше не знать, – качаю головой. – Няня выведет ее и ребенка.

– Ты все еще чувствуешь что-то к ней?

Я нехотя оборачиваюсь, удивленный и недовольный ее внезапно проснувшимся любопытством.

– Почему тебя это волнует, Аза? Я же сказал, что не буду обсуждать с тобой свою личную жизнь. И ее присутствие в нашем доме ничего не меняет. Она здесь только потому, что я втянул ее во все это и моя совесть не позволяет мне дать ее убить или замучить в поисках ответов из-за моей глупой ошибки. Забудь о том, что она здесь, и не ищи с ней встреч. Ничем хорошим это для тебя не кончится.

– Я поняла тебя, – поджимает губы Аза, взмахивая рукой. – Иди к своей матери, я слышала, она сегодня была слаба.

– Ты не навещала ее?

– Нет. Она ненавидит меня и болезнь этого не изменила. Твоя мать запретила мне переступать порог ее комнат.

На это мне нечего ответить. Развернувшись, я молча выхожу, думая о том, что маме пора бы смягчить свой гнев, потому что вины Азы в гибели моего брата нет. Она меньше всех виновна в произошедшем.

Иду прямо по коридору, пока не дохожу до комнат мамы. Моя мать была второй женой отца, но именно ее все негласно считали главной, потому что папа сам дал ей это положение своим отношением. После его смерти она единственная искренне горевала о нем, в то время как остальные жены с удовольствием покинули этот дворец, всю жизнь бывший для них тюрьмой.

– Она не спит? – заходя в гостиную, спрашиваю сиделку, вышивающую, сидя на диване.

– Нет, ждет вас, Булат Булатович, – встает при моем появлении женщина.

Я направляюсь к спальне и постучавшись, заглядываю внутрь. Мама сидит у растопленного камина в кресле и выглядит бледнее обычного.

– Заходи, сынок, – говорит она, глядя на меня из-под тяжелых век.

Я закрываю за собой дверь и подойдя к ней, целую в лоб, прежде чем сесть на скамеечку у ее ног и взять за тонкую руку.

– Как ты сегодня, мама?

– Нормально. Не нужно обращаться со мной, как с инвалидом. Расскажи лучше, как продвигаются поиски Джалала.

– Пока никак, – вздыхаю я, не желая разговаривать с ней о своих проблемах.

Моя мать умная женщина, она быстро поняла, что никакими женскими чарами внимание отца не удержать и быстро стала для него надежным другом и партнером. Он разговаривал с ней так, как не мог ни с кем другим, делился своими проблемами и сомнениями. И мой единственный родной брат был таким же, они были очень близки, в то время, как я большую часть своей юности провел сначала в закрытой школе заграницей, а потом в университете. У всех детей моего отца были свои роли и мне досталась та, что предполагала большую свободу от семьи и традиций, но вместе с тем, заставила папу еще пристальнее следить за мной и контролировать, чем моих братьев. А также отдалила от моей матери.

– Ты обещал, что не будешь убивать, Булат, – в который раз напоминает она мне.

– Я не буду, мама. Пусть все решит закон. Я не хочу следовать дикарским привычкам папы.

– Ты уже решил все с Ахметовыми?

– Нечего решать, – отрезаю бескомпромиссно. – Они помогают ему. Из-за них он смог проникнуть сюда и убить папу

– Я говорила ему не иметь с ними дел, – вздыхает мама. – Зря он меня не послушал.

Да уж, зря. Почти год назад отец выдал замуж мою самую младшую сестру Раяну, которой едва исполнилось семнадцать, за сына главы клана Ахметовых. И эти шакалы не упустили шанс предать его ради наживы. Не знаю, что обещал им Джалал, но они купились, наплевав на все договоренности и родственные связи.