Бизнес по-еврейски 3: евреи и деньги - Петр Люкимсон

В Средние века и вплоть до сегодняшнего дня многие еврейские финансисты и бизнесмены не только щедро жертвуют на ешивы, но и берут на свое полное содержание какого-нибудь конкретного ее ученика, составляя и подписывая с ним у раввина договор примерно следующего содержания: «Такой-то обязуется материально поддерживать такого-то, чтобы тот мог посвятить все свое время изучению Торы, и святой, благословен Он, воздаст причитающееся ему, как если бы он сам изучал Тору».

Был еще один, более удобный для богатого еврея способ обрести уважение окружающих – получить, не уча Тору, свою долю за ее обучение и вдобавок почувствовать, что его деньги идут не чужому человеку: выдать свою дочь замуж за талантливого ученика ешивы, после чего взять ее семью на содержание, чтобы зять мог спокойно учиться. Многие богачи, чтобы утолить свое тщеславие, посылали сватов в самые дальние уголки еврейского мира с наказом, чтобы те сосватали для их дочери именно «иллуйа» – самого одаренного ешиботника, любимого ученика раввина, у которого есть все шансы стать «гаоном» – гением в области знания Торы. Материальное положение иллуйа при этом не имело никакого значения: когда его доставляли в местечко, будущий тесть покупал ему дорогую одежду, устраивал большой пир в честь обручения, а затем и свадьбы своей дочери, и на этом пиру жених всенепременно должен был блеснуть речью, демонстрирующей глубину его познаний. И не было для богача более сладостной минуты, когда он (наконец-то!) ловил завистливые взгляды тех, с кем сидел рядом в синагоге: «Это ж надо, какого зятя он себе отхватил!».

Конечно, реальная жизнь еврейской общины была куда сложнее и противоречивее, но древний принцип, согласно которому социальный статус самого бедного знатока Торы был значительно выше статуса богача, в целом сохранялся.

Претензии же богатого члена общины на то, чтобы все остальные ее члены считались с его богатством и только из-за этого оказывали ему соответствующие знаки уважения, расценивались как столь же богопротивные, как и описанный в Торе бунт Кораха (в христианской традиции – Корея).

Как сообщает мидраш, Корах, нашедший клад, спрятанный Йосефом, был самым богатым евреем среди тех, кто вывел евреев из Египта. Исходя из размеров своего богатства, он и предъявил Моисею вместе с другими такими же богачами свои претензии на власть. Но конец Кораха и его сторонников был поистине ужасен: все они по указанию Всевышнего провалились под землю, но прежде, чем это произошло, их тела охватил спустившийся с неба огонь.

Столь необычная социальная иерархия еврейского общества поражала многих неевреев. Так, Влас Дорошевич вспоминал, как он принимал участие в похоронах еврея-журналиста на еврейском кладбище Петербурга и как его поразило то, что, спросив о профессии покойника, могильщики заявили, что ему следует предоставить почетное место, так как «он работал головой». То, что у покойного не было ни гроша за душой, их совершенно не интересовало…

В то же время еврейский закон требует, чтобы ряд общественнозначимых должностей занимали богатые люди – точнее, чтобы люди, занимающие эти должности, были богаты.

Так, богатыми людьми в эпоху существования Храма обязаны были быть первосвященник, судьи и человек, утверждающий, что он является пророком, то есть находится на связи с Богом, который поручил ему передать обществу некое послание. И подобное требование имело под собой вполне определенную практическую основу: должность первосвященника и судьи предоставляет немало возможностей для злоупотребления служебным положением и получения взяток, и понятно, что у богатого человека соблазн получить взятку и поступиться своим честным именем куда меньше, чем у бедняка. Богатство же пророка, во-первых, свидетельствует о том, что этот человек и в самом деле пользуется благословением Всевышнего, а во-вторых, является гарантией того, что он не позволит себе делать от имени Творца заявления, обслуживающие чьи-либо политические и экономические интересы.

Все это, тем не менее, вовсе не означало, что первосвященником или судьей мог стать только богатый человек. Талмуд рассказывает о том, как на должность председателя Сангедрина и первосвященника был выбран рабби Йоханан, – его посчитали самым достойным занять эти посты. Затем группа членов Сангедрина пришла в каменоломню, где рабби Йоханан работал каменотесом, и начала уговаривать его принять это назначение. В ответ рабби Йоханан напомнил им требование о том, что председатель Сангедрина должен быть богат, а он – бедняк из бедняков. И тогда члены Сангедрина осыпали его золотыми монетами – собранные ими таким образом немалые деньги и составили то богатство рабби, которое позволило ему в полном соответствии с законом занять самый высокий пост в еврейской духовной иерархии.

Разумеется, читатель вправе задаться вопросом о том, насколько происхождение еврея влияло на его социальный статус, на каком принципе складывалась еврейская аристократия.

Того, кто привык пользоваться самим понятием «аристократия» в классическом европейском смысле этого слова, ждет глубокое разочарование. В сущности, сколько-нибудь определяющее значение происхождение еврея имело разве что в синагоге и при решении вопросов, касающихся создания семьи: левиты и коэны, то есть потомки колена Леви и вышедшего из этого колена первосвященника Аарона, обладали определенным кругом привилегий во время молитвы, а коэны – и определенные ограничения при вступлении в брак. Во всем остальном они были такими же членами общины, как и прочие, и в зависимости от того, как сложилась их жизнь, могли быть бедны или богаты, занимать или не занимать какие-либо важные должности внутри еврейской общины. Конечно, происхождение еврея играло определенную роль в отношении к нему окружающих: скажем, в том случае, если он был потомком знаменитого раввина или хасидского цадика. Но фактор этот вступал в силу только в том случае, если он сам шел по пути своих знаменитых предков. Именно в связи с этим «Пиркей Авот» подчеркивает, что «знание Торы не передается по наследству» – потомок знаменитых раввинов может превратиться в «ам ха-ареца», и тогда отношение к нему будет соответственное, а «ам ха-арец» может сделаться великим раввином, к которому, независимо от материального положения, все окружающие будут относиться с почтением.

Веселые нищие

«Что касается самих обитателей Тунеядовки, то они, не про вас будь сказано, люди бедные, можно сказать – нищие. Но нужно воздать им должное – бедняки они веселые, жизнерадостные, неунывающие. Если спросить невзначай тунеядовского еврея, как и чем он перебивается, бедняга в первую минуту не найдет, что ответить, растеряется. А придя в себя, проговорит смиренно:

– Я? Как я живу? Да так… Есть на свете Бог, скажу я вам, который печется о всех своих созданиях… Вот и живем… Авось Он, скажу я вам, и впредь не оставит нас своими милостями.

– Чем же вы все-таки занимаетесь? Знаете какое-нибудь ремесло или другим чем кормитесь?

– Грех жаловаться… Господь Бог одарил меня голосом. По праздникам я молюсь у амвона. Обрезание делаю, мацу раскатываю мастерски, иной раз молодого человека с девицей сосватаю… Кроме того, я, между нами, содержу шинок, который «доится» помаленьку, а коза у меня, не сглазить бы, и вообще неплохо доится. К тому же здесь неподалеку есть у меня богатый родственник – и его на крайний случай подоить можно. А помимо всего прочего, скажу я вам, есть на свете Бог, да и евреи – народ жалостливый, сердобольный. Так что, скажу я вам, нечего Господа гневить.

И еще нужно воздать должное тунеядовцам – люди они без причуд, в нарядах неприхотливы, да и в еде не слишком привередливы. Истрепался, к примеру, субботний кафтан, расползается по швам, грязноват – ну, что поделаешь! Все-таки он, как-никак, атласный, блестит! А что местами сквозь него, как в решето, голое тело видать, так кому какое дело? Кто станет приглядываться? Да и чем это зазорнее голых пяток? А пятки разве не часть человеческого тела?»

В этом небольшом отрывке, принадлежащем перу «дедушки идишской литературы» Менделе Мойхер-Сфориму, отразились, пожалуй, все приметы жизни, да и вся жизненная философия обитателей еврейского местечка позапрошлого века, символом которого и стала созданная им Тунеядовка.

Само это название, разумеется, не было случайным: как и многие другие сторонники «гаскалы», Менделе Мойхер-Сфорим видел причину бедственного экономического положения значительной части еврейского народа прежде всего в самом его мировоззрении и исторически сложившемся образе жизни, при котором мужская часть населения предпочитала большую часть времени проводить над изучением Торы и Талмуда, не овладевая «полезными профессиями» и практически не занимаясь производительным трудом.

Впрочем, бедность была неотъемлемой спутницей еврейской жизни практически во все времена, во все эпохи. По мнению историков, имущественное расслоение внутри еврейского народа началось еще в эпоху заселения Земли Израиля, территория которой, согласно ТАНАХу, была вначале поровну разделена между всеми коленами и еврейскими семьями (за исключением колена левитов, не получивших своего надела). Но вплоть до разрушения Первого Храма это расслоение еще не приобрело столь глубокого характера, как в последующие эпохи. Правда, уже и в те далекие времена образовались сословия крупных землевладельцев, богатых торговцев и служащих при дворце царя, чьи доходы и материальная обеспеченность позволяли им вести образ жизни, разительно отличающийся от образа жизни простого пастуха или землепашца.