«Шанталь» - Ирада Нури

Пришла очередь волос. Без лишних церемоний, Клод сграбастал концы в кулак, и одним движением, оттяпал больше половины волос.

Взглянув в небольшое ручное зеркало, что было среди принесённых вещей, я не без удивления заметила, что он всё же не стал резать их слишком сильно, а оставил длиной до лопаток. Голове сразу же стало очень легко. Встряхнув локонами, я по совету Клода подвязала их на затылке кожаным шнурком, и сверху нацепила треуголку, без которой ни один уважающий себя мещанин не появлялся на людях.

Башмаки, совершенно новые, как и вся остальная одежда, удивительно пришлись мне впору. Предвкушение чего-то неприличного, моментально прогнало сон. Превратившись в мальчишку, я готова была выдвигаться в дорогу.

К моему удивлению, за весь путь, что я проделала, выйдя из комнаты, спустившись по лестнице и пройдя через зал, оказалась во дворе, никто не обратил на меня никакого внимания. Все принимали меня за мальчика.

Лишь служанка знала правду, но Клод бросил ей серебряную монету, схватив которую она поклялась беречь мою тайну до могилы.

Штаны, в отличие от длинных юбок, были невероятно удобными. Они не сдерживали движений и не цеплялись за ноги. Думаю, я могу к ним скоро привыкнуть.

Дождавшись, когда я усядусь в карету, мой спутник занял место на козлах, и стегнул лошадей.

Карета катилась вперёд, неся меня навстречу судьбе. Что ждало меня там, впереди?

Глава 11

– Ваши оправдания меня не интересуют, господа. Я желаю знать, почему вопреки нашему приказу вести круглосуточное наблюдение за интересующей нас особой, вы этого не сделали? Как могло произойти, что вы не в курсе случившегося? – Людовик с такой силой сжал в руках стек, что он хрустнул и переломился.

Сопровождающие бросились на помощь государю, но он, резко взмахнув пальцами унизанными кольцами, дал понять, что не желает их приближения. Пытаясь овладеть собой, он брезгливо пнул начищенным до зеркального блеска носком сапога, лежащую на его пути головешку. Костюм капитана мушкетёров невероятно шёл его статной фигуре. Шляпа лихо сидела на завитых локонах простого парика.

Женский монастырь сгорел дотла. Монахини, оставшиеся без крыши над головой сиротливо, ютились во временных бараках, построенных для них указом его Величества. Очень скоро они будут распределены по

другим провинциям, пока не будет заново отстроена их обитель.

– Сколько человек погибло в пожаре? – не поворачивая головы, сквозь зубы процедил монарх.

– Насколько нам известно, сир, всем, кроме вашей подопечной и её подруги Анриетт де Кловер, удалось спастись, – ответил маркиз де Розен, за что был награждён негодующим взглядом короля. Понурив голову, он продолжил уже почти шепотом:

– Монахини утверждают, что видели, как какой-то мужчина нанёс удар ножом одной из девушек. Её обгоревшее тело, нам удалось найти во дворе.

– А, что со второй? – при этой новости, король слегка оживился. Слово, данное когда-то умирающей кузине, невероятно угнетало его. Он чувствовал себя предателем, ни разу не поинтересовавшись судьбой несчастного ребёнка. Весть о её гибели, была слишком тяжким грузом для изнеженной души короля, совсем недавно и так потерявшего свою возлюбленную, юную красавицу Анжелику де Фонтанж, которая после смерти их ребёнка, так и не смогла оправиться от удара. В попытке замолить грехи, она удалилась в монастырь, где спустя очень короткое время умерла.

В её смерти многие при дворе склонны были обвинять фаворитку Людовика, мать его детей – маркизу Атенаис де Монтеспан, после недавнего скандала, связанного с отравлениями, бывшую в опале, и всеми силами пытавшуюся вернуть себе расположение царственного возлюбленного.

– О её судьбе ничего не известно, сир. Девушка пропала, как в воздухе растаяла, – опасаясь вспышки королевского гнева, Розен, на всякий случай, сделал шаг назад.

Луи задумчиво покусывал верхнюю губу, как делал это всегда, когда был чем-то расстроен, или же, как сейчас, озадачен. Он уже и сам не знал, чему верить. Ничто теперь не было столь важным, как судьба юной боравской принцессы, оставленной на его попечение. То, что тело второй девушки так и не было найдено, давало ему надежду на то, что юная Шанталь, возможно, жива. Хватаясь за соломинку, Луи повернулся к сопровождающим:

– Ищите, господа. Переверните небо и землю, но найдите вторую девушку. Я хочу знать, кем были те, кто устроил поджёг, и почему? Всё, что вам удастся узнать, докладывайте мне в любое время суток.

Оставаться дольше на пепелище, не имело смысла. Развернувшись на каблуках, король направился к своей лошади, которую удерживал для него молодой адъютант. Вскочив в седло, Луи дал знак своему отряду возвращаться в Париж.

* * * * *

Нет, я точно когда-нибудь посчитаюсь с этим несносным человеком! Подумать только, его забавляло то, как я, никогда не бывавшая в столице, принимала за неё каждое поселение, что попадалось на нашем пути. Он хохотал до слёз, когда я восторгалась нарядами «парижанок» и их вкусом.

Обозвав меня невеждой, он посоветовал не высовываться так из окна, из риска вывалиться в какую-нибудь канаву, которых вдоль дорог была тьма тьмущая.

Возмущённая и оскорблённая до глубины души, я откинулась на сидение, и больше ни разу не выглянула в окно до тех пор, пока Клод сам не позвал меня. О, лучше бы я этого не делала!

Мы въехали в город через ворота Сен – Дени. При виде узких и невероятно грязных улочек, по которым нам пришлось проезжать, я испытала ужасное разочарование. Грязь и вонь! Разве такой была столица в моих радужных мечтах?

Крики скороходов, бежавших впереди карет со знатными сеньорами, и возвещающими о их прибытии, смешивались с криками: "Посторонись!», – которые издавали носильщики портшезов, неся на руках тяжеленую ношу и умудряющиеся уворачиваться из– под копыт приближающихся лошадей. К ним присоединялись торговцы и зазывалы, что там же, на улочках, бойко предлагали прохожим и проезжающим свой товар: зелень, овощи, посуду.

Чем дальше вперёд мы продвигались, тем удушливее и зловоннее становился воздух. Запах немытых тел смешивался с вонью разлагающихся прямо на улице мёртвых животных, и зловонием сточных вод, так же протекающих прямо по улицам.

Изо всех сил зажав пальцами нос, я ругала себя последними словами, за то, что поддалась уговорам ехать в Париж. Я не смогу жить среди этого мусора.

Клод лишь на пару мгновений придержал лошадей, давая какой-то карете на полном ходу промчаться мимо нас, но этого оказалось достаточно, чтобы в окно протиснулась чья-то грязная рука без одного пальца, а гнусавый голос её обладателя проканючил:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});