Литературная Газета 6329 ( № 25 2011) - Литературка Литературная Газета

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Живое Саблино

Литература

Живое Саблино

ГЕНИЙ МЕСТА

Деревья и деревня. Неслучайное созвучие. Вот здесь, на месте, где 82 года назад родился большой русский поэт Николай Тряпкин, я вновь убедился в этом.

Деревенька была небольшая,

совсем небольшая.

За полсотню дворов – на пригорке,

поросшем травой.

В два порядка дома. Дом родителей

с самого края…

Теперь на месте деревни волнистый травяной простор да цепочка протянувшихся вдоль бывшей единственной улицы деревьев. Им, деревьям, в отличие от людей не дано покинуть место, где они родились, окрепли, вросли корнями в земную толщу.

По этой-то цепочке последних старожилов Саблина и заподозрил я, что перед нами место, которое мы искали. А потом уже жительница Осипова, соседней деревни в два дома, Светлана подтвердила: да, вот тут-то и был «угол заповедный, дом отцов» Николая Ивановича Тряпкина.

Вот уже с полвека, как нет деревни. Однако чудится, что место это ещё не забыло о своём прежнем предназначении, не до конца выветрился из него жилой дух. И люди из соседней деревни Романово ещё приезжают сюда порыбачить на маленький зарастающий пруд. И всё же дичает место, дичает…

А кругом – всё поля, да луга,

да угодья лесные.

И хлеба колосились буквально –

у самой избы.

И могу повторить, что родился я

в сердце России,

Это так пригодилось для всей моей

грешной судьбы.

Нет, хлебов в окрестностях Саблино, в сердце России, мы не заметили. Зато видны следы прошлогодних жестоких пожаров. Одно из огромных деревьев, подкошенное огнём, свалилось на небольшой пригорок в самом центре бывшей деревни.

«Древо отцов свалилось, и на сыновние плечи прямо свалилось оно», – вспоминает тряпкинские строки поэт Саша Фомин. Но странное дело – ни уныния, ни даже горечи не рождает в нас это безлюдное место. Быть может, потому, что за разговорами, шутками, раздольными песнями у костра каждый где-то в глубине себя чувствует радость причастности к нужному и неслучайному делу. Не так это мало по нашему времени – пять человек, готовых ради любви к большому, незаслуженно забытому поэту отложить бесконечные московские дела и отправиться почти за тридевять земель в безвестную тверскую глушь. А ведь за нами ещё десятки людей, которые могли бы и наверняка ещё приедут сюда.

И вот ведь что интересно: за те неполные три года, что существует стихийно возникшая Комиссия по творческому наследию Н.И. Тряпкина, большинство дверей открывалось перед нами по первому стуку, как бы само собой. И чем дальше от Москвы, тем шире. И без всякой рисовки можно сказать, что не только и не столько наша в этом заслуга. Просто не суждено быть забытым Николаю Ивановичу Тряпкину, нужен он для чего-то России, да и не только ей.

Неслучайно в этом году в третий раз будет проводиться Всероссийский фестиваль имени Н.И. Тряпкина «Неизбывный вертоград». Вышел одноимённый альманах. В планах – выпуск собрания сочинений, установка памятной доски, новые фестивали, вечера, встречи.

Да вот и здесь, во время встречи с главой администрации Степуринского сельского поселения Галиной Комаровой, никогда не читавшей Тряпкина, мы в первом же разговоре нашли общий язык. И, несмотря на то, что Степурино, как и почти все русские сёла, живёт бедно, Галина Анатольевна поддержала нашу инициативу поставить на месте Саблина памятный крест и к большому сельскому празднику проводить там поэтические встречи. А потом со временем, может быть, воплотится и уникальная в своём роде идея избы-читальни-молельни, способной уберечь от непогоды или душевной смуты заплутавшего путника. А вокруг этой избы лет через полста, глядишь, начнёт выстраиваться в былом порядке новая цепочка жилых домов. Ведь превратилось когда-то «поле, где брали зайчишек подчас» в деревню. Значит, возможно и новое превращение. Вопреки всему, число жителей в Степуринском поселении за последние годы хоть и немного, но выросло. В местных школах сейчас учится около 100 школьников. И, может быть, узнав, с какой любовью писал об их земле Николай Иванович Тряпкин, не захотят они менять её ни на какую другую.

Алексей ПОЛУБОТА, ответственный секретарь Комиссии по творческому наследию Н.И. Тряпкина

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

И больше века длится жизнь

Литература

И больше века длится жизнь

ЧЕСЛАВ МИЛОШ – 100

Говорят, что билингвы обладают особым типом сознания и мышления. Привычка с ранних лет перескакивать с одного языка на другой помогает им видеть многие явления объёмнее. С разных сторон. Польский поэт, эссеист и переводчик Чеслав Милош, которому 30 июня исполнилось бы 100 лет, – яркое подтверждение этого феномена.

Он родился в Литве, в те времена входившей в состав Российской империи, в польской семье – и вырос даже не в двух, а в трёх языках. Он ощущал себя поляком, хотя обосновался на родной земле уже в зрелом возрасте, после того как стал нобелевским лауреатом. Его умение отстраняться от всего, о чём он писал, способность рассматривать что-то с расстояния и высоты, выявляя новые грани познаваемого предмета, то приближая, то отодвигая его, и одновременно наблюдать за собой, иронизируя над процессом, – отличительная черта всего творчества поэта. Но эта способность абстрагироваться ослабевала, когда речь заходила о Польше и о русско-польских отношениях. Он становился эмоционален и совсем не рассудочно холоден. Любовь к своему народу и гордость за него перевешивала желание разобраться в истоках русско-польских перипетий.

Большой поэт – всегда больше, чем поэт. XX век с его противоречиями, войнами, трагедиями и попыткой переосмысления жизни отразился в творчестве Милоша так ярко, что по нему можно изучать историю. Разобщённость и разбросанность людей, бесприютно скитающихся по земле, внутреннее одиночество и тоска по чему-то запредельному отчётливо прослеживаются и в стихах, и в эссе. Недаром он начинал с создания литературной группы «Жагары», название которой переводится с литовского как «сушняк, применяемый для растопки». Желание гореть и воспламенять словом, так свойственное юности, вылилось в мрачные предсказания – за что членов группы стали называть «катастрофистами». Но в отличие от русского парижанина Бориса Поплавского, мэтра «хореической смерти», умирающего в русской традиции стихосложения, молодой поляк искал новые формы и был максимально авангарден в поисках. Он стремился научиться иному способу организации слов и – что интересно – увидеть по-новому саму суть поэзии. Впоследствии он сам комментировал то, к чему стремился: «…я отворачиваюсь от субъективирования в лирике, через которое стихотворение сползает до поистине произвольного нагромождения слов».

Он искал объективности, что является почти противоположностью нашему пониманию поэзии. Не выплёскиванию «потока сознания», не личной эмоции, а стройного запечатления мысли. Но мысли, изрезанной точными и яркими образами. Его стихи написаны в традициях европейского верлибра. Со временем получился некий сплав верлибра и белого стиха с вкраплением почти прозаических строк и свободной разбивкой на строки. Всё в его стихах подчинялось задаче как можно яснее выразить мысль, показать и своё отношение к ней, и даже момент её зарождения. Магический процесс рождения стиха часто открывается читателю. Это отстранённое обнажение, совмещающее порой несочетаемые явления, – характерная черта Милоша.

Он виртуозно владел разными приёмами, добиваясь яркой картины, которая разворачивалась перед глазами читателя. Его умение «рисовать пейзаж», описывая те или иные исторические события, рождало практически «эффект присутствия». Из небытия при помощи особой организации слов возникали страны, города и эпохи. При этом сам автор умудрялся опираться не на эмоциональный посыл, который облегчает восприятие, а на спокойную отстранённость описываемого, которая расцвечивалась лишь иронией умного образованного скептика, типичного жителя XX века, обременённого разными знаниями. И по силе воздействия эта смесь оказывалась взрывоопасной. Именно такой, о которой он мечтал в свой «катастрофический» период.

Любопытно, что впоследствии на просьбу спрогнозировать дальнейшие события в Польше он ответил: «Вы во власти романтического заблуждения. Вы отождествляете поэта с пророком. Но это вещи разные». Тем не менее его прогнозы часто попадали в цель и предвосхищали события. Его Нобелевская премия, полученная в разгар известных польских событий, отчасти была и наградой за книгу «Порабощённый разум», которая сыграла немалую роль в формировании общественных тенденций Польши.