В западне - Стивен Кунтс

Ее глаза внимательно смотрели на него. Краска стыда медленно заливала ее лицо, из глаз хлынули слезы.

– Ты смеешься надо мной!

– Нет-нет, Эми. Я знаю, чего тебе стоило решиться сказать об этом. – Он протянул руку и дотронулся ладонью до ее щеки. – Но я очень люблю Риту.

Она закусила губу, лицо ее исказилось.

– Поверь, твой парень где-то ждет тебя. Ты поймешь, когда встретишь его. И он поймет. Он заглянет тебе прямо в душу и найдет там доброе, прекрасное существо. Он с ума сойдет от любви к тебе. Подожди, и ты увидишь.

– Подождать? Но жизнь кажется такой ... бесконечной! – сказала она с отчаянием.

– Да, – сказал Тоуд. – Подростки живут одним днем. Ты повзрослеешь, когда почувствуешь, что будущее так же реально, как и настоящее. Поняла?

Он услышал шум. В дверном проеме стоял Джейк Графтон. Джейк протянул руки. Эми взяла их в свои.

Он поцеловал ее в лоб.

– Мне кажется, тебе пора на свидание с подушкой. Пожелай Тоуду спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Эми Кэрол.

Оба мужчины стояли молча, пока не хлопнула дверь спальни Эми.

– Она и вправду быстро взрослеет, – сказал Тоуд.

– Слишком быстро, – возразил Джейк и открыл холодильник в поисках пива. Одну бутылку он бросил Тоуду, другую взял себе.

Минут через десять в гостиной к ним присоединилась Колли. Мужчины были заняты дискуссией о революции, начатой Горбачевым, и о тех центробежных силах, которые разрушают Советский Союз.

– Как будет выглядеть мир, когда пыль уляжется? – спросила Колли. – Будет в нем безопаснее или нет?

Она получила мгновенный положительный ответ от Тоуда и искреннее "не знаю" от мужа.

Другого от него она не ожидала. За годы, прожитые вместе, она узнала его как человека, который готов признать что-то, чего не знал. Одной из его сильных сторон было отсутствие притворства. После долгих лет пребывания в академических кругах она восприняла его как глоток свежего воздуха. Он знал, кто он и что он, и, к своей чести, никогда не старался быть кем-то иным.

Она смотрела на него и улыбалась.

– К слову сказать, капитан, – сказал Тоуд Таркингтон, – это правда, что вы теперь большой человек в одном из подразделений КНШ[9]?

– Увы, это так, – согласился Джейк, – теперь я решаю, кому вскрывать почту, а кому варить кофе.

Тоуд фыркнул. После почти двух лет, проведенных в Вашингтоне, он слишком хорошо знал, как такой ответ был близок к правде.

– Ладно, ты, конечно, знаешь, что Рита сейчас в Неваде на испытаниях первого образца А-12. Там она будет занята год или что-то вроде этого. Штурманом с ней летает выпускник школы летчиков-испытателей. Поэтому я теперь вроде как на посылках у них.

Джейк кивнул, а Колли вежливо посочувствовала.

– Так что я хочу сказать, – продолжил Тоуд, – может, мне перевестись в твое заведение. Если уж варить кофе и быть на побегушках, так почему не у тебя? Может, лишний червонец заработаю.

– Хм-м.

– Как вы думаете, сэр?

– Пожалуй, ты слишком молод.

– О, Джейк, – простонала Колли. Тоуд одарил ее улыбкой.

– В самом деле, Колли, он слишком молод. Я не думаю, что у них в КНШ есть вакансии для лейтенантов. Это очень важное заведение, только для старшего состава.

– Тогда им нужны офицеры помоложе, – сказала она мужу. – В твоих устах это звучит как дом престарелых, полный ворчунов и пожилых игроков в гольф.

– Я же не то и не другое, – начал оправдываться Графтон.

– Я знаю, дорогой, к тебе это не относится. – Она подмигнула Тоуду, и тот рассмеялся.

Лейтенант поднялся с дивана, попрощался и, пообещав передать Рите привет от Графтонов, ушел.

– Послушай, Джейк, – сказала Колли, – почему бы тебе действительно не подумать о его переводе в КНШ?

– Чем быстрее закончится его командировка на сушу и чем быстрее он вернется в море, в свою эскадрилью на F-14, тем лучше для него.

– Тоуд знает это, но он так высоко ценит тебя и хочет работать рядом. Это почти комплимент.

– Я знаю. – Лицо Графтона расплылось в улыбке. – Старина Тоуд, толстокожий Тоуд. Он отличный парень.

* * *

Генри Чарон стоял, прислонившись к стене заброшенной овощной лавки в северо-восточной части Вашингтона, и наблюдал за чернокожими пацанами, которые как коршуны вились вокруг проезжавших по улице автомобилей, предлагая водителям крэк. Кое-кто из водителей останавливался и покупал, кто-то – нет. Среди них были черные и белые, мужчины и женщины, в основном, молодежь или люди среднего возраста. Группа чернокожих подростков стояла на углу улицы и внимательно следила за движением, разглядывала пешеходов, ни на секунду не спуская глаз с Чарона.

Ветер гнал вдоль улицы мусор, забирался под одежду. Чарон изрядно промерз, несмотря на то, что одет был гораздо теплее большинства из торговцев крэком, которым, чтобы согреться, приходилось постоянно двигаться. Кто-то из них отчаянно барабанил по картонной коробке в ритме хард-рока.

Не прошло и пяти минут, как от группы на углу отделился высокий тощий парень и, лавируя между машинами, направился к нему.

– Привет, дядя.

– Привет, – ответил Генри Чарон.

– Ты что, дядя, собрался прикупить этот тротуар?

– Просто смотрю.

– Интересуешься чем-нибудь?

Чарон отрицательно покачал головой. Четверо на углу продолжали следить за ним. Один из них взобрался на мусорный бак и сунул руку за него, неотрывно следя за Чароном и его собеседником. Чарон был готов поставить тысячу долларов против пятака, что там за баком было заряженное оружие.

– Турист гребаный! – с отвращением произнес парень. – Вали отсюда, образина, если не хочешь, чтобы на тебя наехали.

– А я любопытный. Как ты догадался, что я не из полиции?

– Ты не легавый, дядя, вид не тот. Ты турист недоношенный, свалился на нашу голову. Ты меня уже утомил своей болтовней! У тебя есть десять секунд, чтобы убраться отсюда в свое паршивое логово, а не то кровью умоешься. Усек?

– Усек. – Генри Чарон повернулся и пошел прочь.

Перекресток в двух кварталах южнее был весь усыпан стальными листами и деревянными балками. Здесь велись подземные работы по строительству нового тоннеля для метро.

Чарон с помощью фонарика поискал вход. Он был прикрыт куском фанеры. Чарону понадобилось несколько секунд, чтобы освободить его.

Внутри было сыро, темно и промозгло. Чарон ступал не глядя под ноги, занятый осмотром свода. Тоннель тонул в темноте впереди и позади него.

Он двинулся вперед, ступая по строительным материалам и отводя в сторону свисающую электропроводку. По пути он продолжал исследовать стены и потолок в поисках вентиляционных шахт, которые, он знал, должны быть здесь. Таких он нашел три.

Здесь было теплее, чем на улице. Ветра не было, однако пламя спички заметно колыхалось во встречном потоке. Очень кстати. Чарон расстегнул пальто и двинулся дальше. Кое-где рабочие приготовили формы для отливки бетонных плит. Местами готовые плиты были уже уложены на сводчатом потолке и на стенах, по-видимому, сразу же, как только тоннель отрыли.

Он, должно быть, прошел не менее четырехсот ярдов, как оказался в огромном зале. Луч фонарика терялся среди колонн и строительных лесов. Без всяких сомнений, это будет станция метро. На нижнем уровне к залу примыкал еще один тоннель. Чарон спустился по лестнице и двинулся в другом направлении.

За последние четыре недели это была его третья вылазка на разведку в Вашингтон и второй раз он спускался в подземелье. Непривычному глазу было незаметно, чтобы строители хоть немного продвинулись в своей работе.

Тассоун появился на ранчо в Нью-Мексико месяц назад и привез с собой список. Шесть имен. Он хотел, чтобы эти шестеро были убиты. Возможно такое? Не заинтересуется ли Чарон? Чарон глянул на список.

– Джордж Буш?

– Да.

– Вы предлагаете мне убить Президента Соединенных Штатов?

– Нет. Я спрашиваю, возможно ли такое. Если вы скажете да, я предложу вам, если вас это заинтересует. Если вы согласитесь, я спрошу, сколько. Если мы достигнем согласия по этим вопросам, тогда будем решать, продолжать ли нам дальше разговор.

– А остальные – все?

– По возможности. По правде говоря, чем больше вы уберете, тем больше мы заплатим.

Чарон внимательно прочел список, после чего Тассоун сжег его, растер пепел и развеял его по ветру.

– Я подумаю над этим.

Итак, к чему же он пришел после трех поездок в Вашингтон?

Конечно, убийство Президента возможно. Президент – лицо, избираемое народом, и поэтому он должен время от времени появляться на публике. Самая совершенная в мире служба безопасности не сможет защитить действующего политика от тщательно спланированного и подготовленного нападения. Максимум, на чтр она способна, – это снизить до минимума возможность нападения со стороны какого-нибудь любителя и повысить уровень сложности для профессионала.

Настоящие проблемы появятся после. Чарон не тешил себя иллюзиями на этот счет. Независимо от результата, убийца сразу же становится объектом самой интенсивной охоты на человека за всю историю Америки. Против него будут все. Всякий, кто сознательно окажет убийце помощь, будет беспощадно уничтожен – в финансовом отношении, в профессиональном, – любым путем. Кроме того, подсудимым будет грозить смертная казнь, и, видит Бог, обвинение постарается устранить все препятствия на пути к этому. До рокового выстрела убийца зависит только от себя самого, после он становится парией.