Святой вечер - Дилейни Фостер

Он закатил глаза и снова вздохнул. — Ты всегда можешь просто написать ему, как нормальный человек, — пробормотал он себе под нос, уходя, чтобы, предположительно, найти то, о чем я попросила.

В этой ситуации нет ничего нормального, приятель.

Я стояла там, мой взгляд прыгал от одной двери к другой, гадая, что находится по другую сторону каждой из них. И это был только второй этаж. Внизу была еще целая область, которую можно было исследовать. Даже если бы рванула туда, я бы ни за что не смогла обыскать все комнаты, прежде чем Эван — или кто-то другой — найдет меня и увезет с территории в наручниках, причем не самых веселых.

К тому времени, как он вернулся с бумагой и ручкой, я набралась храбрости, чтобы сделать то, ради чего сюда приехала — даже если это будет не лично, как я надеялась. Если подумать, то, наверное, лучше, что это будет не лично. У меня было больше смелости, когда я не смотрела опасности прямо в глаза.

Я подошла к комоду из темного дерева, положила бумагу на гладкую столешницу и начал писать:

Мистер Донахью,

Я знаю, что вы сделали. Знаю о посылках помощи пострадавшим и о том, что вы сделали, чтобы саботировать их, слышала ваш разговор о контроле над населением и записала его. Проверьте свою почту, если вы мне не верите. Я высылаю вам аудиофайл прямо сейчас.

На данный момент я уверена, что посылки уже отправлены, но также знаю, что есть время, чтобы остановить распространение других.

Возможно, я не настолько влиятельна, как вы, но я сделаю все возможное, чтобы подобное никогда не повторилось. Вы удивитесь, что СМИ могут сделать с анонимной наводкой, особенно если есть аудио доказательства.

Я не подписала свое имя и по рассеянности передала это его жене в присутствии дворецкого. Он бы точно знал, от кого это.

Мои руки дрожали, когда я положила ручку и сложила бумагу на треть. Я глубоко вздохнула и протянула бумагу дворецкому. — Это не для Каспиана. — Мои глаза встретились с его. — Это для Киптона.

Его взгляд сузился, когда он наклонил голову в сторону, чтобы изучить меня.

Я сглотнула. — Спасибо за осторожность. — Он мог думать что угодно о том, почему я здесь, лишь бы это письмо попало в нужные руки.

Мой пульс стучал в ушах, а ноги не могли двигаться достаточно быстро, когда я прошла мимо него, затем спустилась по лестнице и вышла через парадную дверь.

Понятия не имела, с кем связаться в СМИ и как заставить их прислушаться к бредням семнадцатилетней девочки. Но я знала одного человека, который знал — моего отца. Он был защитником несправедливости и не боялся кричать об этом. И как только он возвращался домой, я рассказывала ему о том, что знала. Если повезет, Киптон больше никогда не будет руководить программой помощи пострадавшим от стихийных бедствий.

Глава

8

Линколь

Я прислонился к деревянной раме двери ее ванной, наблюдая, как она смотрит в зеркало, размазывая ярко-красную помаду по своим пухлым губам. Господи, она была чертовски совершенна. Все в ней было таким, как мне нужно. Если мне нужно было выпустить пар, она была рядом, чтобы принять удар на себя, а затем успокоить меня своим нежным прикосновением. Если мне нужно было просто побыть в тишине, она позволяла мне положить голову ей на колени, проводя пальцами по моим волосам, затем раздвигала бедра и позволяла мне зарыться лицом в ее идеальную киску.

Лирика никогда не давила. Она никогда не лезла на рожон. Она брала все, что я мог дать, и никогда не просила большего — хотя я хотел дать ей все, блядь.

Она слегка согнулась в талии, выпячивая свою упругую попку и искушая меня укусить ее через розовые хлопковые трусики, которые были на ней под простой белой футболкой. Это дерьмо должно было заставить девушек выглядеть невинными, но это была ложь. Не было ничего невинного в том, что я хотел сделать с Лирикой, когда видел ее в таком виде.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В последнее время она была рассеянной. Тихой. Это было на нее не похоже. Я хотел провести ночь, выбалтывая все секреты, которые она хранила в своей маленькой головке.

— Скажи Татум, что ты не можешь пойти.

Сегодня была Ночь беззакония, Malum Noctis, единственная ночь в году, когда дети элиты делали все, что хотели, и никто не мог им запретить. Разврат в его лучшем проявлении. Все это было вдохновлено каким-то мертвым богатым парнем, который имел обыкновение накуриваться и устраивать вечеринки с трахом, а также ежегодным ритуалом, который проводили наши отцы где-то на севере штата. И моя сестра убедила Лирику пойти.

Не хотел, чтобы кто-то из них находился рядом с этим дерьмом.

— Твоего отца все еще нет в городе. Татум будет занята. — Ее отца всегда не было в городе, и Лирика ненавидела оставаться одна. Когда она не была у меня дома с Татум, я оставался с ней здесь, в пентхаусе.

Я оттолкнулся от дверного косяка и вошел в ванную. — Мы могли бы заказать тайскую еду и посмотреть Дневники вампира. — Это было ее дерьмо, не мое, — за исключением тайской еды. Я чертовски любил тайскую кухню.

Я обнял ее сзади за талию и зарылся лицом в изгиб ее шеи. — Мог бы трахать языком твою сладкую киску, пока ты не кончишь мне на лицо. — Моя рука переместилась по ее животу к резинке трусиков, лишь кончики пальцев проникли внутрь.

Лирик глубоко вдохнула, затем положила свою руку поверх моей. — Или ты можешь просто пойти с нами...

Неправильный, блядь, ответ.

— Не мое. — Я не был любителем вечеринок. Или толпы людей. Не хочу делить мою девушку с комнатой, полной рогатых засранцев.

— А что твое?

— Ты действительно собираешься вести себя так, будто не знаешь?

Она пожала плечами и приподняла уголок рта. Чертовски дерзкая, и это заставило мой член напрячься.

— Это мое дело... — Я укусил ее за шею. — И это.... — Потянулся под ее рубашку, чтобы погладить ее грудь. — И это определенно моя чертова вещь. — Я засунул другую руку в ее трусики и ввел два пальца в ее киску — никогда один, всегда два. Мне нравилось чувствовать, как она плотно обхватывает меня.

Она откинула голову назад к моей груди и задыхалась.

Я смотрел в зеркало, как она прикусила губу, чтобы не закричать. В таком состоянии она была чертовски сексуальна и я хотел, чтобы эти стоны вырвались наружу.

— Открой глаза и смотри, как я смотрю на тебя, детка.

Когда она открыла глаза, выражение ее лица было таким же мрачным, как и у меня.

Другой рукой я стянул ее трусики настолько, чтобы дать себе возможность поиграть, а затем освободил свой член. Моя ладонь обхватила мою плоть. Грубо. Сильно. Меня сводило с ума то, какой она была мокрой, обхватив мои пальцы.

Мой язык прошелся по ее горлу, пока пальцы обрабатывали ее киску.

Я гладил себя под звуки ее стонов и ощущение ее тугой пизды вокруг моих пальцев. Она схватилась обеими руками за стойку ванной и стала скакать по моей руке.

Я усилил хватку, гладил сильнее, двигался быстрее.

Блядь.

— И чтобы ты не забыла, чьи это вещи... — Я впился зубами в ее плечо и со стоном кончил на эти розовые трусики. Затем снова задрал их на ее бедра и задницу, вдавливая пальцы и пропитанную спермой ткань в ее киску. — Не смей снимать их.

Глава

9

Лирика

Было решено, что неуловимая Ночь беззакония будет проходить посреди готического кладбища на окраине города. Днем это место было жутковатым. Ночью оно было просто ужасающим. Лунный свет отражался от озера, освещая нам путь.

Жуткая прохлада покрыла мою кожу мурашками, пока парень в мантии с капюшоном вел нас с Татум мимо каменных мавзолеев и под высокими нависшими деревьями. Бетонные статуи ангелов и святых смотрели на нас сверху вниз, потрескавшиеся и сломанные. Звуки их призрачных криков перекликались с ветром в ветвях деревьев.