Обыкновенные ведьмы средней полосы (СИ) - Шах Ольга

— Вот что! Вы к самому кузнецу пройдите, авось он вас уважит — сказал приказчик, притом смотрел с таким сомнением, будто ожидал совсем иного.

Мы печально потрусили в указанном направлении, прихватив с собой плошку — аналог бумаги, значит.

Мой рисунок дюжего мужика, который представился, как Некрута — кузнец, не слишком-то впечатлил. Он смотрел и так, и эдак, предложил мне изящный гребень… но в конце концов смирился и сообщил, что работы тут — с ноготок.

— Так что, всяко до обести управлюсь. Ежели что, присылайте ко мне конюха вашего, кривого Вавулу. Ему изделия свои и отдам.

Мы не стали отнимать больше времени у рабочего человека, он и так выглядел несколько встревоженным, зачем это двум девицам, что в подавальщицах служат, понадобились металлические пруты, так смахивающие на малые фламберги иноземцев.

Расплатились с Некрутой из денег, выданных нам на хозяйство, выслушав заверения о том, что работа будет окончена в срок, тихо ушли.

Пока мы шли по рынку, Васька не проронила ни слова, я осторожно посмотрела на неё, и решила, что ещё немного, и подружку я потеряю — смерть от любопытства тоже существует.

— Шашлычков хочу. Настоящих, на угле, качественно промаринованных. Как думаешь, Васёна, оценят наши постояльцы такое угощение? — улыбнулась я.

— Ты шутишь? Да после полёвки, солодуньи и джура любое блюдо — чистая амброзия! — засмеялась Васька.

Мы пришли на постоялый двор, тотчас же попросили Вавулу пережечь в уголь пару лавок из тех, что вытаскивали вчера из подвала, и занялись приготовлением «правильно промаринованных шашлыков». С добавлением дефицитного винного уксуса, постного масла, и конечно, сладкого лука. Годна хотела было скептически отнестись к моей идее приготовления мяса на открытом огне, за собственным сараем, но… Васька доверительно взяла её под руку, сообщила, что за этот рецепт она возьмёт денег куда больше, нежели за пельмени, так что хозяйка, задумчиво глядя на нас, тихо удалилась.

Кузнец Некрута не подвёл, так что после обеда, до обести, по-местному, значит, Вавула вернулся с нашими шампурами. Тут же появилась хозяйка, и стала внимательно запоминать очерёдность наших действий.

— Молодцы вы, девоньки — бормотала она — и в нумерах прибрали, и етьбу приготовили! Когда и успеваете всё только! Я вот встаю на рассвете, а об эту пору в заботах.

— Так чего проще — найдите кого из местных, вот вам и помощники будут, а то на одном Вавуле далеко не уедешь! — простодушно пожала плечами я.

— Что да, то да… кушанье ваше особое — редкое объедение — торопливо жуя горячий шашлык, сообщила Годна с довольным видом.

Ну а мы что? Вот попробуй прожить на наши зарплаты, которые мы имели, работая по 11 часов в сутки на фабрике… да ещё после детдома… мы и не такое приготовить сможем!

Я улыбалась своим мыслям, задумчиво смотря на тлеющие угли.

— Ты помнишь, как мы любили быть дежурными по кухне? — спросила я — Потому, что тогда можно было набрать себе столько хлеба, сколько нам хотелось, и съесть его после отбоя?

— Конечно, да… — хмуро ответила Васька — разве такое можно забыть?

Васёна никогда не любила вспоминать прошлое, в том числе и детдом, поскольку разговор тут же переходил на её беспутных родителей.

— Мамку на мелкого брата моего родительских прав лишили — внезапно призналась она — меня как раз вызывали в опеку, когда я к тебе пришла, ну тогда… когда мы поехали к деду Юрасю. В опеке сказали, что, если я не заберу пацана себе, он тоже попадёт в детский дом. Может, оно и к лучшему?

Я по-старой привычке взъерошила свои короткие волосы, огорчённая рассказом Васьки. Она была самой старшей из многочисленного выводка сильно пьющих родителей, и постоянно подкармливала тех ребятишек, которые наше государство по какой-то причине ещё не забрало под свою опеку.

— Сгорят сейчас твои шашлыки! — Васёнин вопль дошёл до моего мозга, и я шустро сняла шашлыки с шампуров — Неси в зал. Кто там был самый голодный?

— Некрута — кузнец — усмехнулась подруженька.

— Вот вы где прячетесь! — раздался недовольный карк моего домового — А Донатий, значит, и посуду помой, и хлеб выпекай, и в нумерах приберись!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Да ладно тебе… — начала я — мы без дела тоже не сидели!

— Это ладно — не стал слушать мои слабые оправдания Донатий, задумчиво хрустящий морковкой — я всё разузнал про энтот караван, что нонече в Родень приехал, да у нас остановилси. С ним послезавтрева до столицы поехаем. Вон тот, глянь сюды — Донатий показал на бородатого мужика — главный в этом караване, к нему договариваться пойдёшь о местах для нас.

— А они есть? Ну, места, то есть? — взволнованно посмотрела я указанного мужика.

Неужели моя цель может стать немного ближе?

— Ежели бы всё было так просто! — радостно осклабился домовой.

Глава 8

Глава 8

Ну да, то, что будет весьма непросто договориться с главой каравана, едущего в столицу, я и так понимала, но чтоб настолько непросто…

Я только что подошла к нему. Он сидел за столом и бодро уплетал щи. На второе — шашлык. Когда он узнал, что я и была той самой женщиной, которая его приготовила — рассыпался в благодарностях. На мою же скромную просьбу взять нас с собой в свой караван ответил резким отказом.

— Вот ещё, чего удумали! Вы девки молодые, справные! Вам бы при мужике быть, по законам Симаргла, значит, судьбу соединить, детей рожать… а вы чего удумали? Какая такая столица? Ты это выброси из головы своей, и сестрице скажи, чтоб не думала себе чего!

— Мечтаю я учиться, знаниями то есть ведать… — осторожно оглядываясь по сторонам, призналась я.

— Ты это брось! — холодно отрезал мужик — Али ты магичка? Одета странно, конечно. Только это не супротив закона, твоя правда. Да только ведь знания получают токмо колдуницы всяческие, остальным-то бабам это на што? Так что, ты не ерунди… это нынче ты в девках ходишь, а завтра, того и гляди, с человеком местным к обряду Симаргла пойдёшь. Чего смотришь на меня, ровно не знаешь? Годна при мне сговаривалась с кузнецом по имени Некрута.

— Но как же так? Я своего согласия давать не буду — не поверила я в такое беззаконие.

— Вот странные нонече девки пошли — вы же с сестрицею своею сироты, так что судьбу вашу таперича Годна решает. Да вы не боитися! Не та она баба, чтобы зла вам, убогим, желать. Опять же, вот за Некруту разговор — я в Ровене не первый раз бываю, и много кто знакомец мой. Так вот, Некрута — мужик справный — и кузня, и лавка при ём опять же! Да и сам он хоть куда! Ровный, да гладкий. За ним, знаешь, сколько девок убивалося? Странно даже, что на тощщу таку позарилси. После сыпняка, поди? Страшна така ета похваруха… Я слыхал, и на вторую девку жоних нашёлси…

В обчем, слушай мой сказ — сем телегов моих тут, и не на одной вам местов нету — всё в товаре плотно. А и были бы — не взял! Не бабье это дело — без мужика быть. Ежели токмо вдовица, вот как Годна, к примеру. Ежели станешь таковой — милости прошу!

Мужик продолжал задумчиво хлебать щи, не обращая больше на меня внимание. Оно и понятно — тема закрыта. «И чего девка кобениться?» — плакатными буквами было написано на его не заросшей части лица.

У меня возникла срочная необходимость пообщаться на эту тему со своими коллегами, поэтому я быстро вышла из зала, кивнув Ваське, чтоб она последовала за мной.

— Я выхожу замуж. За Некруту-кузнеца! — нервно выпалила я, расхаживая по кухне.

— Поздравляю, если так! — заржала Васька, нагружая себя следующими порциями шашлыка — Белое платье, белая фата, в объятьях нежных и страстных кружится голова…

— Не стоит так радоваться раньше времени — я слышала, что ты тоже просватана. Жаль, не в курсе, за кого! И это при том, что у нас была какая-то болезнь похваруха… Но тот глава каравана обещался нас взять, если я стану вдовой!

Мы с Васькой загалдели, обсуждая теоретическую возможность мою стать женой, а потом, при благоприятных стечениях обстоятельств, и вдовой, как Донатий нас перебил: