Жизнь побеждает - Ольга Матюшина

После уроков Надя часто заходила в госпиталь.

С тревогой спрашивала: «О папе вестей нет?».

Однажды Наде показалось, что раненые знают что-то, но молчат. Они избегали говорить об отце, расспрашивали ее о школе, о подругах. Они жалели ее. Надя это понимала.

«Уж лучше бы сказали правду!» — думала девочка.

Выйдя из госпиталя, Надя шла медленно, не замечая дороги. Она всё думала об отце. «Неужели и его я больше не увижу?» Вспомнились мать, Геня и опять отец. Прощанье с ним на опушке березовой рощи. Захотелось упасть в снег и плакать, кричать.

«Будь мужественной. Ты — пионерка», — сказал он тогда. Надя прошептала сквозь слезы: «Буду, папа!».

Заметив, что она уже вышла за околицу, девочка вернулась в школу, где ее ждала Люся. Говорить о своем горе Надя не могла даже с подругой. Она старалась убедить себя, что догадка о смерти отца ни на чем не основана, и на короткое время успокаивалась. Потом тоска с новой, еще большей силой овладевала ею.

Люся сразу поняла, что с подругой случилось какое-то несчастье. Она ни о чем не спросила, а, взяв Надю под руку, молча вышла с ней из школы. Она не хотела оставить подругу одну в этот вечер и позвала ее ночевать к себе. Надя была тронута чутким вниманием Люси, но от ночевки у нее отказалась. Девочка всю дорогу упорно думала об отце. Ей хотелось быть похожей на него, идти его путем.

Прощаясь, она спросила:

«Люся, могу я подать заявление о приеме меня в комсомол?»

«Конечно, можешь!» — уверенно сказала Люся. Сама она уже была комсомолкой.

«Тогда — завтра. Хорошо?»

Через несколько дней Надя стала членом ВЛКСМ. Она крепко зажала в руке маленький членский билет.

«Я стану, как папа, работать для счастья народа. Отдам все силы служению великому делу Ленина — Сталина!» — внутренне поклялась девочка. Эта клятва и сознание, что она стала членом большой комсомольской семьи, как-то укрепили Надю, дали ей новые силы перенести личное горе.

Весной бабушка принялась хлопотать о возвращении домой. Ей ответили, что хотя их край освобожден Советской Армией от врагов, пропусков еще не выдают. Бабушка узнала, что раньше января вряд ли можно будет туда попасть. Ей очень хотелось весеннюю посевную провести в своем колхозе. Поняв, что это не удастся, она сердито сказала: «И правда, куда я зимой с ребятами поеду! Может, и жить-то в землянке придется!».

А потом, уже спокойно, добавила: «Долго ждали, подождем еще. Да и Надежде надо экзамены сдавать».

В конце учебного года Надя всё время проводила у Люси. Люся жила в крохотной комнатушке с железной печкой, бывшем предбаннике. Небольшое окно выходило прямо в поле. Летом, когда вырастала рожь, колосья ее касались подоконника. Люся любила свою светелку.

«Здесь воздух совсем особенный, — говорила она. — А запах какой, когда хлеб созревает!..» И постоянно можно было видеть, как черная головка Люси и светлая — Нади склонялись над учебниками.

Наступила весна, солнечная, бурная. Заниматься в такие дни трудно. Надю манило в поле, в лес. Но Люся была неумолима.

«Нельзя!» — строго говорила она, и Надя покорно бралась за книжки.

Наконец экзамены сданы, и сданы хорошо. Девушки перешли в восьмой класс и сейчас же начали работать в колхозе. Только Надя из овощеводческой бригады перешла теперь в полеводческую. Работали они, как и учились, дружно.

«Не знаю, почему, — говорила Надя, — у меня теперь даже спина не болит к вечеру».

«Выросла, сильнее стала», — объясняла ей подруга. А Наде казалось, что вместе с Люсей всякая работа легче.

Стояли жаркие июньские дни. Колхозники торопились с сенокосом. Скосили большой луг. Трава на солнце быстро подсыхала.

Вдруг кто-то заметил на горизонте тучу. Она приближалась, медленно расползаясь по небу.

«Вымочит сено!» — разнеслось по деревне. Все бросились на луга.

Люся и Надя побежали первыми. Вот, кажется, сейчас дождь хлынет. Нельзя допустить, чтобы сено мокло. Его спасенье зависит от быстроты работы. И луг очищается на глазах. Высокие копны поднимаются в разных его концах.

Колхозники торопятся, спешат уйти от дождя. Люся осматривает — всё ли сделано, хорошо ли сбиты копны.

Хлынул дождь, — и не дождь, а ливень с ветром и градом. Девушки зарылись в мягкое, душистое сено. Кругом темно. Небо почти черное. Сверкнет молния, разорвет тьму. Кажется, вот она ударит прямо в копну, где спрятались подруги.

Девушки прижались друг к другу, и им не страшно. Тихо разговаривают о своем.

Люся всё знает об Ане. Спрашивает: «Не получила письма?».

Надя отрицательно качает головой: «Я даже Аниной матери написала. Молчит и она. Не отвечает».

Люся задумчиво смотрит сквозь нависшие травинки на луг. Там целое озеро. Дождь так и хлещет. Просветов нет. Всё небо заложило.

«Кем ты будешь, когда кончишь школу, Надя?»

«А ты?» — ответила она вопросом.

Люся, не задумываясь, говорит:

«Педагогом. Мне кажется, самое важное сейчас для нашей страны — это воспитать настоящего человека. Человека, который будет жить в коммунистическом обществе. Знаешь, Надя, это должен быть такой человек, такой…» — и Люся, не находя слов, останавливается.

«Совершенный, хотела ты сказать? — спрашивает Надя, и, не дожидаясь ответа, она торопливо говорит: — Ты, наверное, сумеешь хорошо воспитать! А я так мало знаю и… и… у меня ничего не получится!»

Люся пристально смотрит на подругу и тихо отвечает:

«Ты слишком веришь в меня! У меня столько недостатков. — И вдруг, вспыхнув, говорит горячо: — Я буду учиться, буду работать над собой! Нельзя равнодушно подходить к делу. Надо любить его, страстно желать добиться своего. А главное — не отступать перед трудностями, правда? Надя, Надя! Смотри: гроза уже прошла!»

Яркое, горячее солнце осветило их убежище. Легкий пар поднимался с земли. Радуга, как цветное коромысло, перекинулась через вершины берез.

Девушки вылезли из копны и босиком побежали по залитому водой лугу.

Летом в колхозе много работы, но подруги всё-таки находили время читать. Люся любила серьезные книги. Надя отстала от нее и теперь старалась догнать подругу. Если она читала одна, — всё непонятное просила потом Люсю объяснить ей. Та часто сама не могла ответить. Тогда они шли за помощью к кому-нибудь из учителей.

Осенью Надя и Люся не вбежали, как раньше, а солидно вошли в класс. Девушки чувствовали себя взрослыми: они — восьмиклассницы.

В первый день после каникул, встречаясь со школьными товарищами, как-то невольно замечаешь изменения, происшедшие с ними за лето.

«Ой, как вы выросли, похорошели!» — приветствовали их подруги.

«Вы очень поправились!»

«Это нам помогла работа в колхозе, на чистом воздухе».

Надя чувствовала, что никогда ей не было так легко заниматься, как в этот год. Обе подруги учились отлично. Да и нельзя было иначе: год выдался совсем особенный. По радио постоянно звучали позывные Москвы, и все спешили к репродукторам. Знали, что услышат новый приказ Верховного Главнокомандующего о продвижении Советской Армии, об освобождении временно занятых фашистами городов. Врага отбрасывали всё дальше и дальше. Освобождены уже Белоруссия, Украина. Свободен весь Советский Союз. Наши войска в Германии.

«Неужели скоро мир? Неужели конец войне? И тогда… А что же тогда будет?.. Но сейчас надо еще лучше заниматься. Правда, Надя?»

И они занимались. Опять готовились к экзаменам. Учили билет за билетом. А сами всё ждали. Ждал весь народ. И когда по всей земле разнеслось великое слово «Победа!» — народ в первый раз за пять лет вздохнул свободно.

До́ма невозможно было оставаться. Все бросились на улицу.

Весеннее солнце. Везде развеваются красные флаги. Везде счастливый, радостный народ.

И как-то сами запевались песни, откуда-то появлялась музыка, всюду танцевали.

Девушки возвращались с площади веселые, взволнованные. Им не хотелось заниматься в такой день. Да они и не могли!

«Пообедаем до́ма и снова вернемся в город, — говорила Надя. — Люся, ты таким представляла себе день победы и мира?»

Люся задумчиво ответила:

«Не знаю… Но сегодня — совсем необыкновенный день. Мама всё утро провела в городе. Она несколько раз прослушала по радио обращение товарища Сталина и говорила, что ее особенно поразили слова: «Отныне над Европой будет развеваться великое знамя свободы народов и мира между народами». Сегодня мама, да и все колхозники только и говорят о мирной жизни.»

Задумавшись, девушки тихо шли по дороге.

Ясно весеннее небо, солнце светит, а ветер резкий, холодный.

«Ты озябла? — спросила Люся. — До обеда еще есть время. Мама просила вскопать ей огород. Пойдем! Сразу теплее станет!»

Подбрасывая на лопатах влажную землю, разбивая комки, подруги согрелись. Они работали вперегонки и быстро вскопали весь маленький участок. Обе устали, зарумянились. Дышали тяжело, но с удовольствием смотрели на подготовленный к посеву огород, на скворцов, рывшихся в мягкой земле, на пробивающуюся у забора зелень.