Притяжение страха - Анастасия Бароссо

Юлия положила ноги на пластиковый стул, а к другому, безуспешно пыталась пристроить все еще болевшую спину. Короткие, высветленные до голубовато-белоснежного цвета волосы трепетали на ночном ветру подобно голубиным перышкам.

С этими перышками вместо волос, с острыми голыми плечами, выглядывающими из-под сползающего покрывала, с несчастными глазами и намертво прилипшей к лицу нервной улыбкой, она была похожа на потерявшегося ангела.

В одной руке у ангела была сигарета, в другой — полупустая бутылка вина. Из этой бутылки Юлия наливала себе третий бокал кисло-терпкой «Риохи».

Отель был в пяти минутах ходьбы от моря, которого, конечно же, не было видно. Вместо него под окнами орали и стучали пивными кружками по пластику столов открытого бара пьяные немцы. А узкая улочка слева уютно светилась оранжевыми окнами в оштукатуренных каменных стенах «старого города». Там, за этими окошками, ужинали, смеялись, ссорились, строили планы и любили друг друга счастливые, нормальные люди.

Юлии было плохо. Лицо горело, особенно нос и скулы. И еще — веки. Зато плечи и спину не отпускал колкий, жалящий холод, уверенно ввергая в озноб ослабшее тело.

Однако, все эти, физические неудобства, особенно тело, вкупе с вином, отлично прочищали мозги. И Юлия, пользовалась удачным моментом, чтобы подумать.

Сначала, вкусно заедая «Риоху» сыром и оливками, она размышляла о том мужчине. То есть не о нем самом, а о странном шоке, который испытала, увидев его лицо… Или это просто был эффект неожиданности? Ведь судя по затылку, она заранее записала его в своем сознании в невзрачные середнячки, и вдруг — на тебе! Она даже не могла вспомнить его черт — ни одной. Они были… обычны. И в то же время они были совершенны. Не черты, а само лицо. Или — взгляд? Или у нее что-то с головой. И это — скорее всего.

Однако, припоминая свое восхищение черноволосым Себастьяном, она беспощадно смеялась сама над собой. Господи, чем там было восхищаться?! Ведь по сравнению с ним он был… всего-то-навсего Святым Себастьяном. Не более того.

А потом, плавно и как-то очень гармонично от мужчины, она перешла к обдумыванию своей жизни. И теперь вот четко и быстро восстановила в памяти спасительное решение, зародившееся еще в самолете. Простое и гениальное.

Оно звучало примерно так: «Хорош болтаться, как говно в проруби. Да, задатки у тебя неплохие. И воспитание. И родители. И генетика отличная — еще бы! Так курить, столько пить и нервничать, и выглядеть в двадцать шесть на шестнадцать — не каждому дано. Короче, все предпосылки для правильной счастливой жизни… Одно подкачало. Склонности дурные, и ничего ты с этим не поделаешь. Как ни крути. А значит? А значит — нужно жить в соответствии со своими склонностями!»

Юлия захихикала, пьяно подмигнув четвертому бокалу перед тем, как его опрокинуть…

— Так и будем! — пообещала она кому-то в темноте испанской ночи.

Засыпая, она была уже другой Юлией. Юлией, принявшей решение. И в соответствии с этим решением, завтра для нее, должна была начаться новая жизнь — легкая и счастливая, полная наслаждений и лишенная лишь одного — страданий и мук рефлексии.

Вероятно, пользуясь обстоятельством, что «завтра» еще не наступило, перед тем, как заснуть прямо в одежде, Юлия тихонько и горько заплакала в поролоновую отельную подушку.

Глава 5

ВСТРЕЧА

Ей снился Бандерас в образе Дон Жуана. Или Дон Жуан в образе Бандераса? Впрочем, не важно — потому что потом он все равно превратился в дьявола.

И она вдруг поняла, что ведь это, оказывается, одно и то же! В смысле — дьявол и Дон Жуан. Недаром у них антураж одинаковый — красный подбой черного плаща, непристойная ухмылка и тень деланного страдания в темных сверкающих очах.

Тем не менее, она отлично выспалась. И хорошо, что не закрыла балкон — ночной воздух с моря лучше чего-либо другого разогнал и хмель, и усталость. Юлия расценила это как хороший знак к началу новой жизни.

На кафельный пол небольшой, оформленной в спокойных кремовых тонах комнаты лился чистый, отфильтрованный через полупрозрачную занавеску, свет утреннего солнца. Улица журчала уютным многоголосьем проснувшегося городка… Черт, сколько времени?!

Юлия резко села в постели — электронный циферблат телефона на тумбочке зеленел цифрами: «10.36». Поскальзываясь босыми ногами на мокром терракотовом кафеле, куда вчера пролила, неумело открывая бутылку, вино, Юлия кинулась в ванную. Теперь она другая, и не позволит себе — как сделала бы раньше — опоздать на уже оплаченную экскурсию!

Она быстро умылась, мокрыми руками пригладила назад белоснежные короткие волосы. Отняв от лица полотенце, она на миг взглянула в зеркало. И не смогла понять, нравится сегодня самой себе, или нет? Как у всех, у нее бывали дни, когда она была довольна своей внешностью. И другие — когда совсем наоборот. А сейчас, было как-то странно.

С одной стороны, утончившиеся от усталости и переживаний черты, делали лицо более юным, чем обычно. Возможно, этому способствовало выражение беспомощности и затаенного испуга в глазах-хамелеонах, которые сегодня утром приобрели сложный салатово-серый оттенок. Или — проявившиеся за ночь россыпи неярких крупных веснушек на скулах и переносице? С другой же стороны — ничего хорошего в сегодняшнем ее облике не было. Да и быть не могло. Веки стали еще краснее, чем вчера — Юлия мысленно отругала себя за ночные рыдания — а под глазами авангардным «панковским» макияжем темнели лиловые полукружья. На светлой от природы коже, как нельзя более «кстати» смотрелись неровные розовые отметины первого загаpa и обветренные губы. Радовало только одно — родинка над левой бровью, как всегда придавала лицу некую легкую ироничность, которой на самом деле не было и в помине. «Красавица! — язвительно усмехнулась Юлия. — Кому достанусь?!»

Замазывать все это косметикой было бесполезно — да и кто же на такой жаре красится? И все-таки она из принципа — стерва, так стерва — провела по сухим губам розовым блеском.

Не раздумывая, натянула любимые, обтрепанные снизу и рваные на коленях D&G — лучшей одежды для долгого экскурсионного дня не найти. С этими джинсами связано столько воспоминаний… Разных. Не только хороших. И все же вещи здесь — единственные близкие ей существа.

Потом пришлось, теряя драгоценное время, выбирать обувь. Вариантов было два. Простые резиновые «вьетнамки» и мокасины. Во «вьетнамках», конечно, очень хотелось пойти — ноги подышат в кои-то веки, к тому же на ногтях свежий педикюр с таким красивым, вампирически-красным лаком! Но если целый день шататься по экскурсиям… а потом еще и ночью… Теперь, думая о рок-фестивале, Юлия была уверена, что пойдет. Только вот в шлепках танцевать и прыгать неудобно, да к тому же там ей все пальцы оттопчут, как пить дать. Но в то же время — в закрытых мокасинах, хоть и мягких, целый день по этому пеклу?!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});