Целуй меня (ЛП) - Ловелл Л. П. "Лорен Ловелл"

— Ты моя, Morte! Черт возьми, моя! — говорит он, прижимаясь лбом к моей щеке и проводя свободной рукой по внутренней поверхности моих разведенных ног. От его прикосновений с моих губ срывается тихий всхлип. Мне необходимо это: его касания, его ярость, его обладание. Он вводит в меня два пальца, и я стискиваю зубы.

— Смотри на меня, — хрипло выдыхает он, и его горячее дыхание касается моей щеки. Я поворачиваюсь к нему лицом, и Неро, схватив меня за горло, заставляет снова сесть ровно. Мы смотрим в глаза друг другу, пока он трахает меня пальцами, и я чувствую себя перед ним такой открытой, такой естественной. Это вызывает во мне и радость, и ненависть одновременно. Из-за него я добровольно отказываюсь от защиты, становясь уязвимой. Рядом с ним я совершенно беззащитна, но в то же время непоколебимо сильна.

Рука Неро покидает меня, и он, отступив на шаг, избавляется от оставшейся одежды. Мое тело гудит от желания, дышать получается через раз. Неро возвращается на прежнее место. Встав между моих ног и подхватив под ягодицы, он приподнимает меня и прижимается губами к моим губам. Одним движением он открывает дверь душевой кабины, и я оказываюсь прижатой к стене под струями льющейся воды. У меня перехватывает дыхание, когда холодная вода пропитывает ткань рубашки, заставляя ее прилипнуть к коже. Опустив голову, Неро втягивает в рот мой сосок прямо через мокрую ткань, а затем вонзается в меня так жестко и внезапно, что воздух покидает мои легкие. Я испытываю чувство поверженности и в то же время обретения себя. Он словно ставит на мне клеймо, снова и снова заявляя на меня свои права. Мы с Неро никогда не будем полностью доверять друг другу, потому что оба знаем, на что способны. Мы — два хищника, кружащие вокруг друг друга и отдающие друг другу должное. Но я хочу его. А разве это не древнейший из инстинктов? Обычная потребность, заложенная в ДНК каждого живого существа, — влечение к сильнейшей особи своего вида. Я сильна, и Неро — единственный способен составить мне конкуренцию. Я хочу его, потому что уважаю и боюсь, и это сочетание чувств опьяняет. Эта тяга, это желание, эта потребность базируются на основном инстинкте, с которым не поспоришь.

Он покрывает мою шею поцелуями, широко раскрытым ртом жадно собирая стекающую по моей коже воду. Уступая его натиску, я отбрасываю сопротивление и, вцепившись в широкие плечи Неро, подаюсь ему навстречу. Он запрокидывает голову и, толкнувшись в меня до основания, замирает. Каждая мышца его тела напряжена.

— Черт! — его пальцы впиваются в мои бедра с такой силой, что я чувствую обжигающую боль от царапающих кожу ногтей. Глядя друг другу в глаза, мы молчим, и это безмолвие нарушается лишь звуками нашего тяжелого дыхания и стуком струй воды, бьющих по кафельной плитке.

— Не убегай от меня, — Неро произносит эти слова вроде бы приказным тоном, но в его глазах то, чего я никогда не видела прежде. Отчаяние.

— Я не убегаю, — говорю я и, обхватив ладонями его лицо, касаюсь губами его губ. Этот поцелуй дарит новые, совсем незнакомые ощущения. Он потрясающе нежен. Мы словно стоим на краю пропасти. Два хищника на мгновение решили остановиться и, взглянув друг на друга, попробовать понять, есть ли в этом мире что-то, дающее более острые ощущения, чем убийство.

Я осторожно провожу языком по нижней губе Неро, и он, толкнувшись вперед, углубляет поцелуй. А когда отстраняется, встречается со мной взглядом.

— Ты сбежишь, Уна. Я хорошо тебя знаю.

Я нежно провожу пальцами по его теплой коже и опускаю взгляд на губы в надежде, что он не распознает в моих глазах правду. У меня никогда не было проблем с тем, чтобы держать при себе и умело скрывать все, что касается мыслей и чувств, но Неро видит меня насквозь. Он прав. Скоро мне снова придется скрываться, и я почти жалею об этом, потому что, как бы сильно ни пугал меня Неро своей безжалостностью и неумолимостью, я действительно верю его словам о том, что он защитит меня. Когда он говорит, что я принадлежу ему, мне почти хочется, чтобы так и было. Мне хочется того ощущения принадлежности, которое возникает у меня рядом с ним. Как и сейчас, когда есть только мы, а остальное просто не существует. Но когда мы выйдем из этой душевой кабины, мои враги никуда не денутся. Я знаю, что Неро, без сомнения, самый пугающий зверь из всех, кого я встречала, а мне в свое время довелось столкнуться с некоторыми поистине отвратительными типами. Но для него не существует черты, через которую он не переступил бы на пути к своей цели. Добавьте к этому непревзойденный ум и способность к расчетливому планированию и манипулированию людьми, и становится ясно: Неро несокрушим. Да, он может защитить меня. Он дарит мне ощущение безопасности. Но безопасность — это иллюзия. Само по себе это ощущение снижает осторожность и делает тебя слабее. Если бы я не носила его ребенка, то запросто могла бы себе позволить хотеть его, стоять с ним плечо к плечу против всех наших врагов — против любого, кто может навредить нам. Но я беременна и даже самой себе не могу объяснить, почему эта неослабевающая потребность защитить моего ребенка перекрывает все остальное.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Неро… Я… Это больше не имеет значения.

Я обнимаю его за шею и, приподняв подбородок, прижимаюсь губами к его губам. Он сгребает в горсть мои волосы, заставляя меня зашипеть от жгучей боли. Улыбнувшись, он прикусывает мою нижнюю губу так сильно, что я чувствую во рту привкус крови. Облизнув место укуса, Неро со стоном выдыхает в мои раскрытые губы:

— Я почти забыл, какая ты сладкая на вкус. Это очень жестоко, — он медленно ставит меня на ноги, его пальцы нежно скользят по моей коже, обводя контуры груди. Положив ладонь на мой живот, Неро замирает и прижимается лбом к моему лбу. Я едва дышу и не могу пошевелиться, а его широкая ладонь практически полностью накрывает уже заметную выпуклость. А потом он просто делает шаг назад и опускает руку.

— Мне не нравится этот цвет волос, — говорит он через несколько секунд, приподнимая пальцами небольшую прядь.

— Это необходимо, чтобы не выделяться из толпы, — резко отвечаю я.

Неро ухмыляется.

— Я предпочитаю, чтобы ты выделялась.

— Чтобы сделать заметным мое приближение?

— И это тоже, — он пожимает плечами. — А еще чтобы наши враги видели тебя такой, какая ты на самом деле. Необыкновенная… — От его слов внутри меня все сжимается. — Опасная … — его пальцы прослеживают линию моей ключицы. — Несгибаемая … — рука Неро опускается на мою грудь. — И моя, — говорит он своим низким голосом, растягивая последнее слово.

Ничего не могу с собой поделать, но от его слов я буквально таю. У меня не было ни к кому привязанности, мне не на кого было положиться — только на себя. И хотя я знаю, что полагаться только на себя — это самый разумный выбор, но все равно не могу ничего с собой поделать: мне хочется почувствовать то умиротворение и спокойствие, вкус которых ощутила рядом с Неро, перед тем как сбежать от него. Даже в обстановке абсолютного хаоса он показал мне отблеск того, чего я не испытывала с тринадцатилетнего возраста. Он всегда поддерживал меня, и мне хочется этой поддержки. Девчонка, не знавшая ничего, кроме смерти, вдруг размечталась о чувственных наслаждениях.

Разум твердит мне, что Неро делает меня слабой, но сердце хочет хотя бы немного понежиться в его объятиях и отдохнуть от бесконечной круговерти войны и смерти, в центре которой я, кажется, существую.

Приподняв мое лицо, Неро вынуждает меня взглянуть на него.

— Я смогу защитить тебя, — его обещание звучит почти злобно. — Вас обоих.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Клянусь, иногда он способен читать мои мысли, и это беспокоит меня, потому что мои мысли должны быть скрыты от других.

— Я устала, — говорю я, уходя от разговора. В данный момент я не могу об этом думать и совершенно точно не собираюсь давать ему обещание, которое, знаю, все равно нарушу.

Он кивает, выключает душ и оборачивает вокруг меня полотенце.

— Не вынуждай меня причинять тебе боль, — предупреждаю я, хмуро глядя на него.