Комнатный фонтан - Йенс Шпаршу

Когда я попытался завести разговор, без всякой задней мысли, об этом ее новом увлечении, Ю. ответила мне приблизительно следующее: „В поисках утраченного времени" нужно читать всем бывшим гэдээровцам в обязательном порядке». Я изобразил заинтересованность и полюбопытствовал, о чем там, собственно, идет речь, на что она ответила: „Трудно сказать". (Последнее, кстати, полностью совпадает с моим личным впечатлением от этого опуса, по поводу которого я в Юлино отсутствие попытался, впрочем без особого успеха, составить себе хотя бы беглое представление.)»

Один из дней этого периода, это была среда (хотя в Книге учета он у меня числится для большей убедительности пятницей, «черной пятницей»), запомнился мне с особой отчетливостью. С утра мне позвонил Штрювер и сообщил, что час пробил и что я должен быть готов в самое ближайшее время приступить к делу, поскольку он, Штрювер, не сегодня-завтра появится в Берлине и пробудет здесь какое-то время. После его звонка я привел в порядок свои бумаги, еще раз всё просмотрел и с ужасом заметил, что совершенно упустил из виду один раздел: «Стратегия отвода возражений и борьбы с критикой». Преступная халатность с моей стороны! Как такое могло получиться? Не знаю. Наверное, я эту главу все время пролистывал. Хотя именно мне данную тему не мешало бы изучить досконально. Потому что, когда Юлия начинала меня в чем-нибудь упрекать, выдвигая против меня те или иные обвинения, я никогда не ввязывался в дискуссию по этому поводу и просто принимал удары на свою голову, делая вид, что от меня все равно все отскакивает как от стенки. Большое упущение с моей стороны, теперь придется наверстывать.

О том, насколько мне необходимо было срочно заняться этой темой, свидетельствует запись в Книге учета по поводу одной сцены, устроенной мне Юлией, когда она обвинила меня в том, что я не в состоянии якобы «принимать никаких решений». На это клеветническое измышление я, само собой разумеется, уговорил себя возразить молчанием, после чего в ответ последовало Юлино заявление следующего содержания: «Твое себялюбие уже граничит с инцестом!» (конец цитаты).

Итак, я тут же приступил к занятиям. Время пошло. Только я кое-как успел разложить учебный материал привычным порядком, как уже нужно было идти обедать. Я и так изрядно подзадержался. На скорую руку я заглотил макароны с кетчупом прямо из кастрюли. Пятница встал на задние лапы, демонстрируя готовность разделить со мной трапезу.

— Лапы прочь! — осадил я его, после чего сунул кастрюлю в раковину, залил водой и поспешил к себе в мастерскую, в мою комнату отдыха и досуга. Пятница неотступно следовал за мной, но мне было не до него, и я захлопнул дверь у него перед самым носом. Нечего тут у меня вынюхивать!

Не успел я толком приступить к работе, собираясь только погрузиться в материал, как снаружи раздался страшный звон и грохот. Сначала что-то шандарахнулось, потом задребезжало и глухо брякнулось. Жалобный визг. Тйшина.

Я вскочил и бросился из комнаты.

Леденящая душу картина открылась моему взору, когда я добрался до кухни и застыл на пороге. Под столом сидел Пятница. Он приветствовал меня оттуда виноватым сопением. У меня не было слов, я только повторял одно:

— Пятница! Пятница! Что ты наделал, собака?!

Ответом мне было молчание.

Если бы я мог, я бы сейчас сгреб его в охапку и вытряс бы из него всю душу или по крайней мере правду, но… Но между нами выросло непреодолимое препятствие в виде красноватой жидкой каши, которая разъехалась по всему полу от стола до двери.

С большим усилием совладав с собой — что было нелегко, я даже на какую-то секунду прислонился к дверному косяку, чтобы унять дрожь в теле и дать успокоиться нервному тику, от которого у меня перекосило всю левую половину лица, — я попытался осмыслить картину происшедшего. Картина, судя по отдельным штрихам, складывалась приблизительно такая: пес, вероятно, запрыгнул на мойку, чтобы добраться до кастрюли, заполненной водой. Во время совершения этого злонамеренного действия бутылка с кетчупом, очевидно, полетела на пол. Далее пес, скорее всего, спрыгнул вниз и увлек за собою, для полноты ощущения, кастрюлю, вследствие чего произошло соединение кетчупа, воды и остатков макарон, образовавших в результате ту самую красноватую жидкую кашу, о которой говорилось выше.

Оказавшись в гуще всех этих событий, обрушившихся неожиданно на его бедную голову, пес счел за благо удалиться под стол, не удержавшись, впрочем, оттого, чтобы не внести свою лепту в эту красоту, добавив лично от себя большую лужу. И это уже, конечно, был верх всего!

В тихой ярости я хладнокровно покинул поле боя. Пусть сам разбирается!

Да, я забыл покормить этого мелкого террориста и не налил ему воды. Согласен. При желании это можно было бы рассматривать как смягчающее обстоятельство. Но все дело в том, что у меня не было ни малейшего желания это делать. Тем более что мне всё равно придется свалить всё на него. Убирать уже было поздно. Юлия могла появиться с минуты на минуту. Бессмысленно было начинать даже легкие косметические работы.

И вот я сижу в своей комнате досуга, скрестив руки на груди, в ожидании дальнейшего развития событий. Потухший взгляд скользит по выпискам, относящимся к теме «Стратегия отвода возражений и борьбы с критикой»… Правило № 1: «Как следует подготовьтесь ко всем возможным критическим высказываниям. Это придаст вам уверенности в себе».

Открылась входная дверь. Представление начинается.

— Привет! Это я!

— Привет, привет, — беззвучно пробурчал я сквозь зубы.

Пятница, отрезанный в кухне от мира, ответил уклончиво.

Юлия прошла по коридору. Стук каблуков и вдруг — тишина. Тйшина в квартире, тишина во вселенной, только слышно, как колотится мое сердце.

— Кровавая оргия, — первое, что донеслось до меня из глубины безмолвной галактики. — Кровавая оргия! — Это я уже слышал. Потом пошли другие слова и выражения, развивавшие мотив кровавого побоища. Самое время вспомнить о правиле № 2: «Используйте критические замечания как хороший повод для продолжения беседы».

Судя по звукам, доносящимся из кухни, Юлия успела убедиться, что Пятница, он же Хассо, пребывает в полном здравии и что ничего серьезного с ним не приключилось. Теперь ее внимание должно обратиться ко мне… Чтобы я вот так вот взял и пропустил «кровавую оргию» мимо ушей? Ни за что! Тем более что Юлия давно уже должна была бы убедиться в том, что ничего подобного у нас тут не было и все это чудовищное преувеличение! Но не надо горячиться, остановил я себя, вспомнив правило № 3 раздела «Стратегия отвода возражений и борьбы с критикой»: «Относитесь ко всякому критическому высказыванию с должной серьезностью. За всякой критикой скрывается неудовлетворенный интерес».

— Хотелось бы знать, что означает весь этот бардак? — Юлия стоит на пороге моей комнаты отдыха и досуга, пальто нараспашку (вероятно, знак того, что она в любой момент готова покинуть квартиру).

Она, конечно, все понимает и со всем готова мириться, но это просто безобразие, когда она приходит с работы усталая, без ног и обнаруживает дома настоящее побоище. Неужели мне трудно себе представить… «Никогда не перебивайте своего клиента. Вы можете пропустить важные моменты. Не теряйте самообладания, сохраняйте терпение!» — взывал ко мне пункт 4. Я попытался. Но, честно скажу, меня до глубины души возмутил тот факт, что Пятница, со своими откровенно кетчуповыми лапами, приплелся ко мне вместе с Юлией и теперь смотрел на меня с видом невинного младенца, который не имеет ко всему к этому ни малейшего отношения.

«Знаешь, дорогая, позволь мне сказать тебе следующее», — собрался было вставить я, чтобы прервать этот несколько затянувшийся односторонний диалог, понимая, разумеется, что делать это нужно крайне осторожно и деликатно, соблюдая правило № 5: «Никогда не показывайте клиенту, что вы знаете больше него. Клиенты этого не любят. Вы сами, наверное, тоже…»

Это верно. Я просто хотел все спокойно объяснить. Но не смог. Я не смог, основываясь на неопровержимых фактах, привести мои тщательно продуманные аргументы и высказать в логической последовательности все соображения, — я так прикинул, что лучше всего будет сказать что-нибудь о «несчастливом стечении обстоятельств», — Юлия тараторила без остановки, не оставляя мне пауз, она перебивала меня без перебоев. Больше всего ее, казалось, занимал один-единственный вопрос, а именно: что я себе при этом думал? Хорошенькое дело! Разве так задают вопросы? Юлия не спрашивала, она восклицала! Мой ответ, похоже, ее нисколько не интересовал. Потому что, как только я открыл рот, она опять подступилась ко мне с тем же вопросом, только теперь он звучал значительно громче:

— Что ты себе при этом думал?

(Примечание: Мне представляется все — таки неверным утверждение, что не бывает глупых вопросов. Может быть, мне нужно было взять и ответить Юлии как есть: Ничего! Ничего я себе не думал! И как я мог вообще о чем-то думать? И о чем мне прикажете думать?) Диалог застопорился. Я пожал плечами и отказался от своего желания хоть что-нибудь сказать. Тем самым я избавил себя от необходимости исполнять инструкцию, содержавшуюся в пункте 6 моей методички: «Смотрите клиенту прямо в глаза». Юлия ушла.