Некро Файлы - Джордж Мартин

href="ch1-13.xhtml#id23" class="a">[1]

Как ее звали - не имеет значения. И как она выглядела - тоже не важно. Главное - она существовала, Трегер предпринял новую попытку, он заставил себя вновь поверить в будущее, он не опустил руки. Да, он продолжал пытаться.

Но на сей раз чего-то уже не хватало. Волшебства, быть может?

Слова произносились те же самые.

Сколько же можно повторять одно и то же, - размышлял Трегер, - повторять те же слова и снова верить в них, точно так же, как верил, произнося их впервые? Один раз? Или дважды? Или, может быть, три раза? Или сотню? И разве люди, произносящие эти слова по сотне раз, так уж лучше умеют любить? Или, скорее, обманывать самих себя? Что если на самом деле эти люди давным-давно изменили своей мечте и только растрепали ее священное имя, называя им совсем другое?

И он произносил те же слова, сжимая ее в объятиях, баюкая на груди, целуя ее. Он повторял эти слова, но сознание было вернее, и тяжелее, и мертвее, чем прежняя вера. Он произносил эти слова и старался изо всех сил, но не мог уже вкладывать в них прежний смысл.

А она - она говорила ему то же самое, но Трегер сознавал, что ее слова ничего для него не значат. Снова и снова они повторяли слова, которые другой хотел услышать, - но оба понимали, что это фальшь.

Но они очень старались. И когда он протянул руку, словно актер, вынужденный играть одну роль, проклятый вновь и вновь повторять одно и то же, - когда он протянул руку и коснулся ее щеки - кожа оказалась гладкой, и мягкой, и нежной. И влажной от слез.

IV

Отголоски

- Я не хочу делать тебе больно, - сказал Донелли с виноватым видом, явно что-то скрывая, и Трегеру стало вдруг стыдно, что он причинил другу боль.

Он коснулся ее щеки, но она увернулась от его прикосновения.

- Я не хотела делать тебе больно, - сказала Джози, и Трегеру вдруг стало грустно.

Ведь она столько для него сделала, а он заставил ее чувствовать себя виноватой. Да, ему было больно, но сильный мужчина сумел бы скрыть свою боль.

Он коснулся ее щеки, и она поцеловала его в ладонь.

- Прости. Я тебя больше не люблю, - сказала Лорел.

И Трегер совсем потерялся. Что такого он сделал, в чем его вина, как он умудрился всё разрушить? Ведь она с такой уверенностью говорила о своей любви. И они были так счастливы.

Он коснулся ее щеки, и оказалось, что она плачет.

Сколько же раз можно повторять одни и те же слова, - его голос разносится раскатистым эхо, - повторять и снова верить в них, как верил, произнося их впервые?

Темный ветер нес тучи пыли, небо болезненно содрогалось, озаряемое мерцающим алым пламенем. В полутьме шахты стояла молодая женщина в защитных очках и маске, с короткими каштановыми волосами и ответами на все вопросы. Машина ломается, ломается, ломается, а ее используют снова и снова, - говорит она. - Хотя можно было уже понять, что в ней что-то не в порядке. Сколько можно водить самих себя за нос, надеясь, что после стольких поломок она наконец заработает нормально.

Труп противника - чернокожий верзила, под кожей у которого перекатываются мускулы - результат многомесячных тренировок. С таким крупным соперником Трегеру сталкиваться еще не приходилось. Он идет по арене, посыпанной опилками, неуклюже раскорячившись на мощных ногах, зажав в руке сияющий палаш. Трегер спокойно наблюдает за тем, как это чудище приближается, сидя в своем кресле, расположенном на специальной трибуне на другом конце арены. Другой труповод очень осторожен, внимателен.

Труп самого Трегера, жилистый блондин, стоит и ждет, а на пропитанных кровью опилках возле его ноги лежит гиря кистеня. Когда придет время, Трегер заставит его двигаться ловко и быстро. Противник знает об этом. И зрители тоже.

Вдруг чернокожий труп поднимает палаш и бежит на противника, понадеявшись на скорость атаки и длину своего оружия. Но когда точно рассчитанный смертоносный удар обрушивается туда, где только что стоял труп Трегера, того уже и след простыл.

Удобно развалясь в своем кресле над площадкой для боя, внизу на арене, с ногами, перепачканными опилками и кровью, Трегер-труп подает команду - замахивается кистенем, и огромный, покрытый шипами шар взмывает вверх, описывает дугу с эдакой ленцой, едва ли не с грацией. И ударяет прямо в затылок врагу - в тот самый момент, когда он пытается восстановить равновесие и обернуться. Быстро, в мгновение ока из пробитого черепа вырывается фонтан крови вперемешку с мозгом - и толпа ревет от восторга.

Трегер уводит свой труп с арены, а затем встает, чтобы собрать заслуженный урожай аплодисментов. На его счету уже десятое убийство. Еще немного - и он станет чемпионом. Он уже близок к рекордному результату, и скоро уже ему будет не найти достойного противника.

* * *

Она красавица, его женщина, его возлюбленная. У нее короткие белокурые волосы, очень стройное тело, грациозное, почти атлетически сложенное, с великолепными ногами и маленькими упругими грудями. Взгляд ее ярко-зеленых глаз всегда загорается от радости при его появлении. И в ее улыбке - какая-то особая, эротичная невинность.

Она дожидается его, лежа в постели: ждет, когда он вернется с арены; она полна желания, озорства и любви. Когда Трегер входит, она садится, улыбается ему, простыня обвита вокруг ее талии. В дверях он замирает, любуясь ее сосками.

Почувствовав его взгляд, она стыдливо прикрывает грудь, на ее щеках вспыхивает румянец. Но Трегер знает, что этот стыд - всего лишь игра, притворство. Он подходит к кровати, садится на край, протягивает руку, чтобы погладить девушку по щеке. У нее очень мягкая кожа; его рука ласкает ее, и она трется носом о его пальцы. Затем Трегер берет ее за руки, разводит их и запечатлевает на ее грудях два нежных поцелуя, а потом - уже менее нежно - целует ее в губы. Она с жаром отвечает на поцелуй; их языки сплетаются.

Они занимаются любовью, он и она, медленно и чувственно, сливаясь в любовных объятиях, которые длятся бесконечно. Их тела двигаются совершенно синхронно, в одном ритме, и каждое из них безошибочно угадывает желания другого. Трегер толкает, затем снова, и его собственное тело испытывает ответные толчки. Он протягивает руку - и встречается с ее рукой. Они кончают одновременно (всегда, всегда, ведь оба оргазма контролирует один мозг - погонщика), и тогда на ее грудях