Реликт (СИ) - Булавин Иван

Последнего Келд попытался спасти. Успел вовремя связать его, да не просто связать, а примотать толстыми канатами и ремнями к дубовой колоде, да так, чтобы он и пальцами шевелить не мог. Ярость не находила выхода, а потому его брат, впавший в безумие, только тихо подвывал, изредка разражаясь громкими криками. Эликсир был найден, но столь желанная доза пропала даром. Было слишком поздно, мозг больного не выдержал нагрузок, полный сил воин навсегда превратился в овощ с трясущейся головой. Помочь ему было невозможно, а потому Келд, любивший своего брата, не мог позволить ему так страдать. Он убил его и похоронил. А сам после этого всегда старался запасаться лекарством впрок.

На местном постоялом дворе для него придержали комнату, вот и сейчас, вернувшись после долгой отлучки, Келд поднялся к себе в номер, попутно попросив хозяина принести туда дополнительный светильник. Тот вопросов задавать не стал, уже через пять минут в номере стало гораздо светлее.

Дождавшись, пока хозяин уйдёт, Келд поставил на стол небольшой стеклянный пузырёк, пробка которого была запаяна оловом. В пузырьке этом содержалась прозрачная жидкость, занимавшая примерно треть объёма. «Эликсир Самуэля», так его и называли. Именно их создатель, Синерукий Самуэль придумал такое зелье, он справедливо полагал, что подросшие подопытные могут перестать ему подчиняться, а потому позаботился об их зависимости. Зелье долгое время было его личной монополией, никто в мире больше не знал его рецепта (а помимо рецепта следовало знать и способ изготовления, а также обладать достаточной квалификацией алхимика), исходя из этого, все восемь должны были умереть одновременно с ним, поскольку себя вечной жизнью создатель не обеспечил.

Однако, после его смерти секрет эликсира не умер, более того, алхимики научились его готовить ещё до того, как умер автор. Причины тому могли быть разными. По одной версии (которую они сами, Келд и его братья, дружно подвергали сомнению) Самуэль, чуя близкую смерть, передал секрет другим алхимикам, чтобы его дети продолжали жить. По другой же, кто-то из других мастеров просто смог заполучить образец и сделать анализ, а уже потом изготовить зелье самостоятельно.

Так или иначе, а зелье оказалось ценным, врачи и алхимики быстро выяснили, что этим же эликсиром можно было лечить почти все формы сумасшествия, даже безнадёжные. Не лечить, конечно, но снимать симптомы. Любого буйного психа можно было привести в чувство, а какая-нибудь семья аристократов вполне могла раскошелиться на дорогое лекарство, чтобы вернуть к жизни впавшего в маразм дедушку, который единственный знал, где находятся фамильные сокровища. Дедушка, впрочем, едва очнувшись, мог просто рассмеяться в лицо наследникам и заявить, что никаких сокровищ в помине нет, что он проиграл их в кости или спустил на вино и шлюх. Но это уже мелочи.

Стоил эликсир дорого, ингредиенты были редкими, а ещё реже попадались алхимики, обладающие достаточной квалификацией. Однажды Келд раздобыл все компоненты, тщательно изучил инструкцию, обзавёлся всей необходимой аппаратурой. И после этого у него получилась непонятная субстанция, которая на организм никак не действовала. Таких алхимиков можно было пересчитать на пальцах, они имели свойство стареть и умирать, или же переезжали на другое место, или начинали работать на секретную службу, короче, дать заказ было великой проблемой, которую не решали даже большие деньги. Сейчас Келд примет последнюю порцию, а следующие месяцы посвятит поискам новой.

Оторвавшись от любовного созерцания пузырька, Келд тяжело вздохнул и потянул из вещевого мешка небольшую плоскую шкатулку, внутренности которой были выложены мягким бархатом. В шкатулке лежал небольшой стеклянный шприц. Осторожно взяв двумя пальцами иглу, он привинтил её на место и воткнул в пробку. Когда-то давно эликсир требовалось употреблять внутрь, на это уходило полстакана. Теперь же, когда ювелиры изобрели шприц для инъекций, а алхимики научились делать относительно чистые растворы, ситуация сильно упростилась. Жидкости требовалось до первой отметки. Но сейчас в пузырьке больше и не было. Несколько капель, что не вобрала игла, были не в счёт. Если принять чуть меньше этого объёма, то эликсир не поможет, принимать больше нет смысла, это не продлит действие ни на минуту.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Перерыв между двумя инъекциями определялся непостижимым образом, от двух месяцев до одного года. Но исключений не было, рано или поздно появлялся всё тот же розовый туман, сообщая, что приступ на подходе.

Набрав жидкость в шприц, Келд поднёс иглу к пламени свечи, с его неуязвимым организмом никакое заражение не пугало, но впитанные знания лекарей говорили о том, что в тело можно втыкать только стерильный металл. Подождал, пока остынет, после чего, закатав левый рукав куртки, крепко сжал кулак. Все они, даже не обладая могучим телосложением, имели огромную телесную силу, позволяющую завязывать стальные прутья замысловатыми узлами. Мышцы на руке мгновенно вздулись буграми, а под кожей набухли толстые верёвки вен. Игла проколола вену, кровь под давлением попала в шприц и смешалась с раствором, а через секунду раствор был выдавлен в кровоток и разошёлся по телу.

Ничего особого он не почувствовал, просто стало жарко, на лбу выступил пот, по телу разлилась слабость, а перед глазами всё поплыло. Все эти эффекты пропали уже через несколько мгновений. Келд прижал место укола пальцем и откинулся на стуле. Чуть позже он промыл шприц заранее приготовленной водкой и снова убрал его в шкатулку.

В этом городе ему больше нечего было делать, теперь полагалось отправляться в столицу, искать там профессионального алхимика и пытаться попасть к нему на приём. Келд начал собирать вещи, когда в его дверь постучали. Стук был осторожным, очевидно, что тот, кто стоит за дверью, опасается входить или страдает патологической вежливостью. Пересев на другую сторону стола, Келд вынул и положил на колени револьвер, развернув его стволом к входу.

— Войдите, — сказал он негромко.

— С вашего позволения, — сказал вошедший, закрывая за собой дверь.

Тон его был подчёркнуто-вежливый, да только в то же время Келд сразу понял, что перед ним не простой человек. Как минимум, это должен был быть большой начальник, только пока неизвестно, в какой сфере. Уж не приятель ли недавно убитого работорговца?

— Я присяду? — говорил он с опаской, а значит, ему прекрасно было известно, с кем он имеет дело и насколько опасен собеседник, явно не хочет лишиться головы после неосторожного слова или движения.

— Присядьте, — Келд вспоминал хорошие манеры, доставшиеся от кого-то из убитых им аристократов. — Чем могу быть полезен?

Сидевший напротив человек был невысок, худощав и подвижен, тёмные волосы выдавали в нём южанина, но акцент был неуловим, грамотная речь выдавала выпускника гимназии, а может, и столичного университета. Одет он был в обычный дорожный костюм, подошедший бы купцу из небогатых, или разорившемуся аристократу, вот только костюм этот был совсем новым, скорее всего, сшили его только затем, чтобы этот человек мог сходить в гости к Келду, сыщику, убийце и охотнику за головами. Что же тогда он носит постоянно? Мысленно дорисовав гостю мундир, Келд понял, что не ошибся, именно, потом добавил значки секретной службы, и они подошли, как родные, только звание оказалось тайной, но уж точно не ниже полковника.

— Для начала представлюсь, — спокойно проговорил гость, положив руки на стол, чтобы продемонстрировать мирные намерения, руки его были тонкими, как у художника или музыканта, но Келд не сомневался, что гость умеет ими стрелять и резать глотки, других в секретной службе не держат. — Меня зовут Эразм Маззо, я из…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Секретной службы, — закончил за него Келд.

— Вы хорошо осведомлены, — заметил Маззо. — Может быть ещё назовёте моё звание?

— Понятия не имею, я ведь вас вижу впервые, — Келд развёл руками и улыбнулся. — Полковник, наверное. Просто служба ваша у вас на лбу написана.

— Благодарю вас, учту на будущее, — Маззо был немного смущён таким поворотом событий, он, разумеется, не собирался скрываться от охотника, но вот так, сходу, потерять своё инкогнито — это было обидно. — Генерал. Генерал Эразм Маззо, помощник начальника имперской контрразведки. Четвёртое лицо в секретной службе и двенадцатое в Империи, если исключить наследственные придворные должности.