Вслепую (СИ) - "ViolletSnow"

Элис знала, что Оминис мог быть язвительным и порой жестоким, но никогда еще не слышала столько непробиваемого льда в его голосе. Пока волшебная дверь с шумом выпускает их из Крипты, Себастьян за их спинами оглушительно молчит.

***

Элис ненавидит большой двор с фонтаном, ведущий в Хогсмид: шумно, многолюдно, не спрячешься. Солнце едва греет, и большая часть студентов наслаждается его последним теплом — ветер с гор предвещает затяжные дожди и настоящую осень. Пока она идет по засыпанной влажными листьями дорожке, несколько четверокурсников почти в открытую говорят о её проигрыше Сэллоу на прошлой неделе. Теперь это обычная тема, их дуэль обсуждают во всех гостиных, коридорах и дальних уголках библиотеки. И если бы только поединок. Шарп беспокоился, что зелье обмена телами вызовет ненужные сплетни, но они с Оминисом все равно стали самыми обсуждаемыми в школе. Раньше о них тоже говорили: о ней как о героине Хогвартса, о нём как о самом влиятельном ученике, с которым лучше не ссориться. Теперь все шепчутся о том, как он защитил её от Себастьяна, как они неразлучны в последнее время. Строят догадки одна нелепей другой. И когда Мракс и впрямь проходит по той же дорожке, что и Элис минуту назад, двор заполняется низким гулом.

То, что все болтают о них с Оминисом скорее неприятно, чем вредит репутации — слава Мерлину, законы приличий волшебного мира сильно отличаются от маггловского. Волшебники не скованы тысячами нелепых правил вроде постоянного ношения перчаток на людях, сопровождения незамужних девиц престарелыми тетушками и недозволением касаться друг друга. Некоторые старшекурсники Хогвартса даже не бояться заявлять о своих отношениях, тем более, что чистокровные семьи заранее заключают брачные контракты. Нет смысла запрещать что-то, потому что магия Хогвартса никогда не позволит пересечь черту. Но Элис коробит, как совершенно чужие люди говорят так, будто знают, что происходит между ней и Оминисом, выдают за истину свои поспешные выводы.

— Я искал тебя, — говорит Оминис с некоторым удивлением — привычка быть подальше от школьной суеты была у них общей. — Необычное ты выбрала место для прогулки.

— Не я, Поппи попросила сходить с ней в «Три метлы».

И Элис неожиданно для себя ухватилась за это предложение. Прогулка до Хогсмида в компании, пожалуй, самого ненавязчивого собеседника, помимо Оминиса, казалась спасением от вездесущих глаз, липких слухов и неясных мыслей, жужжащих в голове целыми днями. Но если бы Элис знала, что ей придется проторчать несколько минут в окружении чужих шепотков…

— На следующей неделе я хочу украсть у тебя один день, — учитывая, что Оминис ни разу не просил уделить ему время, звучит интригующе.

— Что-то важное?

— Да. Покажу тебе кое-что особенное.

— Несколько часов найду, — Элис старается говорить спокойно, без интереса, хотя больше всего на свете мечтает сбежать куда угодно в его компании.

— Ты будто избегаешь меня в последнее время. Что-то случилось?

— Нет, но…

«Оглянись вокруг, — хочет крикнуть Элис, — из каждого угла все только и обсуждают нас». После насыщенной недели, где они с Оминисом почти не расставались, Элис понимает только одно — она слишком много о нем думает, а когда они рядом, перестает быть способной и на это. Вероятно, Просачивание повлияло на нее куда сильнее, чем она могла принять. Но именно из-за разросшихся словно гигантские тентакулы сплетен, Элис стала по-настоящему избегать Оминиса. Ведь на самом деле они вовсе не вместе. И все совсем не так, как о них придумывают, совсем не так… как ей бы самой хотелось.

— Тебя беспокоят сплетни вокруг? — Оминис чувствует её проблему куда точнее, чем она сама.

— Нет, это же всего лишь слухи, почему они должны меня волновать?

— Тогда что тебя волнует, Элис?

— Ложь за спиной, — неожиданно для себя выдает она, слыша новые перешептывания совсем рядом — никто из них даже не знает, кем они с Оминисом являются друг для друга, а из-за этих разговоров она вынуждена держаться от него подальше.

— Всего лишь? — уточняет он. — Тогда просто пойдем со мной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Она идет за ним по наитию, как привыкла ходить следом, когда он был единственным ориентиром в мире тьмы. Вместе они минуют несколько занятых скамеек, пересекают поляну и выходят в центр, откуда видна каждая точка заполненного студентами двора.

— Насколько здесь много народу? — зачем-то спрашивает Оминис, и когда Элис отвечает, что несколько десятков, удовлетворенно улыбается и внезапно делает то, чего она никак не ожидает.

Обнимает одной рукой за плечи, притягивает к себе с откуда-то взявшейся исключительно Мраксовой настойчивостью не допускающей возражений. Что-то новое проскальзывает в нем, когда он берет свободной рукой её ладонь и сжимает в своей, то, чему Элис не в силах противиться, что-то врожденно-властное, пленительно-хищное — уверенность змея, не спрашивающего согласия.

— Что… ты делаешь? — с трудом выдыхает Элис, ей кажется, что весь двор, каждый студент сейчас смотрит на них.

— Я не позволю тебе переживать из-за каких-то ложных слухов, — Оминис еще крепче сжимает её ладонь в своей, переплетает пальцы в замок.

Не откровенное объятие, не легкомысленные касания, что позволяют себе некоторые, но нечто иное: продуманное, демонстративное, не оставляющее другим сомнений, что он сделал свой выбор.

— Пусть болтают, что мы вместе, если им так нравится, — он наклоняется к Элис, едва не касаясь губами кожи. — Но разве ты не хочешь, чтобы это стало правдой?

========== Вместе ==========

Когда тяжелая дверь захлопывается за спиной, Элис готова колотить кулаками стены. От обиды, от злости, от непонимания. Двор Трансфигурации пуст, накрапывающий с самого утра дождь разогнал учеников по гостиным и читальным залам, только Оминис одиноко ждет её под деревом. Элис настолько рада ему, что половина гнева испаряется в тот же миг. Из-за навалившейся учебы, докладов для Шарпа и звездных карт по Астрономии — все, что пришлось пропустить на «слепой» неделе, — они с Оминисом почти не видились.

— Рыжая карга! Лучше бы Трансфигурации учила, а не морали! — ворчит Элис вслух, подходя к нему.

— Что случилось?

— Случились мы. И поэтому миссис Уизли считает, что имеет полное право отчитывать меня под предлогом дополнительных занятий. Третий раз за неделю. Еще и в субботу.

— И что говорит? — Оминис улыбается так спокойно, что Элис уже и самой начинает казаться, что ситуация того не стоит.

— Что-то о дурном влиянии на младшие курсы. О приличиях. Еще о чем-то. Думаешь, я слушаю? Я иду туда в надежде чему-нибудь научиться, а не узнать её несомненно важное мнение о нас с тобой.

Поступок Оминиса произвел настоящий фурор в школе. И если до этого все просто шептались, то теперь заговорили громко и не стесняясь, совершенно забыв про дуэль и её поражение Себастьяну. Все так рьяно обсуждали их роман, что, похоже, профессор Уизли просто не смогла остаться в стороне, будто они с Оминисом только и делали, что обнимались в общественных местах. С того дня прошла уже неделя, и Оминис ни разу не коснулся ее прилюдно, что абсолютно устраивало Элис. Все, что между ними, должно там и остаться.

— Хочешь, я поговорю о ней с отцом?

— Глупости, Оминис. Ты не будешь беспокоится обо всякой ерунде. Я тоже не буду, — не хватало еще, чтобы он обращался за помощью из-за этого.

— Если бы это была глупость, ты бы не переживала так.

Он прав, но дело вовсе не в нотациях Уизли, а в том, что упражнения из-за которых Элис вынуждена терпеть её колкие замечания, совсем не помогают развиваться. Учебная программа с кучей бесполезных заклинаний о том, как превратить книгу в кошку, подушку в ежа и наоборот, не подходит. То, что она хочет создать, не имеет ни заклинаний, ни формул, ни четкого представления. Древняя магия слишком редка и не изучена, и, похоже, никто кроме Рэкхема, чей портрет давно завалило в зале картографии, не может помочь Элис овладеть её основами. В том числе и профессор Уизли, тщетно разводящая каждый раз руками при неудачных попытках связать древнее волшебство с искусством преобразовывать предметы. И сколько бы Элис ни пыталась сотворить нужную форму, ничего не выходит.