Соблазнительный дьявол (СИ) - Идэн Вероника

Выпутавшись из грязной одежды, я бросаю ее в угол, чтобы заняться ею позже. Я закручиваю волосы в пучок и надеваю свои старые спортивные штаны и футболку команды девочек SLHS, чтобы расслабиться. Моя рука гладит зеленую футболку, и на губах появляется тоскливая улыбка. Мне не нужна команда по легкой атлетике, чтобы бегать регулярно, но я скучаю по тому, как она занимала мое время. Это было то, что я делала для себя, а таких случаев очень и очень мало.

Еще одно разочарование, чтобы отдать должное Девлину за…

Вздохнув, я качаю головой и иду к стопке книг в мягкой обложке. Я сажусь на пол и провожу пальцем по корешкам, чтобы выбрать что-то подходящее, в чем можно потеряться, пока мама не вернется домой.

У меня их не так много, как хотелось бы. Если бы я могла, я бы заполнила свою комнату книжными полками от пола до потолка. Но у нас нет места, поэтому я ограничиваю себя только теми изданиями, которые хочу сохранить больше всего. Книги, которые мне не нравятся, я отдаю на полку бесплатного книгообмена в библиотеке Риджвью.

Мой палец останавливается на биографии Фриды Кало. Уголок моего рта приподнимается. Идеально.

Я читаю все, что угодно, но книги об искусстве и художниках — одни из моих любимых.

Выбрав книгу, я плюхаюсь на свой футон, подтаскивая подушку, чтобы опереться на нее.

***

Грохот входной двери отрывает меня от чтения биографии Фриды.

— Я дома, Блэр! — Мама звонит из главной комнаты.

Я скатываюсь с футона и переворачиваю книгу, чтобы сохранить свое место, прежде чем выйти из комнаты.

Мама стоит у раковины и моет руки. Она заканчивает, затем поворачивается и протягивает мне руки.

Светло-голубая форма официантки свисает с ее тонкой фигуры больше, чем обычно, и от этого меня пронзает беспокойство. Ее каштановые волосы убраны в низкий пучок, но несколько седых косичек падают на лицо. Ее кожа имеет восковой оттенок, который мне ни капли не нравится, а голубые глаза запали и под ними мешки.

В последнее время она слишком много работает.

— Привет, как работа? — Я шагаю к ней в объятия и крепко сжимаю ее, подставляя голову под ее подбородок.

Это наш ритуал, когда она приходит домой с работы. Когда я достигла половой зрелости, гормональный дисбаланс сделал меня засранкой, и я сказала ей, что это глупо. Она всегда настаивала, и теперь я живу ради ее объятий. На несколько секунд мне не нужно быть сильным между нами.

— Работа удалась. — Мама гладит рукой мою булочку и целует меня в макушку. — Я принесла тебе домой кусочек яблочного пирога. Он в холодильнике.

— Спасибо. Хочешь, я сделаю чай? Мы разделим его на двоих.

Я роюсь в шкафу, где мы храним чай, растворимый кофе и какую-то древнюю лимонадную смесь, которая, я уверена, кристаллизовалась в единую массу. Я держу его, потому что это дерьмо будет больно, если я швырну его в пьяницу через два трейлера, который пытается войти в наш трейлер каждые несколько дней. Люблю быть наготове, потому что я не доверяю ему, если он когда-нибудь попадет сюда.

— Ты можешь взять его, милая.

Мама впивается пальцами в плечо, гримаса искажает ее черты. Я бросаю чайные пакетики на стойку и веду ее к нашему крошечному столику-бистро в углу. Ее протест длится недолго, когда я поглаживаю ее плечи, чтобы снять боль от стояния на ногах в закусочной.

— Мы разделим его. — Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в щеку и продолжить заботиться о ее дискомфорте. — У тебя есть смена в субботу утром? Я подумала, что мы могли бы испечь блины.

Блины по выходным — одно из немногих лакомств, которые мы сохранили с детства. Как бы мало у нас ни было, мы угощаем себя завтраком из домашних блинов.

Мама вздыхает, откидывая голову назад к моему животу. — Да, дорогая. Извини. Как насчет воскресенья?

— Конечно, не волнуйся, — мягко заверила я ее. — С блинами спешить не стоит.

Мама постукивает ногтями по столешнице. Ее красный лак потрескался. — Но после, это может быть моя последняя смена на некоторое время. Они меняют смены официанток.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Что? — Мои внутренности леденеют, и я перевожу взгляд с мамы на беспорядочную стопку купюр у тостера. — Почему? Ты проработала там достаточно долго, чтобы иметь право старшинства при выборе смены, они не могут просто…

— Блэр. — Она похлопывает меня по руке, и я ослабляю свою напряженную хватку на ее плечах. — Наверное, я прилягу. Уже поздно, и я устала.

Слова ударили меня как пощечина, хотя она говорила спокойно. — Конечно. Прости, мам.

— Все в порядке. — Она издает тихий стон, когда встает. Ее рука касается моей щеки. Я никогда не видела ее лицо таким бледным и бесцветным. От усталости в уголках ее глаз у меня болит сердце. Я беспокоюсь, что ее здоровье ухудшается быстрее, чем мы готовы с этим справиться. Мне уже пришлось отвести ее к врачу перед школой. — Съешь пирог, хорошо?

Работа, которую она так усердно выполняет, разрушает ее, отрывая маленькие кусочки понемногу. Несмотря на наше дерьмовое положение в жизни, ей все еще удается найти для меня теплую улыбку.

— Ага, — хриплю я. — Отдохни немного, мам.

Она хмыкает и заправляет за ухо прядку слипшихся каштановых волос. Я щелкаю ногтями — ужасная нервная привычка, которую, я знаю, она ненавидит. Я останавливаюсь и переплетаю пальцы вместе, прежде чем расстроить ее.

Мой желудок напрягается, когда я наблюдаю, как она медленно уходит в тень коридора. Мгновение спустя дверь ее спальни с щелчком закрывается.

Когда мои дрожащие колени отказывают, я опускаюсь в кресло за столиком бистро, обхватив голову руками.

Ей становится хуже.

Это папа так с ней поступил. Сначала это был стресс, но теперь я не уверена. Может ли стресс медленно убивать человека, высасывая его жизненные силы, как паразит, на протяжении многих лет? Я пожевала губу, желая увидеть папу прямо сейчас. Я бы накричала на него за то, что он такой безответственный и эгоистичный. А потом я бы ударила этого ублюдка.

Мужчины — такие ненадежные черви, все они гнилые.

Не знаю, что делать. Счетов и так уже так много. Если она упадет в обморок, как в прошлом году, счета за медицинскую помощь из отделения неотложной помощи нас просто уничтожат.

Я бы бросила школу и сама нашела работу, но я получаю стипендию в средней школе Сильвер-Лейк. Одного посещения школы достаточно, чтобы открыть передо мной двери, которые, как я раньше считала, закрыты на всю жизнь. Окончание школы Сильвер-Лейк станет разницей между тем, что мы с мамой будем бороться за существование до конца наших дней, и шансом на поступление в любой колледж, который я захочу.

Девлину лучше не подводить меня.

Мои глаза горят, когда я бросаю свой водянистый взгляд на окно в поисках красных и синих вспышек.

Я жду так долго, что мое тело застывает. Копы так и не приехали.

7. БЛЭР

Пока ничего не произошло.

Я продержалась все выходные, занятия в понедельник, и весь сегодняшний день — ничего.

Ожидание того, что вот-вот упадет ботинок, вызывает у меня раннюю язву. Даже свежий горный воздух не может успокоить мои нервы.

Мы с Девлином вместе ходим в класс английского языка мистера Коулмана, но он игнорирует меня, в то время как я два дня подряд бросаю взгляды в его сторону.

Часть меня желает, чтобы он сделал свой шаг, потому что нам с мамой нужны деньги как можно скорее, но другая часть меня ходит по разросшемуся кампусу средней школы Сильвер-Лейк, словно нападение может произойти из-за любого угла.

После того как закончился последний урок, я пошла на спортивную площадку за трибунами и дальше, где тренируется футбольная команда. Это внешнее поле, где любят проводить тренировки команды по легкой атлетике.

Тренер по легкой атлетике дает свисток, и девочки выбегают на метровые дистанции. Я вырываю пучок травы с того места, откуда я наблюдаю за ними, на достаточно большом расстоянии, чтобы они не испугались.