Все твои совершенства - Колин Гувер

выразительной чертой его внешности.

– Где твоя спальня?

Я шокирована его прямотой.

Я пытаюсь скрыть, что меня раздирает внутренний конфликт: больше всего на свете мне хочется отомстить Итану, трахнувшись с горячим парнем его любовницы. Но я знаю, что и Грэм здесь именно поэтому, и совсем не уверена, хочется ли мне самой стать объектом секса в отместку.

Но сейчас это лучше, чем остаться одной.

Я соскальзываю со стола и встаю. Грэм не отступает, так что, прежде чем я прохожу мимо него, наши тела на мгновение соприкасаются. Я чувствую это всем своим существом, но в особенности легкими.

– Пойдем.

Я все еще нервничаю, но уже не так сильно, как в миг, когда вставляла ключ в замок входной двери. Голос Грэма успокаивает меня. Все его присутствие успокаивает. Такой печальный человек не может вселять опасения.

– Я никогда не застилаю постель, – признаюсь я, открывая дверь в свою захламленную спальню. Включаю лампу, и в дверном проеме появляется фигура Грэма.

– Почему? – Он делает два шага в спальню, и это очень странное зрелище. В моей спальне стоит парень, которого я совсем не знаю. В той самой спальне, где я в данный момент должна была бы валяться на кровати с разбитым сердцем.

Ну а что Грэм? Кажется ли это ему таким же странным? Я знаю, что он подозревал Сашу, иначе не отправился бы за ней в дом Итана с обручальным кольцом, прожигающим дыру в кармане.

Ищет ли Грэм выход из положения? А я? И только сейчас это понимаю? Потому что я сейчас нервничаю и волнуюсь, и вообще веду себя так, как не должна бы всего через несколько часов после того, как моя жизнь изменилась к худшему.

Я молча смотрю на Грэма, и тут до меня доходит, что не ответила, почему не убираю постель.

Я откашливаюсь.

– Чтобы правильно застелить постель, требуется примерно две минуты. Это означает, что средний человек тратит целых тридцать восемь дней жизни на то, чтобы застелить постель, которую все равно вечером разберет.

Кажется, Грэм удивлен. Он одаривает меня своей кривой улыбкой, потом смотрит на кровать. Глядя, как он изучает мою кровать, я чувствую, что не готова. Я готовилась к тому, что вечером встречусь с Итаном. А не к сексу с чужим парнем. Не знаю, хочу ли я, чтобы горел свет. Не знаю даже, хочу ли оставаться в том, что на мне надето. Мне не хочется, чтобы Грэм снимал с меня одежду, предназначенную для другого мужчины. Мне нужно время, чтобы собраться с мыслями. Пока для этого не было подходящего момента, и я в нем отчаянно нуждаюсь.

– Мне нужно… – я указываю на дверь ванной. – Мне нужна минутка.

Губы Грэма изгибаются в чуть более широкой улыбке, в этот момент я понимаю, что эти невероятные губы вот-вот коснутся моих, и вдруг чувствую, что недостойна этого. Очень странно, потому что я всегда уверена в себе. Но Грэм устанавливает планку уверенности, которая для меня слишком высока. Его уверенность заставляет меня чувствовать нечто вроде робости.

Я закрываюсь в ванной и смотрю на закрытую дверь.

На мгновение я забываю, что вообще здесь делаю, но потом вспоминаю, что впервые за четыре года собираюсь заняться сексом с кем-то, кроме Итана. Нужно быть на высоте. Я открываю дверцу шкафа и просматриваю свои шмотки, чтобы найти самую непритязательную. Таковой оказывается розовая ночная рубашка с тонкими бретельками. Она непрозрачная, но отсутствие лифчика, который я сейчас снимаю, будет очевидным. Накидываю халат и подхожу к раковине. Стягиваю волосы в свободный пучок, чтобы не лезли в лицо, и долго чищу зубы и язык, пока не убеждаюсь, что мой рот не будет напоминать ему об украденной нами китайской еде.

Осматриваю себя в зеркале несколько дольше, чем требуется.

Просто в голове не укладывается, что сегодняшний день заканчивается именно так. Я… предвкушаю секс с мужчиной, который не мой жених.

Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, и выхожу из ванной.

Сама не знаю, чего я ожидала, но Грэм выглядит все так же.

Он по-прежнему стоит перед дверью ванной в джинсах и футболке. И в куртке. И в ботинках. Я смотрю на его ботинки, а он шепчет: «Вау».

Я снова смотрю на него. Он теперь ближе. Его лицо совсем рядом, и мне очень хочется протянуть руку и коснуться его челюсти. Обычно я не обращаю внимания, какие у парней челюсти, но у него волевой, покрытый щетиной подбородок, а рот кажется таким же печальным, как глаза.

Он, похоже, тоже замечает, насколько мы близко стоим друг к другу, сразу же делает шаг назад и машет рукой в сторону кровати. Все подушки выровнены, одеяло заправлено под матрас без единой морщинки. Уголок аккуратно откинут, под ним виднеется простыня.

– Ты застелил мне постель? – Я подхожу к кровати и сажусь на нее. Я совсем не так представляла себе начало, но за последние четыре года я слишком привыкла к повадкам Итана.

Грэм приподнимает одеяло, я подтягиваю ноги и забираюсь в кровать. Отодвигаюсь достаточно далеко к стене, чтобы он мог присоединиться ко мне, но не тут-то было. Он только накрывает меня одеялом и садится на кровать лицом ко мне.

– Хорошо, да?

Я поправляю подушку и переворачиваюсь на бок. Он засунул края одеяла под матрас, и из-под него так просто не выбраться. Оно уютно и плотно охватывает мои ступни и ноги. На самом деле мне это даже нравится. Кажется, что даже верхняя часть одеяла каким-то образом обволакивает меня.

– Я в восхищении.

Он протягивает руку и заправляет мне за ухо выбившуюся прядь волос. Очень милый жест. Я почти не знаю Грэма, но могу точно сказать, что он добрый. Мне было ясно, что он добрый, уже тогда, когда Итан открыл дверь, а Грэм не дал ему в морду. Нужно иметь немалую уверенность и самообладание, чтобы спокойно справиться с подобной ситуацией.

Рука Грэма ложится мне на плечо. Я не могу толком понять, что изменилось в нем с тех пор, как мы вышли из бара, или даже с тех пор, как вошли в спальню. Но чувствую, что его мысли уже не там, где были раньше. Его рука скользит по одеялу и останавливается на моем бедре. Всем своим видом он выражает нерешительность. Я пытаюсь немного разрядить напряженность.

– Все в порядке, – шепчу я. – Можешь идти.

От облегчения он тяжело вздыхает.

– Я думал, что смогу. Чтобы мы с тобой. Сегодня вечером.

– Я тоже думала, что смогу, но… еще слишком рано для мести.

Сквозь одеяло я чувствую тепло его руки. Он немного приподнимает ее и, обхватив меня за талию, наклоняется вперед.

Он нежно целует меня в щеку. Я закрываю глаза и с трудом сглатываю, чувствуя, как его губы приближаются к моему уху.

– Даже если бы было не слишком рано, я все равно не хотел бы стать для тебя орудием мести. – Я чувствую, как он отстраняется. – Спокойной ночи, Квинн.

Я лежу с закрытыми глазами, пока он поднимается с кровати. И открываю их, только когда он выключает свет и закрывает за собой дверь спальни.

Он не хотел бы быть для меня орудием мести?

Это комплимент? Или он просто дал понять, что ему неинтересно?

Секунду я размышляю над прощальными словами, но тут же задвигаю их на задворки сознания. О словах Грэма я подумаю завтра. А сейчас мне хочется думать лишь об одном: о том, что я потеряла за какие-то пару часов.

Сегодня для меня изменилось все. Итан должен был стать моей второй половиной на всю оставшуюся жизнь. Все, что я, как мне казалось, знаю о своем будущем, пошло прахом. Все, что, как мне казалось, я знала об Итане, оказалось ложью. Ненавижу его. Ненавижу, потому что теперь, что бы ни случилось, я никогда никому не смогу доверять так, как доверяла ему.

Я перекатываюсь на спину и смотрю в потолок. «Пошел ты в задницу, Итан Ван Кемп».

Кстати, что это за фамилия такая? Я произношу свое имя вслух и добавляю к нему эту фамилию:

«Квинн Дайанн Ван Кемп».

Никогда не замечала, как по-дурацки это звучит. Хорошо, что у меня никогда не будет такого имени.

Хорошо, что