Проклятие Марены - И. Пфлаумер

Ройко достал котелок и подвесил его над огнём. Монах с Вердо по очереди прикладывались к фляжке с самогоном, чтобы согреться. Здесь, в пещере было гораздо теплее, чем наверху, но для любителей сивухи любой повод подойдёт. Шторм развалился на пуховом спальнике и думал о чём-то своём, наблюдая за танцем искр.

Через несколько минут Ройко заварил ароматный чай. По пещере поплыл чудный запах трав и специй. В этом деле с вором не мог сравниться даже Монах, знатный травник.

— Парниша, вот всё хотел спросить — кто тебя научил такие чудные отвары делать? Я такие пивал в доме знахарки одной, что в Чернолесье, недалече от Тирита жила. Но та бабка такая ветхая была, гнутая как подкова, что нос до земли доставал. Видать, так она травы и разглядывала, а у тебя-то откуда такое уменье?

Одноглазый зачерпнул железной кружкой ароматное варево и тут же получил по рукам.

— Раньше пивал и вопросов не спрашивал, чего это ты вдруг?

— Да вот, думаю, получу своё золотишко — да открою харчевню. Коли выдашь секрет — на поваре выгадаю, а если нет — придётся тебя с собой брать!

— Вот дела у меня другого нет, кроме как на Одноглазого батрачить! — рассмеялся Ройко. — Я, может, игорный дом открою, да тебя в распорядители возьму. Будешь на благо заведения вкалывать. Как тебе такой план?

— Думается мне, тяжко нам будет к мирной жизни привыкнуть, а? Законы там разные соблюдать… Или кто из вас собрался дальше грабежами промышлять? Вот ты, Шторм, чего делать будешь?

Шторм открыл глаза, и перекатился на бок.

— Вернусь в Ганарию. Ферму куплю, буду лошадей разводить…

— Не, а я здесь, в Ромнии останусь, — мечтательно протянул Ройко. — Куплю домишко в городе, в богатом квартале, может, дело себе найду не совсем незаконное.

— Не совсем незаконное? Привычка — вторая натура, — усмехнулся Одноглазый, извлекая из сумки хлеб и солонину.

Ройко разлил чай по кружкам, мы перекусили и отдохнули. Идти дальше не хотелось даже мне. Здесь было тепло, уютно и безопасно, а впереди нас ждали ловушки, засады и, может быть, смерть. С такими прогнозами на будущее торопиться совсем не хотелось. Но Шторм скомандовал подъём, лагерь собрали и снова отправились в путь.

Туннель то расширялся, то сужался, иногда приходилось ползти на четвереньках. Казалось, стоит чуть пошевелиться, толкнуть камень — и гора обрушится, подмяв наши тела под себя. Холодные камни больно впивались в ладони, несмотря на перчатки.

Неожиданно в конце хода появился свет. Тусклое голубоватое свечение было едва заметным в пламени факелов, но чем ближе мы подходили к его источнику, тем ярче оно становилось. Луна на поверхности не могла светить так ярко, значит, мы вышли не на поверхность. Шторм затушил свой факел — больше в пламеннике не было нужды. Остальные последовали его примеру.

Ход закончился. Мы вышли к обрыву — а внизу раскинулся старинный замок, словно сотворённый стеклодувом-великаном. Стены сооружения чуть подсвечивали, разгоняя темноту. Тёмные каменные своды пещеры терялись где-то вдалеке.

Шторм закрепил верёвку, и отряд начал аккуратно спускаться вниз. Отсюда замок выглядел ещё внушительнее. Крепостная стена высотой аршинов в десять нависала над головой, вглядываясь пустыми бойницами в темноту пещеры. Полукруглые башни у ворот, сделанных из тонкого льда, блестели ледяными крышами. Я подошла ближе, чтобы рассмотреть блоки, из которых всё это было построено. В каждом кирпиче, казалось, был замурован светлячок, потому что свечение шло откуда-то изнутри, но источник разглядеть не удавалось. Я даже протянула руку, чтобы прикоснуться к ледяному брикету, но Ройко схватил меня за плечо.

— Лезвие, ты что, про ловушки не слышала?

— Какие тут могут быть ловушки, с ума сошел? — усмехнулась я, и отвернулась. От резкого движения камень под моей ногой шевельнулся, и я начала падать прямо под стену. Ройко кинулся вперёд, в попытке подхватить меня. Из под земли, с протяжным скрипом, вырвались острые ледяные шипы.

Если бы я стояла на полшага дальше от стены, мы бы уцелели оба, но расстояние в один локоть решило всё. Несколько кольев проткнули парня насквозь. Кровь брызнула в стороны, испачкала красными разводами ледяную стену и мою кожанку. Ройко дёрнулся, словно не понимая, что с ним произошло, и замер — уже навсегда. Кровь из раны на голове заливала светлые кудри и соболий мех на куртке.

Я, словно в полусне, освободилась от его рук, всё ещё сжимающих мою талию. Колья исчезли так же мгновенно, как и появились. Тело, будто большая кукла, осело на камни, всё ещё разбрызгивая кровь.

Первым очнулся Шторм. Он осторожно, стараясь не наступить в лужицы или на ловушку, подошел к распростертому Ройко. Остальные молчали, да и что тут можно было сказать?

Я присела на холодный камень и обхватила себя за плечи, пытаясь согреться. Казалось, что в помещении резко похолодало — или на меня так подействовало холодное дыхание смерти? Нас с ней разделял один шаг. Один шаг, который не сделала я, но сделал Ройко.

Моя жизнь никогда не было особенно спокойной. Я много лет жила на острие ножа, видела как погибают люди, к которым я привязывалась, и даже иногда думала о собственной смерти. Но я не могу позволить себе умереть! Только не сейчас, когда я так близка к цели. Макошь великая, Старшая пряха, огради и защити!

Шторм оттащил то, что осталось от Ройко, в сторону и принялся изучать механизм ловушки. Камешки, брошенные им к стене, оживляли скрытые где-то в земле ледяные стержни. Колья выскакивали вверх, поблёскивая в голубом свечении. Часть шипов была вымазана кровью. Багровые капли скользили по гладкой ледяной поверхности.

Монах отёр лицо Ройко, достал из складок рясы крохотную фляжку, окунул в неё палец и нарисовал на бледных щеках умершего погребальные узоры. В Кулаке возможность проводить соратников в последний путь по всем правилам выдавалась не часто, но сейчас всё было иначе.

Подчиняясь невысказанной просьбе, мы подошли ближе и встали кругом. Монах, чуть слышно, начал читать молитву. Постукивали янтарные чётки. В голове крутились какие то странные обрывки мыслей и ощущений.

Ройко, спрашивающий меня о Шторме.

Ройко, поющий старинные баллады у костра.

Ройко, объясняющий мне, как аккуратно срезать кошелёк с пояса зазевавшегося горожанина.

Тело, лежащее сейчас у моих ног — это не Ройко. Непохожа эта бледная маска с обескровленными губами и синими разводами у бровей на парня, которого я знала и помнила.

Вердо и Монах переглянулись. Погребальный костёр собрать было не из чего, поэтому маг прочёл заклинание, священнослужитель полил пропитанную кровью куртку тёмно коричневой жидкостью, и тело Ройко вспыхнуло сотнями огней, мгновенно превращаясь в пепел.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});