Мне доставшееся: Семейные хроники Надежды Лухмановой - Александр Колмогоров

Иван Афанасьевич Решетников упоминается и среди экспонентов, получивших награду на Мануфактурной выставке 1861 года в С.-Петербурге. Его завод существовал с 1844 года, вырабатывал до 60 000 кож в год и поставлял большую их часть на нужды армии[60]. Судьба отмерила талантливому мастеру всего 38 лет жизни. 31 декабря 1861 года он скончался от распространённой болезни тех лет для взрослого населения Сибири — горячки. Второй в статистике смертей числилась чахотка.

На очередной Всероссийской выставке произведений сельскохозяйственной и сельской промышленности 1864 года в Москве Тобольская губерния по числу экспонентов (8) в классе «Шкуры и кожи» заняла 1-е место, но уступила Казанской в разнообразии представленного товара. Юфть (белая, чёрная, красная) тюменских купцов И. Е. Решетникова и А. И. Решетниковой была признана лучшей в губернии и отмечена похвальными листами![61] На заводе этого известного кожевенника, основанном в 1843 году, трудилось 65 работников при 3-х мастерах. Годовой оборот сбыта товара, доходившего до Бухары, Ташкента и даже Китая, составлял 35 000 рублей.

Среди 973-х участников Выставки Мануфактурных произведений 1865 года в Москве мы вновь встречаем единственного от Тобольской губернии неутомимого купца, представившего чёрную и белую юфть по цене 5 рублей за штуку[62]. Из 31 экспонента в классе «Кожи» И. Е. Решетников удостоился на этот раз первой в своей жизни малой серебряной медали с формулировкой: «За юфть хорошего достоинства и принимая во внимание обширность производства»[63].

Прапорщик Адамович

6 июня 1857 года в 1-м Московском кадетском корпусе состоялся очередной выпуск юных офицеров, отправляющихся в части и гарнизоны, обескровленные потерями личного состава в Крымской войне 1853–54 годов. 17-летний прапорщик Виктор Михайлович Адамович[64] (из потомственных дворян Полтавской губернии) получил назначение в 14-й стрелковый батальон.

Справка

Адамовичи — несколько дворянских старинных родов шляхетского происхождения, записанных в родословных книгах Виленской, Волынской, Гродненской, Ковенской, Минской, Могилёвской, Смоленской губерний[65]. По выписке из Польского гербовника фамилия произошла от честного мужа Адама из рода Спицимира, признанного в храбрости против татар и владевшего в Польше около 1082 года деревнями[66].

Вакансия в Одессе приближала место службы офицера к имению отца[67] и была как нельзя кстати. Проведя в родных пенатах на берегу реки Хорол в 12 верстах от Миргорода отпуск, положенный после окончания корпуса, будущий генерал 27 июля прибыл к месту своей первой службы.

Только через 4 года батальонное начальство обратило внимание на офицера ни разу за это время не заикнувшегося об отдыхе. Такое усердие было оценено направлением прапорщика Адамовича в Царскосельскую Стрелковую офицерскую школу под Петербургом для подготовки капитанов пехоты! Виктор Михайлович окончил курс 1 сентября 1862 года по 1-му разряду с отметкой «лучше прочих» и наградным оружием.

Успехи «стрелка», не посрамившего своей части, были отмечены 28 февраля 1863 года (через 5,5 лет службы!) производством в подпоручики «за отличие». Но, словно устыдившись своей запоздалой оценки служебного рвения офицера, командование 3 ноября присваивает ему очередное воинское звание поручика (по выслуге лет).

Семья купца Филимона

Брак Филимона Степановича с Парасковьей Фёдоровной Барашковой оказался удачным по многим критериям. Муж, оправдывая своё имя (Однолюб), был всю жизнь верен жене и семье. Помимо солидного приданого, составившего его основной купеческий капитал, супруг нашёл в избраннице друга, сподвижника и товарища, разделявшего и его взгляды на устои жизни, воспитание детей и, как показало время, на попечительство и благотворительность.

Роды в семье были часты. Но так как причинами младенческой смертности в Тюмени того времени были понос, родимец (болезненные припадки с судорогами и потерей сознания), корь и скарлатина, то из всех новорожденных наследников в живых остались только четверо сыновей[68]. Сохранившиеся метрические книги донесли до нас даже имена их восприемников (крёстных).

У Ивана, родившегося 20 августа 1852 года:

— мещанин Иван Степанович Колмогоров (брат Филимона),

— купеческая жена Пелагея Егоровна Решетникова.

У Фёдора, родившегося 11 августа 1855 года:

— мещанин Иван Степанович Колмогоров (брат Филимона),

— мещанская дочь Ольга Ивановна Прасолова.

У Григория, родившегося 13 ноября 1856 года:

— купеческий сын Евграф Алексеевич Шелковников,

— вдова купеческая Феофания Васильевна Барашкова (тёща Филимона).

У Александра, родившегося 9 марта 1858 года:

— 3-й гильдии купец Павел Александрович Рычков,

— купчиха Глафира Яковлевна Злобина.

По всей видимости, все сыновья Филимона окончили по его стопам приходское 3-классное уездное училище, а не Вознесенское, в котором их отец состоял почётным блюстителем с 15 февраля 1855 по 1890 годы, то есть в течение… 35 лет! Трое из братьев, кроме золотушного Ивана, отданного всецело на попечение набожных бабушек и тётушек из старообрядцев, выказали явные способности к учению. И тогда 42-летний состоявшийся купец решился на необъяснимый в городе поступок: дать детям классическое образование с латынью, греческим и французским языками.

Приняв решение, глава семейства в 1866 году определил 9-летнего Григория и 11-летнего Фёдора в… Первую императорскую Казанскую гимназию на полное родительское содержание, напутствуя их благословением: «Ум есть и рубль есть, нет ума — нет рубля!» На следующий год к братьям присоединился и 9-летний Александр. Конечно, дети, оторванные от родного дома и многочисленной родни, очень скучали, но ослушаться тятеньки и слёзно проситься домой не решался никто. Взрослея, они свыклись со своею участью, и единственными праздниками этих лет для них оставались летние каникулы в родной Тюмени.

Болезненный же от рождения и опекаемый богомольными (по линии матери) родственницами-староверками, Иван взрослел в мире восковых свечей, запаха ладана, суровых ликов святых угодников, постоянных постов, молитв и песнопений.

Богослужебный «Апостол» с таинственными текстами деяний и посланий учеников Сына Божьего, рано подаренный ему бабушкой, заронил в чистую детскую душу первые зёрна христианского вероучения. Любопытство и удивление вызывал уже сам внешний вид толстой и тяжёлой книги лилового бархата, обтягивающего деревянные обложки с тремя крупными металлическими застёжками. Украшала переплёт бронзовая накладка цветочного орнамента с вкраплёнными в неё пятью хрустальными камушками.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});