Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он чувствовал себя очень раскованно. Он уже вкусил уважение к себе. К моменту Терешковой. Он относился к ней покровительственно. Мог ее за щечку вот так потрепать, она, конечно, волновалась. Очень торжественный момент, не знаю, сейчас это есть, – вывод ракеты.
– Ровно в 7 утра, традиция до сих пор.
– Медленно идет тепловоз, тянет платформу.
– Со скоростью 1 км/ч.
– И пешком идет главный конструктор. Его личность нас тоже очень интересовала. Но она была закрыта. И мы даже не намекали. Нам сказали: ни в коем случае не пишите, что они опускаются в шаре. Это, оказывается, была тайна. Я думаю, что тайна Полишинеля, что шар был.
– Сейчас я не видел, чтобы главный конструктор шел перед ракетой. Шли какие-то люди, фамилии которых мне не смогли назвать.
– Время идет, меняются люди. Ничего такого нет.
– Традиции сохраняются.
– Ракета идет, устанавливается, ее держат такие мачты. Это и сейчас, наверное, есть. И наступает момент, когда сверкнул огонь под ней, и там какие-то пружины, фермы раз – вот так отскочили. И все, она начинает медленно, оставляя за собой огненный хвост.
– А шампанское пили перед стартом в 60-е годы? Говорят, что вроде как есть такая традиция?
– Я написал о том, что пьют шампанское. Есть такая традиция сейчас. Но на самом деле в бокалах – минералка. Я считаю, что все может быть. В то время – нет. Думаю, что такой традиции еще не было.
– Меня поразило, когда я был первый раз на «двойке», где был домик Гагарина, где он ночевал перед стартом, мне казалось, что все-таки хотя бы домик, домик космонавта был бы оборудован чем-то особенным. Очень скромно. Это не дом, это халабуда какая-то, диван потертый. Единственная радость – радиоприемник.
– Саша, сейчас надо сказать, хорошо, что этот домик остался. Что его не стали менять на мраморный дворец. Он точно такое же впечатление произвел тогда и на меня, но я не думал, что это так будет выглядеть убого. Это тополь, около тополя стояла какая-то глиняная мазанка. И все. Зашли туда, холодильник стоял, две кровати, на которых они спали. Все не просто бедно, а очень бедно.
Застелено обычными солдатскими одеялами. Одна комната, маленькая кухонька. И удобства ну очень скромные.
– Я бы очень огорчился, если бы сейчас услышал от тебя, что на этом месте стоит построенный из мрамора дворец. Слава богу, что это осталось.
– Рядом стоит музей, который отгрохали, уже с охраной, с пропуском туда. И, извините, 400 рублей вход. Это уже просто перебор.
– Хорошо, что этот домик остался.
– Надо выпросить, чтобы в этот домик тебя провели. Просто так не проводят.
– Я его зарисовал тогда. Фотоаппарат у нас отнимали, не разрешали там снимать.
– Почему?
– Техника там какая-то. С фотоаппаратом там ничего не делали. Вот этот домик у меня где-то в блокноте, если я найду, я тебе с удовольствием подарю из этого блокнота этот самый рисунок.
– У меня будет раритет от Пескова, если он найдет.
– С удовольствием.
– Я хочу пожаловаться, что теперь к «Комсомольской правде», к сожалению, так не относится Роскосмос. И деньги за полет на космодром берут, и мешают иногда попасть на площадку к космонавтам, потому что там приезжают иностранные журналисты, с иностранной техникой, платят деньги. К сожалению, такое отношение к пропаганде российского космоса в отечественных СМИ не очень.
– Это грустно.
– Очень грустно. Расскажите, а делали вы какие-то интервью с Гагариным, писали? Если по-честному, какими-то возможностями Гагарина для себя пользовались?
– Нет, никогда.
– Но его же очень много просили, он ходил.
– Знаете что, конечно, уже и по этой причине я не мог ни о чем просить. Я вообще никогда ни у кого ничего не просил. Никогда. Не пользовался ни тем, что я лауреат Ленинской премии, не пользовался большой известностью, которую дает «ящик». Я же 15 лет вел передачи «В мире животных». Нас так уважали, нашу передачу, что я приходил в кассу, министру могли отказать, билета нет, а ведущему этой программы могли дать. Пользоваться, кроме кассы в аэропорту или куда-нибудь, никогда не пользовался. И слава Богу. Это очень хорошо. Тем более, Гагарин. Ну зачем? Вообще, и такого повода не было. Я не знаю, о чем его могли просить. Ну какие-нибудь уж большие какие-то дела.
– Я знаю, что и квартиры он выбивал, и помогал всем, как мог.
– Это все на другом уровне. Он мог пойти к начальнику полетов и попросить за какого-то космонавта. Или еще что-то такое. Или попросить чего-то такое – на родину послать пять тракторов. В его родной Гжатск, в колхоз. Это все нормально. Но чего с такими мелочами к Гагарину лезть? Это неудобно. Попросить подписать книжку какую-то – это могло быть.
– Сильно изменился быт семьи Гагарина после того, как он полетел?
– Я у него дома был только один раз. Вот тогда, 12 апреля. Ничего там не изменилось, все было так. Дети были такие же. Я видел, что слава большая, которая свалилась на него, он ее достойно перенес. Но сладости в этом не очень много. Потому что человек теряет такую свободу. Как президент. Когда за тобой все время носят какой-то чемоданчик или кто-то ходит. Примерно так же. Он, скажем, не в этой роли был, но, тем не менее, где бы он ни появился, он всегда как в стеклянном доме. Это не очень жизнь веселая.
Конец ознакомительного фрагмента.
- Пассажир с детьми. Юрий Гагарин до и после 27 марта 1968 года - Лев Александрович Данилкин - Биографии и Мемуары
- Юрий Гагарин - Николай Надеждин - Биографии и Мемуары
- Юрий Гагарин – человек-легенда - Владислав Артемов - Биографии и Мемуары
- Школьный альбом - Юрий Нагибин - Биографии и Мемуары
- Чекисты, оккультисты и Шамбала - Александр Иванович Андреев - Биографии и Мемуары / Прочая документальная литература / Исторические приключения / Путешествия и география
- Евгений Евстигнеев – народный артист - Ирина Цывина - Биографии и Мемуары
- Девочка, не умевшая ненавидеть. Мое детство в лагере смерти Освенцим - Лидия Максимович - Биографии и Мемуары / Публицистика
- Воспоминания о детстве и юности - Жюль Верн - Биографии и Мемуары
- Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда. - Владимир Кизель - Биографии и Мемуары
- Николай Георгиевич Гавриленко - Лора Сотник - Биографии и Мемуары