Ересь Хоруса. Омнибус. Том II (ЛП) - Абнетт Дэн

Он стоял перед Ридией — воплощение металла рядом с воплощением прозрения. Оба не подчинялись никчемным ограничениям плоти, и Йерун вздрогнул, чувствуя, как его крохотная личность превращается в жалкое ничто посреди вселенной, где что-то значили только создания, подобные Аттику и Эрефрен. Серв цеплялся за божественность Императора, высшую истину, имевшую даже больший вес, чем прекрасная и ужасная нечеловечность, увиденная Каншеллом.

— Нас ждут великие дела, — сказал космический десантник астропатессе.

— Тогда пора начинать, — откликнулась Ридия.

Снаружи приближался шум лихорадочной битвы и тяжелых шагов. Время людей подошло к концу.

Двадцать вторая глава

Воскрешение / К башне / Свидетель

Аттик был удивлён тем, что кто-то из сервов легиона ещё остался в живых. Он не думал, что смертные могут прожить на новом Пифосе дольше нескольких секунд. Он кивнул Танауре, когда первые отряды роты строились вокруг Эрефен.

— Ты хорошо справляешься.

— Император хранит, — ответила Агнесс.

Аттик не сказал ничего. Её открытое пренебрежение Имперскими Истинами не столько разгневало, сколько разочаровало капитана. Он посмотрел на Каншелла и увидел тот же пыл в его глазах. Суеверия давали им обоим силу продолжать сражаться. Дурун отвернулся, чувствуя отвращение от их слабости и не желая верить, что она может послужить опорой.

Затем Аттик встал во главе строя. Обломки «Железного Пламени» до сих пор окружал сужающийся оазис покоя. Демоны и ящеры ещё не закончили свою игру, но передышка почти завершилась. Гиганты, сдерживаемые крупнейшими демонами, были в считанных шагах от них. Впечатление Аттика об этих чудовищах было обрывочным. Они вышли из шахты, когда Железные Руки ещё пробивались через руины, и оставались огромными тенями вдали. В этой породе порождений варпа было нечто иное, отличавшее их от остальных, кроме огромного размера. Их движения выдавали не просто извращённость рождённой имматериумом нежизни, но и механическую природу. Аттик чувствовал одновременно далёкое родство и отвращение, нежелание его признавать. Он предпочёл не вглядываться в эти силуэты — это не дало бы ему никакого полезного знания. Важно было лишь уничтожение всего, что встанет на их пути во время последнего наступления.

— Мы идём! — закричал он.

И Железные Руки направились дальше, оставив позади «Громовой ястреб». Они шли в направлении плато, по прямой линии через орду сцепившихся чудовищ. Хотя их темп и был медленнее, чем во время прорыва к штурмовому кораблю, неясно, откуда находила в себе силы идти дальше Эрефен. Она шла по изувеченной земле, словно призрак смерти, её шаги были выверены и обдуманы. Слепую астропатессу не заботил окружающий со всех сторон пандемониум. Однако своим иным зрением она видела образы, которые Аттик не мог себе представить.

Два серва бежали рядом со строем. Воины легиона не защищали их, они этого и не ждали. Но вместе с сервами шёл Кхи’дем, последний воин 139-й роты Саламандр, верный неуместному желанию своего рода оберегать тех, кто не был достаточно силён, чтобы защитить себя.

Когда они пересекали последние десять метров открытой местности, взгляд Дуруна привлёк свет с севера — кровоточащее сияние, глубокие оттенки фиолетового, синего и красного, смешивающие и пятнающие друг друга, свет разложения. Он становился всё ярче. Там, где он сиял, демоны прекращали свою праздничную войну с ящерами. Они что-то строили. Что-то огромное, возводимое из бесчисленных частиц.

Нет, понял Атттик, не строили, а призывали в бытие, совокупной силой тысяч дьявольских отродий. Он видел, как зазубренные обломки металла взлетали на места, словно части исполинской мозаики, поднимаясь повсюду, куда он смотрел. Обломки были лишь частью строения. Там были кости и разорванная плоть ящеров и людей. И сами демоны. Они бросались на своё творение, становясь жутким ползущим цементом, скрепляющим его части воедино и придающим форму.

И форма ужасала больше всего. Перед глазами Аттика всё поплыло от гнева, угрожающего поглотить рассудок и не оставить ничего кроме воющей машины разрушения. Он знал эти очертания. Он видел перед собой воскрешение. «Веритас Феррум» вновь воплощался в мире. Но вместо горделивого и возвышенного ударного крейсера возникало нечто искажённое, вздутое, мертвенное. На носу вырастала фигура длиной во многие сотни метров, покрытая рогами и зяющей пастью с острыми зубами-иглами и двигающаяся. Живая. У неё были глаза, побелевшие от безумия, и она смеялась. Корабль был трупом, а эта тварь — падальщиком, готовым пожрать любое неиспорченное существо, встреченное на своём пути.

И скоро она отправится в путь. Аттик знал это. Корабль вновь будет рассекать пустоту — благодаря ему демонические легионы покинут Пифос и смогут разнести своё проклятие по галактике. Аттик с отвращением осознал, как долго Железные Руки плясали под дудку Мадаила. Все их действия после прибытия в систему Пандаракс были совершены ради этого мига. Даже их прибытие было не случайным. Их заманили сюда, а затем заставили скакать ради удовольствия дьявольского кукловода.

И, словно в ответ на его отчаянную ярость, появилось само чудовище — Мадаил, едущий на огромном кургане из костей, текущих по земле, словно волна. С останков была содрана вся плоть, но они сверкали от капель крови и дрожали от муки. Демон остановился в десятке метров от Железных Рук и взмахнул рукой, указывая на возрождающийся корабль.

— Узрите моё искусство.

Позади роты донёсся грохот, когда огромные ящеры подошли на шаг ближе. Аттик не сбивался с темпа, Железные Руки не останавливались. Холм тел полз следом за ними. В грудных глазах Мадаила сверкали голод и предвкушение.

— Машина и дух. Такова ваша цель, хотя и думаю, что вы вряд ли поверите словам. Да, думаю, что не поверите, — язык хлестнул по воздуху, пробуя собственные слова демона. — Придите же. Воссоединитесь с кораблём. Станьте полным выражением своего бытия. Станьте неделимыми вместилищами Хаоса.

— Нет, — сказал Аттик. Он говорил тихо, обращаясь скорее к себе, чем к демону. Довольно игр. Его рассудок рассёк туман гнева, и капитан ясно увидел погибель, которой их манил демон. Соблазн в словах Мадаила был ложью. Дьявол не верил, что Железные Руки так быстро поддадутся порче. Он не ждал, что они сдадутся. Он ждал их ярости. Он ждал тщетной атаки. Если рота бросится в бой, то встретится не просто с мощью Мадила, но и с многотысячной армией демонов и уже разумной мерзостью, в которую превратился «Веритас Феррум». Уничтожение будет неизбежным.

Значит, нет. Нет.

И если Мадиал так желал их атаки, то, возможно, он в некоторой степени боялся альтернативы.

— Ввести в замешательство врага! — закричал Аттик. — Вперёд, к победе! — он чувствовал предвкушение, желание использовать ошибку демона, шагая всё быстрее. Оглянувшись назад, он увидел, что Эрефен не отстаёт. Она спешила так, словно была наполнена энергией самой смерти. Астропатессу ждала встреча с судьбой, но не здесь, не сейчас.

Аттик вёл воинов вперёд, не сбиваясь с пути, направляя их к плато и к башне, чью силу они должны будут вырвать у врага.

— Вы остановитесь! — провозгласил Мадаил.

Аттик не слушал его. Впереди их ждала стена демонов, но тонкая, хрупкая стена — слишком много отродий варпа ещё сражалось с ящерами или было поглощено возрождением «Веритас». Стена была слишком тонкой. Железные Руки открыли огонь, осыпая врага болтерными снарядами, а затем обрушились на него. Они стали неудержимым тараном, и в этом была их суть. В этом было их предназначение, а не в сдаче чистоты машин порче варпа. Цепными мечами и кулаками они крушили демонов. Даже сервы бились без страха. Их оружие было слабым, но имели значение все удары и выстрелы, а двигались сервы с поразительной ловкостью, будто отчаяние уводило их от когтей и лезвий.

— Остановитесь! — закричал Мадаил, и впервые Аттик услышал в голосе демона нечто похожее на напряжение.

Легионеры пробили строй врага и устремились вперёд. Путь был открыт.