Запрещённая реальность. Книги 1-10 - Василий Головачёв

доносу соседей! И я знаю причину доноса!

– Знаете – идите в суд.

Константин с трудом сдержал проклятие.

– Если потребуется, я дойду не только до суда. Кто из ваших сотрудников принимал участие в изъятии детей Зинаиды Кириленко?

– Это информация для служебного пользования…

Константин раздул ноздри, привстал, навис над столом так, что инспектор испуганно отшатнулась. Сотрудники отдела за соседними столами повернули к ним головы. В кабинете стало тихо.

– Я офицер Национальной гвардии России! – повторил свои слова Яшутин железным голосом. – Я хочу знать причины, по которым детей моей сестры забрали в приют, пользуясь её отсутствием, и не требую секретных сведений. Я хочу знать, кто вам дал право тайно изымать детей, кто выносил решение, кто не поленился съездить в деревню Митяево и лично участвовал в набеге! Вам понятны мои требования?

Инспектор поправила очки, облизнула губы, кинула косой взгляд на соседку за столом справа.

– Катерина, позови охрану…

Константин посмотрел на потянувшуюся к телефону женщину, качнул головой.

– Лучше помогите разобраться. Если потребуется, я сам вызову ОМОН. Кто из вас ездил в Митяево и забирал детей?

Женщина в розовой кофточке неуверенно посмотрела на коллегу в чёрном костюме.

– Виталина Григорьевна…

– Понял, то есть вы и ездили. – Константин упёр предупреждающий взгляд в глаза узкогубой чиновницы. – Вы же не могли не видеть, что в доме чисто, дети одеты и ухожены, зачем сочинили сказку, что они жалуются на мать?

– Я не буду отвечать на ваши вопросы, – сухо бросила узкогубая. – Покиньте помещение, не мешайте работать, я в самом деле сейчас вызову полицию.

– Вызывайте, – согласился Константин, усаживаясь поплотней. – Я не уйду, пока не получу ответы на все свои вопросы. Кто с вами был ещё?

– Да кто вы такой вообще?! – возмутилась инспектор.

– Я уже сказал, кто я. Дети моей сестры и мои дети! Кто, я спрашиваю! Говорите!

– Да скажи ты ему, Виталина, – проговорила женщина в розовой кофточке. – Гражданин действительно имеет право знать обстоятельства дела.

Сидевший за третьим столом молодой парень в белой рубашке, с узким чёрным галстуком, торопливо заговорил в трубку телефона.

Узкогубая чиновница перевела взгляд на него:

– Эдик, позвонил?

Парень встретил взгляд Яшутина, ухмыльнулся.

– Щас с вами побеседуют, гражданин как вас там, отведут куда надо. Попробуете покачать права в полиции.

– Я очень хорошо вас понял, – усмехнулся Константин. – Вы надолго запомните моё посещение.

Дверь кабинета распахнулась, пропуская двух мужчин в серых куртках с чёрными нашивками. Один был постарше, лет сорока пяти, оплывший как большой батон белого хлеба, с круглым бабьим лицом и редкими волосиками, второй помоложе, возраста Константина, громадный, пузатый, с длинными, чуть ли не до колен, руками-лопатами.

– Выведите его, – кивнул на лейтенанта парень в рубашке. – Сдайте в полицию, ведёт себя слишком агрессивно.

Охранники подошли к продолжавшему сидеть Яшутину.

– Ваши документы, гражданин, – потребовал старший.

Константин посмотрел на него снизу вверх.

– Прошу прощения, вы из полиции? Нет? Представьтесь, пожалуйста.

Охранники переглянулись.

– Можем и полицию вызвать, – сказал младший густым голосом.

– Вызывайте, а пока не мешайте мне получить полагающиеся по закону услуги.

– Гражданин, покиньте помещение! – с угрозой проговорил старший. – Иначе мы применим силу!

– Давайте, применяйте, – кивнул Константин, оглядел обращённые к нему лица сотрудников отдела и посетителей. – Прошу зафиксировать, что я не грубил, не ругался, силу не применял, я только требовал то, на что имею право по закону, – знать правду! Сообщите мне фамилии ваших инспекторов, по сути похитивших детей моей сестры, а также тех начальников, кто выдал им санкцию на похищение. Скажете, и я тихо-мирно уйду.

– Да что ты тянешь кота за хвост, Виталина, – с досадой проговорила женщина в розовой кофточке, посмотрела на Яшутина. – Делом вашей сестры занимались старший инспектор Пехов, его сегодня нет, уехал отдыхать в Верею, Виталина Григорьевна и вот он, Эдик. – Она кивнула на парня в рубашке. – Решение принимал начальник Управления Рябоконь Марк Ефимович, а ордер на исполнение решения подписал судебный пристав Миркин.

– Катерина!

– Что Катерина? Я была против этого дела, да меня никто не стал слушать, а вы взяли грех на душу, не выслушав мать детей.

– Я тебя… уволю! – прошипела чиновница в очках.

– Не вы брали на работу, не вам и увольнять.

Константин встал.

Все замолчали.

– Благодарю за информацию, Катерина. – Он обвёл глазами работников отдела, усмехнулся, покачал головой. – Ну и клёвые у вас отношения, господа работнички соцтруда, как у пауков в банке. Желаю и дальше трудиться на благо народа. Когда-нибудь вашу лавочку прикроют, как и всю систему ювенальной юстиции, так что ищите работу заранее. Всего хорошего. А с вами, – лейтенант посмотрел на чиновницу в очках, – Виталина Григорьевна, мы ещё побеседуем. То, что вы сделали, не прощается!

– Идёмте, – попытался взять его под руку пузан-охранник.

В следующее мгновение его ладонь оказалась зажатой в руке Константина таким образом, что он не мог ни выдернуть её, ни шевельнуть рукой.

– Спасибо за помощь, дружище, – вежливо сказал Яшутин. – Проводите меня до кабинета начальника.

Пожилой напарник пузана сунулся было к нему, но Константин упёр ему в грудь палец левой руки.

– Не надо меня нервировать, не хотелось бы ломать ему руку, а вам нос. Идите вперёд.

Пожилой напрягся, поймал взгляд гиганта, осознал его положение и торопливо засеменил из кабинета.

На пороге Константин оглянулся, ища глазами узкогубую чиновницу.

– Ещё один момент, Виталина Григорьевна: настоятельно советую вам перейти на другую работу, не связанную с заботой о детях. Господь вам, может быть, и простит, я – нет.

Они вышли, оставив позади онемевших свидетелей разговора.

Константин отпустил