Подполье свободы - Жоржи Амаду

Он сделал укол в жилистую, худую руку Руйво. Отдавая Мариане шприц, врач спросил:

– Но как, чорт возьми, я найду этот дом? Не имею никакого представления…

– Я заеду за вами, – предложила Мариана.

– Хорошо. В таком случае будьте в моем врачебном кабинете после шести. Лучше всего – около семи. – Он опять сел на кровать, точно ему хотелось еще что-то сказать, и снова обратился к Мариане: – Как только ему станет немного лучше, необходимо перевезти его куда-нибудь ближе к центру, где бы я смог его лучше осмотреть. Необходимо сделать рентгеновский снимок, взять кровь на анализ. Нельзя ли подыскать подходящий дом?

Мариана вспомнила о Маркосе де Соузе.

– Может быть… Очень возможно…

– Тогда позаботьтесь об этом как можно скорее. Я достану больничную карету для перевозки больного. Если он проведет ночь спокойно, завтра утром его можно перевезти.

Руйво пытался возразить:

– Но…

– А вы замолчите! Не разговаривать, ни во что не вмешиваться, отдыхать! Разговаривать запрещается самым категорическим образом. Вы, Мариана, последите за тем, чтобы он не говорил и не утомлялся. Одно несомненно: на некоторое время ему придется воздержаться от всякой деятельности…

– Что? – Руйво приподнял голову с подушки; в его глазах вспыхнул протест.

– …если не хотите прекратить ее навсегда, старина! Вы коммунист, и я говорю вам вполне откровенно: если вы хотите выжить, вам придется беспрекословно повиноваться моим приказаниям. И я хочу, чтобы вы знали, что всякое напряжение может стоить вам жизни. Если вы считаете, что ваша смерть полезна для революционного движения, тогда отправляйтесь на тот свет, убивайте себя. Но если вы хотите отдать жизнь своему делу, тогда постарайтесь остаться в постели, соблюдая полный покой.

Заговорила Мариана:

– Объясните, доктор, что я должна делать, и я все выполню. Если он не послушается вас, он послушается партии.

Руйво смотрел на обоих и, казалось, с трудом удерживался, чтобы не заговорить. В дверях появилась Олга; еле сдерживая слезы, она вопросительно взглянула на врача.

– А вы, дона Олга, ложитесь-ка спать. С вашим мужем все благополучно, не беспокойтесь. Если он будет лежать спокойно и выполнять предписания врача, мы скоро поставим его на ноги. Я произведу впрыскивание и вам, чтобы вы могли заснуть. О больном позаботится Мариана.

– Мне не надо спать…

– Нет, надо. Надо, потому что завтра, в связи с переездом, предстоит много работы, и если вы не выспитесь, вам с ней не справиться.

Олга подошла к постели. Руйво улыбнулся ей.

– Слушайся доктора.

Уже светало, когда Мариана отправилась проводить доктора и помочь ему в нелегком деле – найти такси. Дорогой он давал ей наставления, как кормить больного, как давать лекарства.

– Сейчас я воздерживаюсь от каких-либо прогнозов, пока не произведу полного обследования. Положение его чрезвычайно серьезно. Я не уверен, что он выживет. Только бы нам удалось держать его в полном покое и начать серьезное лечение… Постарайтесь перевезти его в другой дом… Потому что, если вам это не удастся, его, невзирая на риск, придется положить в больницу…

– У меня есть на примете один дом. Сегодня туда отправлюсь.

– Вы какие-то волшебники! Все у вас есть. Ну, и очень хорошо, что это так… – заключил он смеясь.

Наконец они встретили такси, возвращавшееся в центр города. Врач сел в машину.

– В особенности не позволяйте ему ничем интересоваться, ничем не утомляйте его.

Мариана вернулась к Руйво. Она чувствовала себя очень усталой: нервы ослабели, мускулы тела были напряжены, будто ее ночью избили.

Олга спала на диване в передней комнате. Руйво тоже спал. Мариана прошла в кухню приготовить себе кофе. Выпив чашку, она почувствовала себя бодрее. Взяла с собою стул и бесшумно поставила его около кровати больного. Затем Мариана возвратилась в кухню. Ей был известен тайник, устроенный Руйво для хранения своих книг («даже, если сюда как-нибудь нагрянет полиция, книг моих им ни за что не найти…»). Она извлекла из потайной библиотеки небольшую книжку Горького о Ленине в испанском переводе. «Мне давно хотелось прочесть эту книжку. Воспользуюсь благоприятным случаем».

Она вернулась в комнату и села на стул. Лампа под бумажным колпаком давала скудный свет, и от чтения у Марианы скоро устали глаза. Она закрыла книгу и задумалась. Дыхание спящего Руйво напоминало пронзительный свист; слушать его было мучительно.

21

Когда Олга проснулась – это было около одиннадцати часов утра, – Мариана уже прибрала в доме, приготовила завтрак и принесла из аптеки заказанные ею лекарства. Олга хотела заставить ее лечь спать, но та воспротивилась:

– Скоро я должна буду делать впрыскивание.

Руйво тоже проснулся, но Мариана старалась не оставаться у него в комнате, чтобы не дать ему возможности разговаривать. И Олге она не позволила там находиться, задержав ее в другой комнате.

– Оставь этого упрямца одного. Так ему не с кем будет разговаривать.

Но все же они по нескольку раз заходили к нему посмотреть, как он себя чувствует. В полдень Мариана сделала ему впрыскивание и после завтрака собралась уходить. Зашла попрощаться с больным, и тот сразу заинтересовался:

– Ты идешь к Зе-Педро?

– Да.

– Не забудь спросить у него о Сан-Пауловской железной дороге. Пусть расскажет возможно подробнее… И скажи Зе-Педро, пусть он или Карлос зайдет ко мне. Нужно обсудить некоторые вопросы, касающиеся событий в Сантосе…

– Ничего этого я не исполню. Ты слышал, что сказал врач? Тебе нужен отдых.

– Чорт побери!.. Мне уже лучше. Если он воображает, что я позволю похоронить себя в постели, то жестоко ошибается. – И, видя, что она собирается возражать, он заявил: – Существуют, Мариана, больные, а не болезни, – это известно каждому врачу. И я не могу чувствовать себя спокойно, если не буду знать, как идут дела. Меня гложет изнутри…

– Хорошо. Пока до свидания. Обещай мне, по крайней мере, оставаться спокойным до моего возвращения. В противном случае я не сообщу никаких новостей…

– Обещаю.

Мариана нашла Карлоса вместе с Зе-Педро. Они обсуждали ход забастовок солидарности с грузчиками Сантоса и прервали свою беседу, чтобы выслушать сообщение Марианы. Она передала им мнение врача, его совет перевезти Руйво на другую квартиру, где бы его легче было обследовать и лечить и где ему было бы удобнее. Упомянула и о запрещении ему какой бы то ни было деятельности, какого бы то ни было напряжения.

– И вообразите себе, он от меня требует доставить ему сведения о забастовке на Сан-Пауловской железной дороге. Он просит, чтобы один из вас зашел к нему для обсуждения положения дел в Сантосе.

– Один из нас должен повидать его, это несомненно, – сказал Зе-Педро, – для того, чтобы убедить серьезно лечиться. Нам нельзя терять такого бойца, как он.

– Где нам найти дом, куда его перевезти? И вдобавок – в центре… Это нелегко. Для созыва собрания на один вечер – это еще возможно, но поместить больного товарища… это потруднее…

– Может быть, стоит поговорить с Сисеро д'Алмейдой? – предложил Зе-Педро.

– В его квартиру? Не думаю, чтобы из этого что-нибудь вышло: у него постоянно по вечерам собирается народ – гости, литераторы, родственники. Даже для собраний она не подходит. Слишком много ходит туда народу, а жена его легкомысленная, пустая великосветская особа, она не сумеет держать язык за зубами.

– Я думала о Маркосе… – сказала Мариана.

– Об архитекторе?

– Да. Он холостяк, у него великолепный дом со множеством комнат, близко от центра и в то же время уединенный.

– Это идея… – согласился Карлос.

Зе-Педро усомнился:

– Он не член партии, всего-навсего только сочувствующий…

– Он нам искренне симпатизирует, – горячо вступилась за Маркоса Мариана. – Сколько раз собирался у него в доме наш секретариат? А где мы проводили наши собрания? Кто в последний раз возил Руйво в Сантос? Он честный человек.

– Да, он хороший человек. Он мне нравится, – сказал Карлос.

– Пусть так, – согласился Зе-Педро. – Я и сам не нахожу другого дома. И, кроме всего прочего, было бы опасно помещать его на квартире у кого-нибудь из товарищей, куда в любую минуту может нагрянуть полиция. Лучше всего поместить его у архитектора. Но согласится ли он?

– Думаю, что да. Он предан партии. Я направлюсь прямо к нему.

– А как быть с Олгой? – спросил Зе-Педро.

– Разумеется, она поедет с ним. Руйво нужен человек, который бы за ним ухаживал; никто лучше его собственной жены для этого не подойдет.

– Да, конечно. Переговори с Маркосом. Когда думаете перевозить Руйво?

– Это зависит от того, что скажет врач. Он приедет в семь часов. Может быть, перевезем еще сегодня.

Зе-Педро обратился к Карлосу:

– Нам лучше поместить его в доме Маркоса. С ним останется Мариана; его будет навещать врач, на днях зайду и я.