Осень патриарха. Советская держава в 1945–1953 годах - Спицын Евгений Юрьевич

О том, что само «Мингрельское дело» своим остриём было направлено против Л.П. Берии, говорит и тот любопытный, но общеизвестный факт, что именно «лубянский маршал» стал инициатором пересмотра прежнего Постановления «О взяточничестве в Грузии и об антипартийной группе т. Барамия М.И.», направив через месяц после смерти И.В. Сталина соответствующую записку в Президиум ЦК. Уже 10 апреля 1953 г. этот высший орган партии принял новое Постановление «О фальсификации „дела о мингрельской националистической группе“», которое единогласно утвердили Л.П. Берия, Г.М. Маленков, В.М. Молотов, Н.А. Булганин, К.Е. Ворошилов, Н.С. Хрущёв, Л.М. Каганович, А.И. Микоян и М.Г. Первухин.

Однако до этого решения ещё было довольно далеко, а посему Л.Б. Берия стал лихорадочно искать любую возможность блокировать дальнейшее расследование «Мегрельского дела». И надо сказать, ему это удалось, причём не без помощи самого генерала Н.М. Рухадзе, который совершил роковую ошибку. Не сумев вовремя остановиться, он стал выбивать у арестованных «мингрельцев» признательные показания на самого А.И. Мгеладзе и, получив все нужные «признания», тут же отправил их в Москву. Однако уже в начале июня 1952 г. ЦК ВКП(б) послал в Грузию грозную шифрограмму со строгим указанием генералу Н.М. Рухадзе «не допускать впредь подобных поступков». Более того, в направленном послании было прямо сказано, что «ЦК ВКП(б) считает, что т. Рухадзе стал на неправильный и непартийный путь, привлекая арестованных в качестве свидетелей против партийных руководителей Грузии. Кроме того, следует признать, что т. Рухадзе не имеет права обходить ЦК КП (б) Грузии и правительство Грузии, без ведома которых он послал в ЦК ВКП(б) материалы против них, поскольку Министерство госбезопасности Грузии, как союзно-республиканское министерство, подчинено не только центру, но и правительству Грузии и ЦК КП (б) Грузии».

Естественно, Л.П. Берия тут же воспользовался этой ситуацией, и Н.М. Рухадзе был снят со своего поста, а затем арестован вместе со своим «подельником» заместителем министра генерал-майором М.К. Тавдишвили. Как утверждают ряд авторов (К.В. Столяров, Н.В. Петров[512]), первоначально новым министром республиканской госбезопасности хотели назначить ближайшего бериевского соратника генерал-полковника Сергея Арсеньевича Гоглидзе, однако затем остановились на кандидатуре генерал-майора Александра Ивановича Кочлавашвили, который также был человеком «бериевского круга».

Тем временем в начале 1952 г. Политбюро ЦК приняло решение передать следствие по делу В.С. Абакумова и его группы из Генеральной прокуратуры в МГБ СССР. Приём дела был поручен начальнику Следственной части по особо важным делам полковнику М.Д. Рюмину. При этом тем же решением министру С.Д. Игнатьеву было предписано «представить соображения о коренном улучшении следствия» в МГБ СССР и установить, что отныне срок ведения следствия по наиболее важным делам составляет не более трёх месяцев, а по всем остальным делам — не более одного месяца. Тогда же решением Политбюро заместитель главы МГБ и начальник 2-го Главного управления (контрразведка) генерал-лейтенант Лаврентий Фомич Цанава, пробывший в этой должности чуть более трёх месяцев, был отправлен на пенсию, и на его место назначен генерал-лейтенант Василий Степанович Рясной. Надо сказать, что ряд западных советологов (А. Байшман, М. Бернштам[513]) связали отставку Л.Ф. Цанавы с возможным скорым арестом самого Л.П. Берии. Однако эта версия не очень согласуется с целым рядом фактов, в том числе тем, что уже в начале апреля 1953 г. именно Л.П. Берия инициировал арест Л.Ф. Цанавы по делу об убийстве С.М. Михоэлса.

Между тем серьёзная чистка всего МГБ СССР шла своим чередом и вскоре коснулась Главного управления охраны, которое долгие годы возглавлял генерал-лейтенант Николай Сидорович Власик. В широком общественном сознании существует расхожее представление, что этот человек всегда возглавлял личную охрану И. В. Сталина, однако это не совсем так. Дело в том, что с декабря 1946 г, после очередной реорганизации ряда отделов и подразделений, занимавшихся охраной высших должностных лиц, в рамках МГБ СССР было создано Главное управление охраны, начальником которого и был назначен генерал-лейтенант Н.С. Власик, возглавлявший до этого 6-е Управление НКГБ-МГБ СССР. В рамках самого ГУО МГБ существовало девять структурных подразделений, два из которых — Управление охраны № 1 и Управление охраны № 2 — занимались непосредственной охраной всех высших должностных лиц. При этом Управление охраны № 1, занимавшееся исключительно охраной И.В.Сталина, с июня 1949 г. возглавлял полковник А.М. Раков, а Управление охраны № 2, которое отвечало за охрану всех остальных членов Политбюро и секретарей ЦК, с апреля 1950 г. де-факто возглавлял генерал-майор Н.А. Розанов. Так что генерал Н.С. Власик уже давно не являлся «тенью» вождя и встречался с ним довольно редко.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Тем не менее в конце апреля 1952 г. он совершенно неожиданно был снят со своей высокой должности, переведён служить в систему МВД СССР и тут же выслан из Москвы. А вскоре стала очевидна и причина столь «неожиданной» опалы некогда всесильного «охранника» вождя, поскольку в середине мая 1952 г. было принято Постановление Политбюро ЦК «О сокращении расходов по Управлению охраны», в котором руководство ГУО прямо обвинялось в «преступном расточительстве» и «антигосударственной практике в расходовании средств». Причём под гораздо большую «раздачу» попал не сам Н.С. Власик, а его первый заместитель полковник В.С. Лынько, арестованный тогда же, в мае 1952 г. Кроме того, согласно этому Постановлению ГУО МГБ СССР потеряло статус Главного управления и стало просто Управлением охраны (УО), а его главой был временно назначен министр МГБ СССР С.Д. Игнатьев. При этом Управления охраны № 1 и № 2 были ликвидированы, и отныне личную охрану всех советских вождей, в том числе и И.В. Сталина, возглавил генерал-лейтенант В.С. Рясной. Затем в самом конце июля 1952 г. начальником личной охраны вождя стал заместитель главы УО МГБ СССР полковник Николай Петрович Новик, а главой личной охраны всех остальных кремлёвских небожителей стал другой заместитель главы УО МГБ СССР — подполковник Павел Николаевич Максименко.

Между тем в конце октября 1952 г., то есть через пару недель после окончания XIX партийного съезда, С.Д. Игнатьев направил И.В. Сталину служебную записку, в которой сообщил ему, что результаты проведённой работы подтвердили факт преступного лечения кремлёвских вождей. В данном случае речь шла о давней докладной записке врача-кардиолога Лечебно-санитарного управления Кремля (ЛСУК) Лидии Фёдоровны Тимашук, которая ещё в августе 1948 г. в своих письмах на имя генерала Н.С. Власика, в ведомстве которого находилось ЛСУК, а затем на имя секретаря ЦК А.А. Кузнецова проинформировала их о том, что руководство Лечебно-санитарного управления Кремля, в частности его начальник П.И. Егоров, лечащий врач вождя В. Н. Виноградов, главный терапевт ЛСУК В.X. Василенко и личный врач второго секретаря ЦК Г.И. Майоров заставили её переписать первоначальный диагноз тов. А. А. Жданова, который через три дня после снятой кардиограммы скончался от острого инфаркта на Валдае. Как утверждают ряд историков (Н.В. Петров, Г.В. Костырченко, Ж.А. Медведев С. Монтефиоре[514]), якобы И.В. Сталин лично дал санкцию на немедленный арест главных «врачей-убийц», в первой партии которых оказались академики Пётр Иванович Егоров и Владимир Никитич Виноградов и ряд ведущих профессоров — Борис Борисович Коган, Александр Исидорович Фельдман, Владимир Харитонович Василенко, а также другие медицинские светила. Тогда же новым руководителем ЛСУК был назначен начальник Медико-санитарного отдела ХОЗУ МГБ СССР генерал-майор Иван Иванович Куперин, которого, по одной версии (А. В. Пыжиков[515]), назначили по протекции Л.П. Берии, а по другой (Ю.Н. Жуков[516]) — по предложению Г.М. Маленкова и М.Ф. Шкирятова.