Левая Рука Бога - Пол Хофман

— Почему я вообще должен вам что-то обещать?

— Может, в обмен на жизнь твоих друзей? Такой обмен кажется вполне справедливым.

Кейл кивнул, и Боско жестом велел одному из стражников отвести его за небольшую ширму в глубине комнаты. Уже подходя к ней, Кейл обернулся:

— Как вам удалось взять город?

Боско рассмеялся почти самоуничижительно:

— Легко и без борьбы. Принцепс отправил донесение о нашей великой победе в порт Эррол и приказал флоту идти на Мемфис и атаковать его без промедления. Когда это стало известно, все население ударилось в панику. Не доходя пятидесяти миль до Мемфиса, наши моряки увидели, как флот Матерацци в суматохе покидает столицу. Мы просто высадились на берег без боя. Весьма удивительно, надо признаться. Но очень удобно. Стой тихо, и все увидишь и услышишь.

С этими словами Боско знаком указал ему скрыться за ширмой. Стражник достал из кармана кляп и показал его Кейлу:

— Это можно сделать нежно, а можно грубо. Мне все равно как.

Кейлу не терпелось увидеть Арбеллу, и он не стал сопротивляться. Несколько минут ничего не происходило. Присутствие Боско и его странное поведение все больше нервировали Кейла. В центре комнаты поставили стол и три стула, потом открылась дверь и вошли Маршал с дочерью.

Кейл даже не подозревал, что можно испытать такое невероятное облегчение, такой мощный, радостный прилив счастья. Арбелла была бледной, как полотно, и испуганной, но казалась невредимой, как и ее отец, хотя взгляд у него был мрачный, а лицо изможденное. Он выглядел на двадцать лет старше, причем как если бы все эти двадцать лет он тяжело болел.

— Садитесь, — мягко предложил Боско.

— Убейте меня, — сказал Маршал, — но я смиренно прошу вас оставить в живых мою дочь.

— Мои намерения отнюдь не столь кровожадны, как вы их себе представляете, — так же мягко ответил Боско. — Садитесь. Дважды я приглашать не буду.

Эта тревожная смесь благожелательности и угрозы напугала их еще больше.

— Прежде чем начну, — продолжил Боско, — я хотел бы, чтобы вы усвоили, что требований, предъявляемых тем, кто служит Повешенному Искупителю, и их рвения такие, как вы, понять не могут и не должны понимать. Я не ищу вашего понимания и не хочу его, но ради вас самих вы должны отдавать себе отчет в том, каково положение вещей. — Он кивком велел одному из Искупителей придвинуть третий стул и тоже сел. — А теперь я буду говорить без обиняков. Мы полностью контролируем Мемфис, и в вашей армии осталось не более двух тысяч обученных солдат, большинство из них — у нас в плену. Ваша империя, какой бы огромной она ни была, уже начинает распадаться. Вы согласны?

В воздухе повисла пауза.

— Да, — признал наконец Маршал.

— Отлично. Я верну Мемфис под ваш контроль и позволю вам снова создать постоянную армию, а также восстановить структуры власти в вашей империи — вопрос о дани и определенных условиях мы подробней обсудим потом.

Маршал и Арбелла смотрели на Боско широко открытыми глазами одновременно с надеждой и подозрением.

— О каких условиях? — спросил Маршал.

— Не заблуждайтесь, — сказал Боско так тихо, что Кейл едва расслышал. — Это не переговоры. У вас нет ничего, с чем можно было бы вести переговоры. Вы полностью и безоговорочно лишены власти, и мне от вас нужно лишь одно — единственное, что у вас есть.

— И что же это? — поинтересовался Маршал.

— Томас Кейл.

— Никогда! Ни за что! — горячо воскликнула Арбелла.

Боско задумчиво взглянул на нее:

— Как интересно.

— Зачем вы это делаете? — спросил Маршал.

— Меняю мальчика на империю? Согласен, обмен кажется неравноценным.

— Вы хотите его убить, — испугалась Арбелла.

— Это не так.

— Потому что он убил одного из ваших священников, который делал нечто неописуемое.

— Да, вы правы: он убил одного из моих священников, и тот действительно делал нечто неописуемое. Я ничего не знал об этих его еретических занятиях до того дня, когда Кейл сбежал. Всех, кто, как потом выяснилось, был в курсе, мы очистили.

— Вы хотите сказать — убили?

— Я хочу сказать — очистили, а потом убили.

— Почему Кейл считал, что вы несете за это личную ответственность?

— Об этом я спрошу у него самого, когда увижу. Но если вы думаете, что я готов отказаться от империи для того, чтобы казнить Кейла за убийство кровожадного извращенца… — Он сделал паузу, всем своим видом показывая, как он удивлен. — Зачем бы я стал это делать? Это же бессмысленно.

— Вы можете и солгать, — сказал Маршал.

— Мог бы. Но нет необходимости. Рано или поздно я и сам найду Кейла, но предпочел бы, чтобы это произошло поскорей. У вас есть возможность дать мне то, что мне нужно, но у меня не так уж много терпения, а если оно иссякнет, вы не получите ничего.

— Не слушай его, — сказала Арбелла.

— А почему вы так волнуетесь? — поинтересовался Боско. — Потому что вы любовники?

Маршал в изумлении уставился на дочь. Он не стал унижаться до требований сказать правду, не стал проклинать Арбеллу за то, что она осквернила королевскую кровь. Он просто промолчал, и молчание это длилось долго. Потом, повернувшись к Боско, Маршал спросил:

— Что я должен сделать?

Боско глубоко вздохнул.

— Вы ничего не можете сделать. Существует очень мало людей — если таковые вообще есть, — которым Кейл доверяет, и вы, разумеется, не входите в их число. А вот ваша дочь — несомненно, и теперь мы все знаем почему. Что мне нужно, так это чтобы она написала Кейлу письмо, которое она тайно передаст через одного из его друзей. В этом письме вы, мадемуазель, попросите его встретиться с вами за городской стеной в назначенное время. Я буду там с достаточным количеством людей, чтобы он был вынужден сдаться.

— Вы его убьете, — сказала Арбелла.

— Я его не убью, — ответил Боско, впервые повышая голос. — Я не сделаю этого никогда, по причинам, которые объясню только ему, когда он убедится, что я говорю правду. Он понятия не имеет, что я должен ему сообщить, но, если он этого не узнает, его жизнь будет такой же, какой была с тех пор, как он покинул Святилище, — жестокой, злой, навлекающей только бессмысленную гибель на головы всех, кто с ним соприкоснется. Вспомните, какие бедствия он принес в вашу жизнь. Я один могу спасти его от этого. Каковы бы, по-вашему, ни были ваши чувства к нему, мадемуазель, вам не дано понять, кто он. Попытаетесь спасти его — что вам никогда не удастся — и добьетесь лишь того, что погубите своего отца, свой народ, себя и прежде всего самого Кейла.

— Ты должна написать это письмо, — сказал дочери Маршал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});