Короли преступного мира - Евгений Осипович Белянкин

голову мысли: а как же дальше, как среди «урок» жить ему, Мишке?

Мишка Кошель давно завязал с воровством и, будучи лидером у Мазони, мог рассчитывать, наверное, на что-то большее.

Мишка еще не знал, что Мазоня на воле, и потому понимал, что рассчитывать он мог только на свои силы. Сидеть пятнадцать лет в какой-нибудь сибирской колонии на рубке леса Мишка Кошель, собственно, не собирался: если не помогут кореша, оставшиеся на воле, он должен помочь себе сам.

Он еще не знал, что предпримет, но сидеть сложа руки он не будет. И это, как ни странно, усиливало душевную раздвоенность…

Уже на второй день в камере произошла драка. Между карманными ворами и карточными шулерами. Одного, наиболее вертлявого, порезали, хотя надсмотрщики строго следили, чтобы не было ножей. Разняли просто. Резиновые дубинки ходили по головам направо и налево, превращая камеру в веселое побоище. Мишка Кошель, конечно, в потасовке не участвовал — он лишь наблюдал со стороны. Но драка напомнила ему о многом. О выживании в этом беспределе.

Мишка Кошель думал о побеге. Только побег мог спасти его положение…

Впрочем, против «зоны» был не только Мишка. В конфликте между новыми и старыми поколениями «законников» — «воров в законе» — уже побеждали новые взгляды: урки не очень-то хотели сидеть в тюрьмах. Сидеть в тюрьме теперь считалось дурным тоном. Новые воры были похожи на преуспевающих бизнесменов, и светская жизнь тянула их куда больше, чем зона.

Мишка Кошель был первым из тех, кто ловко сменил телогрейку зека на цивильный костюм, став у Хозяина, а затем у Мазони правой рукой.

В зоне таким делать было нечего…

Колонну арестантов ночью потащили на железнодорожную станцию. Солдаты внутренних войск с собаками мерно вышагивали по бокам пестрой, одетой еще по-домашнему, колонны зэков.

Мишка Кошель шел с краю; огромная овчарка почему-то особенно к нему была пристрастна; стоило ему спотыкнуться, как собака зло откликалась коротким лаем или рычанием; Мишка уж старался идти ровно, чтобы не злить собаку, которая готова была броситься на него в любую минуту.

За станцией на задних путях стояли вагоны с решетками на окнах. Включили прожектор и, окружив собаками, выкликая по одному, стали заводить…

В вагоне было жарко, и Мишка, расположившись на нижней полке, разделся до кальсон.

— Натопили, как в бане, — добродушно заметил сосед и, завалившись на лавку, вытянул ноги.

Мишка Кошель поднял глаза. Парню лет двадцать восемь, татуировка, серый, кошачий взгляд.

— Не хватает только веничка. — И Мишка повернулся на бок.

— Я Багор. Слыхал?

— Нет, — равнодушно ответил Мишка Кошель.

— А ты Кошель. Я знаю. Будем держаться вместе.

Под утро двинулись вагоны, и они поехали…

Ехали долго. День сменялся ночью, ночь — днем. Говорили, что уже проехали Омск, а может быть, и дальше. Мишка Кошель всю дорогу молчал, разве иногда перекидываясь словцом с Багром. Багор же, наоборот, был говорлив и жаловался на свою судьбу.

— Когда шел «на дело», отцы наши говорили мне: клади «бабки» на «общак»; завалишься — выкупим. Ну что же, исправно платил страховку. А вот осудили, кинули в тюрьму, кто вступился? Эту дань платят почти все наши профессионалы — откажешься, через своих людей сдадут в милицию… с именами и фактами. Мечта моя… Навести справедливость, а тех, кто против, к ногтю…

Мишка Кошель в душе смеялся над Багром — вон какой вымахал, а наивен, как фраер…

На какой-то станции на рассвете высадили человек десять, в том числе Мишку Кошеля и Багра, повели к колонке за водой. В вагонах воды не было. И тут Мишка сообразил — пришло то времечко… Он подтолкнул Багра плечом, и тот все понял; вдруг ни с того ни с сего Багор навалился на соседа и стал дубасить его кулаками. Произошла заминка. Строй спутался, охранники бросились к дерущимся. Мишка Кошель рванул в сторону… Но не тут-то было, старая знакомая, злая овчарка, легко его настигла. Сильные лапы толкнули в спину. Он упал, барахтался, но даже он, Мишка, не мог ничего с ней поделать…

Багор стоял в строю, оправдывался:

— А чего он ноги топчет?

Сержант хмурился.

— Ты мне лапшу на уши не вешай. Так и скажи, помогал бежать. Идем, там разберемся.

Разобрались на следующий день. Когда доехали. Высадив из вагонов, под конвоем с собаками привели всех в зону. Багра и Мишку Кошеля бросили в карцер.

В карцере, несмотря на весну, было холодно. Мишка Кошель, закрыв отекшие веки, старался силой воли побороть лихорадку в теле.

В эту ночь ему приснился сон. Будто он был в знакомом лесу и попал к шакалам. Он знал, что ему припомнят Сердюка. Его связали и живого закопали в могилу. Он лежал в холодной-холодной земле, и сердце его постепенно переставало биться.

Проснулся в горячем поту. Прямо из карцера его перевели в лазарет, где после лекарств Мишке Кошелю стало лучше.

Ему показалось, что сон был как предзнаменование… Мишка почувствовал какое-то внутреннее расстройство. Взяв себя в руки, он сказал себе: «Может, еще поживу».

Откуда-то появился Багор.

— Я напросился сюда на работу в котельную.

— Ну и что?

— Да ничего. Братва говорит, вернулся Мазоня.

— Вот как! — Мишка закашлялся.

— Еще вот что. Ты осторожней. Говорят, шакалы тебя приговорили к смерти.

— Я видел сон. Меня живого закопали в могилу. Ты не знаешь, к чему это?

— Я в сны не верю.

— А я верю.

Мишку выписали, и он вернулся в бараки. Расторопный Багор крутился рядом, и Мишка Кошель пришел в себя и почувствовал равновесие.

Кто-то пустил слух, что будут отбирать подходящих на золотые прииски. Мишка Кошель решил для себя, что, если это правда, он будет проситься на «золото».

Во время обеда Мишка Кошель увидел, как возле него кто-то незаметно уронил красную тряпочку. Мишку пробил нервный тик. Но вида он не показал.

После обеда к вечеру его позвали на служебную половину, к «гражданину начальнику…» Мишка пошел, но в коридоре несколько зеков спорили и обойти их было невозможно, сначала Мишка Кошель затормозил шаг, но потом плюнул на все и пошел… Мгновенно перебранка переросла в драку, Мишку окружили, подсечкой свалили на пол, он уловил ухом «сука», и нож вонзился в левую часть груди…

Коридор тут же опустел. Мишка Кошель силился встать и не мог. Оранжевые круги в глазах… последнее, что он увидел, это нагнувшегося над ним Багра.

Через несколько минут Мишка Кошель умер…

91

Мазоня понимал, что без дипломатии сейчас далеко не уедешь. Вместе