Исход - Леон Юрис

Евреи просили, чтобы в их территорию включили пустыню Негев. У арабов были миллионы квадратных миль невозделанной земли. Евреи же добивались этой небольшой, в несколько тысяч квадратных миль, полосы, надеясь, что им удастся ее освоить. Комиссия ООН дала согласие.

Устав от полувековых препирательств, Еврейский национальный совет и Всемирная сионистская организация заявили, что идут на компромисс. Выделенные им земли даже после включения Негева больше походили на обрезки, чем на территорию, где можно создать жизнеспособное государство. Это были, в сущности, три полосы, соединенные между собой узкими коридорами, словно связка сосисок. Евреи теряли свою извечную столицу Иерусалим. Им оставляли те части Галилеи, которые они отвоевали у болот, Саронскую долину и пустыню Негев. Но бороться дальше не имело смысла. Евреи согласились на предложения комиссии и направили свой ответ в ООН.

Арабы тоже ответили Раздел Палестины — это война, сказали они.

Несмотря на угрозы арабов, комиссия представила план раздела Генеральной Ассамблее ООН, сессия которой должна была состояться в Нью-Йорке в середине сентября.

Китти предусмотрела каждую мелочь. Снова наступил канун ее отъезда с Карен. Утром Брюс отвезет их в аэропорт, а вечером они полетят в Рим. Багаж отправили заранее пароходом. В коттедже осталась только ручная кладь.

Китти сидела за столом и раскладывала последние истории болезни. Оставалось закрыть шкаф на ключ и выйти из кабинета — навсегда. Она открыла первую папку, достала историю болезни и прочитала свои записи.

Минна (фамилия неизвестна), возраст — 7 лет. Родилась в Освенциме. Родители неизвестны. Предположительно из Польши. Доставлена Алией Бет в начале года. Прибыла в Ган-Дафну ослабленной, физически и психически больна…

Роберт Дюбюэ, возраст — 16 лет, французский подданный. Найден английскими войсками в лагере Берген-Бельзен. В тринадцать лет весил двадцать девять килограммов. На его глазах умерли отец, мать и брат. Сестру, впоследствии покончившую с собой, забрали в публичный дом. Нелюдим, агрессивен…

Самуил Каснович, возраст — 12 лет. Из Эстонии. Родственники неизвестны. Жил в семье христиан, затем два года скрывался в лесу…

Роберто Пуччели, возраст — 12 лет. Из Италии. Родственники неизвестны. Освобожден из Освенцима. Рука искалечена в результате побоев…

Марсия Класкин, возраст — 13 лет. Из Румынии. Родственники неизвестны, вывезена из Дахау…

Ганс Бельман, возраст — 10 лет. Из Голландии. Родственники неизвестны. Вывезен из Освенцима… Родных в живых не осталось…

Снятся те же сны, что и большинству людей из Освенцима: будто укладывает чемодан. Это символизирует смерть: чемоданы обычно укладывали накануне отправки в газовые камеры Биркенау…

Сны об удушливом дыме, символизирующем запах горелого мяса в крематориях…

Мочится под себя…

Проявляет агрессивность…

Кошмары…

Крайне нелюдима…

Китти достала копию письма, отправленного когда-то Хариэт Зальцман.

«Дорогой друг!

Вы как-то спрашивали, чем объяснить то, что мы добиваемся таких поразительных результатов у детей, находящихся на грани безумия. Так вот, я думаю, вы не хуже меня знаете, в чем тут дело. Вы сами подсказали мне ответ в тот день, когда мы познакомились в Иерусалиме. Это чудодейственное средство называется «Эрец Исраэль». Кажется невероятным, до чего дети здесь сильны духом. Они мечтают лишь об одном: жить и сражаться за свою страну. Я никогда не видела такой энергии и такого подъема у взрослых, не говоря уже о детях».

Китти Фремонт убрала картотеку в шкаф. Встала, оглядела кабинет, затем быстро потушила свет и вышла. У подъезда она остановилась. Наверху, на полпути к Форт-Эстер, горел большой костер. Дети из Гадны, десяти-, двенадцати — и четырнадцатилетние бойцы, должно быть, поют там и пляшут хору.

Она зажгла фонарик и пошла по газону. В ее отсутствие вырыли новые окопы. У домиков, где жили дети, построили просторные бомбоубежища.

Статуя Дафны по-прежнему стояла на посту.

— Шалом, гиверет Китти, — радостно крикнули ей ребята, промчавшиеся мимо.

Она отперла дверь коттеджа. Чемоданы стояли около двери. На всех уже были ярлыки. Пустая комната производила тягостное впечатление.

— Карен, ты дома?

На кухонном столе лежала записка.

«Дорогая Китти!

Ребята захотели устроить мне прощальный костер. Скоро приду. Целую.

Карен»

Китти закурила и принялась ходить по комнате. Она задернула шторы, чтобы не видеть огней в долине, и вдруг поймала себя на том, что не выпускает из рук занавеску, которую подарили ей дети, прощаясь несколько недель назад. Добрый десяток из них уже оставили Ган-Дафну и ушли в Пальмах, эту миниатюрную армию евреев.

В комнате стояла духота. Она вышла к калитке. В саду благоухали розы. Китти пошла мимо коттеджей, окруженных газонами, кустами и деревьями. Она дошла до конца дорожки, затем повернула обратно. В коттедже Либермана горел свет.

Бедный старик, подумала Китти. Его сын и дочь оставили университет и служат в Пальмахе, в бригаде Негева. Она подошла к двери и постучала. Экономка, такая же старая и чудаковатая, как и сам Либерман, провела ее в кабинет. Старый горбун сидел и списывал с черепка древнееврейский текст. Из приемника слышались негромкие звуки симфонии Шумана. Доктор Либерман поднял голову и, увидев Китти, положил лупу на стол.

— Шалом, — сказала Китти.

Он улыбнулся. Никогда раньше она не здоровалась по-еврейски.

— Шалом, Китти, — ответил он. — Какое это чудесное слово и как оно подходит для прощания добрых друзей.

— Действительно чудесное, и еще лучше подходит, чтобы здороваться.

— Китти, дорогая…

— Да, доктор Либерман, шалом. Я остаюсь в Ган-Дафне. Мое место здесь.

Книга четвертая. ВОСПРЯНЬ ВО СЛАВЕ

Помилуй меня, Боже, помилуй меня; ибо на Тебя уповает душа моя, и в тени крыл Твоих я укроюсь, доколе не пройдут беды.

Воззову к Богу Всевышнему, Богу, благодетельствующему мне; Он пошлет с небес и спасет меня; посрамит ищущего поглотить меня; пошлет Бог милость Свою и истину Свою.

Душа моя среди львов; я лежу среди дышащих пламенем, среди сынов человеческих, у которых зубы — копья и стрелы, и у которых язык — острый меч… Приготовили сеть ногам моим; душа моя поникла; выкопали передо мной яму, и сами упали в нее…

Воспрянь, слава моя…

Я встану рано.

Пс. 56, 2 — 5, 7, 9

ГЛАВА 1

Осень 1947, ООН, Нью-Йорк

Шеститысячелетняя судьба еврейского народа была поставлена на суд человеческой совести.

Хаим Вейцман от имени Всемирного сионистского движения и Барак Бен Канаан, один из ведущих политических деятелей ишува, направились во главе делегации из двенадцати человек в Нью-Йорк. Эти люди, наученные долгим горьким опытом, не строили себе никаких иллюзий.

В номере доктора Вейцмана, в центре Манхаттана, был создан информационный штаб. Делегаты стремились привлечь на свою сторону как можно больше голосов. Вейцман поставил перед собой цель расшевелить евреев во всем мире и заставить их повлиять на свои правительства.

Барак Бен Канаан работал без лишнего шума. Он был обязан следить за ежечасно меняющимся соотношением сил, анализировать ситуацию и обнаруживать слабые места противников.

После обычной дискуссии о процедуре на повестку дня был поставлен палестинский вопрос. Арабы явились в ООН, уверенные в победе. Они добились принятия в ООН двух мусульманских государств: Афганистана и средневекового королевства Йемен. Это увеличило число голосов их блока на Генеральной Ассамблее до одиннадцати. Эти страны не принимали активного участия в борьбе против гитлеровской Германии, а вступили в войну только в последний момент и тем обеспечили себе места в Организации Объединенных Наций. Палестинское еврейство, внесшее важный вклад в победу союзников, не имело права голоса.

Арабы пользовались своими одиннадцатью голосами как приманкой для малых стран. В обмен на голос, отданный против раздела Палестины, они предлагали свою поддержку при голосовании по множеству других вопросов, стоявших в повестке дня.

Арабы также воспользовались холодной войной между гигантами США и Советским Союзом, хитро натравливая их друг на друга. С самого начала было ясно, что резолюция о разделе Палестины пройдет лишь в случае, если обе сверхдержавы дадут на это согласие. До этого мнения Соединенных Штатов и Советского Союза ни разу не сходились, и было маловероятно, что они сойдутся сейчас.

Чтобы резолюция о разделе Палестины прошла, требовалось большинство в две трети голосов. Значит, для того, чтобы уравновесить одиннадцать арабских голосов, евреям нужно было набрать двадцать два и, кроме того, перекрывать каждый новый голос в пользу арабов двумя другими. Арабы нуждались всего в шести дополнительных голосах, чтобы провалить резолюцию. Имея в запасе такой козырь, как нефть, они надеялись без труда получить их.