Жизнь и приключения хроника Сидора с хроником Димоном на Юге - Анатоль Нат

Хочешь жареной барабульки?

— Я б, пожалуй, лучше б ушицы похлебал, — невозмутимо отозвался Сидор

— Хорошо, — слабо улыбнулся Димон. — Тогда с меня вечером уха, Только я тебя умоляю, не приставай ко мне больше со своими развалинами. А то я от расстройства чувств ничего не поймаю и мы останемся голодными. Всё, будем считать, что я на рыбалке, делом занят. А ты, если есть желание, можешь по местным руинам полазить, я разрешаю. Глядишь, чего нового и надыбаешь. А то давай лучше со мной, я тебе удочку дам, длинную и гладкую, а главное, прямую, у меня есть одна запасная, ореховая. И крючок тебе дам, побольше, чтоб ты сразу акулу поймал. Право слово, че на какую-то барабульку размениваться.

— Спасибо что разрешил, говорун ты наш рыболовный, — с откровенной издёвкой в глазах покосился на него Сидор. — Но это без меня. Лучше я пойду ещё часок в кипячёной водичке на твоём "рисовом поле" помокну, погреюсь, всё прок какой, — с неприкрытым ядом в голосе проговорил он. — А ты уж иди, порыбачь. Только не так как всегда, не один. Парней захвати, чтоб улова не на одного тебя хватило, рыбак ты наш доморощенный. Ушицы то все захотят, не только мы с тобой.

Не обращая больше внимания на что-то проворчавшего в ответ Димона, Сидор развернулся и отправился понежиться ещё немного в тёплой водичке, к этому времени как раз уже нагревшейся в одном из бывших чеков старого солепромысла.

Глава 8. Солёное "Эльдорадо".

К истокам.

Третий день пути. Выжженное палящим южным солнцем унылое, каменистое плоскогорье, по которому третьи сутки неспешно двигался их отряд, методично следуя всем замысловатым изгибами удивительно хитро петляющей меж окрестных холмов линии акведука, навевали Сидору одну единственную здравую мысль, который уж день отчаянно бьющуюся в висках: "Каким же надо быть идиотом, чтоб всё лето просидеть в сырых казематах под землёй и не видеть всей этой красоты".

Боже, как же хорошо в степи летом. Или, пусть не в степи, а в этих каменистых, изнывающих от засухи предгорьях, но как же здесь хорошо. И, главное, нет проклятой, пронизывающей до костей сырости подземелий под замком.

Буквально всеми клеточками своего истосковавшегося по теплу тела Сидор блаженствовал, впитывая в себя этот льющийся с неба расплавленный свинец тяжёлого, напоённого степными ароматами застревающего в горле перегретого воздуха, который казалось, невозможно было глотнуть, как обжигал. И только сейчас и здесь он начал понимать, сколько и чего он потерял. Что он потерял настоящее южное лето в степи со всеми его прелестями: солнцем, этим степным жарким воздухом, и морем, настоящим южным морем. И всё это он потерял, столько времени проторча в сырых подземельях замка.

Замок его, точнее жалкие останки былого величия стояли на берегу морского залива, в двух шагах от уреза воды в заливе, а за всё практически прошедшее лето моря он фактически так и не увидел. Казалось бы чего ещё надо? Вот оно море, рядом, пользуйся, только руку протяни. Загорай, купайся хоть до усрачки, рыбу лови, а он дурак такой, за всеми ежедневными неотложными делами ни моря, ни лета так и не увидел. И если б не эта нечаянная, спонтанно сложившаяся вылазка на природу, страшно было и подумать, что так незаметно и всё лето бы прошло.

— "Вечная проблема трудоголиков — неумение отдыхать, — глядя на унылую каменистую степь вокруг, мрачно констатировал для себя Сидор. — Даже Димон с его вечной рыбалкой меньше потерял, чем он, кому вечно не хватает времени ни на что личное, только на одну лишь работу, работу, работу, будь она проклята".

И пусть здесь на многие и многие вёрсты кругом царило удивительное безлюдье и безмолвие, являя собой настоящую пустынь, как же здесь и сейчас ему было хорошо. Тихо, тепло, сухо, безлюдно. И никого кругом нет. И ничего делать не надо. Кайф! Ни людей, ни ящеров, ничего и никого вокруг.

— "И на голову ничего с потолка не капает, — тут же вспомнилась Сидору последняя неприятность, случившаяся с ним перед отъездом в подземельях, когда ему за шиворот упала мерзкая противная мокрица. Да ещё он её там и раздавил, неудачно прислонившись к стене. Бр-р.

Хорошо хоть не ядовитая, — мрачно подумалось Сидору. — По слухам, есть в этих подземельях на юге и такая гадость. Умереть не умрёшь, из-за своей невосприимчивости к ядам, но крайне неприятной болезненной сыпью покроешься с ног до головы. А то и ещё чего похуже, парша какая-нибудь, как на собаке привяжется.

— И небо здесь другое, — мысли снова свернули на местные красоты природы. — Какая благодать — сине-белёсая бездонная бесконечность над головой. Даже облачка завалящего и того не видно".

Там возле моря такой благодати нет. Там хорошо, но там другое, влажность более высокая, что ли.

Только попав в это удушающее степное пекло, когда, казалось, сам воздух плавился от сухого испепеляющего жара, Сидор понял, чего ему так не хватало там, в этих надоевших хуже горькой редьки сырых подземельях под замком, откуда последнее время он днями и ночами не вылезал.

Бани, настоящей русской бани ему там не хватало, с парной и ледяным бассейном. Ну, пусть не с ледяной водой, откуда ей здесь на юге летом может ледяная вода взяться, пусть просто с прохладной чистой водой, но чтоб бассейн был обязательно. И веничек к парной, желательно дубовый. Ну, на худой конец можно и берёзовый.

Что ни говори, а никакой душ пусть даже и с нагретой на солнце пахнущей морем мягкой пресной водой не заменит парную. Да и веничков где здесь взять. Не то что деревьев, травы и той практически в округе нет, солнце палящее выжгло. Чем лошадей кормить, голову уж сломал.

— "Что за бред лезет в голову, — пришла Сидору в голову вялая от окружающей жары, ленивая мысль. — Однако, вернёмся домой, первым чем займусь, будет постройка нормальной русской бани. Надоело. Хватит одним душем пользоваться и вечерними купаниями в заливе. Всё это хорошо, но одно не заменяет другого. Надо чтоб было и то, и то".

И вообще, как же ему обрыдла эта тупая возня в сырых подземельях под замком, смысла которой последнее время он уже и сам не понимал. Не понимал, но почему-то никак не мог остановиться. Наверное, ещё и потому, что выпавший им последнее время длительный перерыв в делах, когда приходилось сидеть на месте и тупо ждать лодий со станками из Империи и вестей из устья Лонгары, просто нечем было занять. Неопределённость хуже всего.

А может ещё и потому, что последнее время больше всего его занимал один, крайне интересующий его вопрос. Как так, наверху такая сушь, а там, внизу, под замком, жуткая сырость? Везде сыро — на потолке, на стенах, под ногами — кругом, куда ни повернись, везде вода. А наверху — сушняк жуткий.

Особенно за пределами замка сухо, точнее, за пределами холма, на котором стоит замок. Там вообще кругом ни капли воды во всей округе не найдёшь. Как хоть что-то там выживает — вообще не понятно.

Про Заречье — речи нет. После того как практически пересохла река Мутная, ни одного нормального питьевого колодца на той стороне теперь уже нет, все пересохли. Плюс к тому ни ручья какого, ни родника, ничего нет. Впрочем, их и раньше то за рекой практически не было. Один, два. А теперь и этих нет.

Можно сказать, экологическая катастрофа.

Оттуда теперь каждое утро в его город к акведуку выстраивается длинная нервная очередь водовозок за чистой питьевой водой.

Вот и думай теперь думу, откуда такое. За рекой воды совершенно нет, а под замком воды полно. Откуда? Непонятно. Может подземная река какая? Хотелось бы разобраться.

Только времени разбираться со всеми непонятками, связанными с этим замком не было. Работать надо, деньги на жизнь зарабатывать, в том числе и на восстановление стен этого самого замка, полного загадок.

Потом, когда-нибудь, когда чуток поднакопят силёнок, разберутся со всеми навалившимися на них делами и проблемами — тогда может быть, можно будет вплотную заняться и исследованиями разных странностей. Ну а пока, может отложить на время копания под землёй, пока всё терпит?

А то ведь уже, постепенно-постепенно, как-то незаметно-незаметно, словно бы как бы само собой, а почти уже пять сотен бывших рабов к работам в подземельях привлекли. Как муравьи снуют с утра до вечера из подземелья с корзинами, полными мокрого грунта. Одной только глины, не считая песка и ломаного камня, столько уже из подземелий вытащили и вывезли загород, засыпать всяческие микро и макро понижения, что у самого порой волосы дыбом встают, сколько же бестолковой работы уже сделано. А может и не бестолковой?

И вот именно, что сделано. А раз сделано, то и на середине бросать всё жалко. Раз уж взялся, хотелось бы докопаться хоть до чего-либо.

Тем более, когда у тебя каждый человек на счету. Пять тысяч бывших рабов — всё, что за последние полгода он сумел правдами и неправдами вытянуть из местных работорговцев и привлечь к своим работам, лишь на бумаге много, на деле — чистая фикция. Когда дело доходит до настоящего труда, до настоящей работы, когда твой хребет аж трещит от напряжения, из бывших рабов так и прёт рабское прошлое. Что ты с ними ни делай, всё работают спустя рукава, словно из-под палки. Одна профессиональная строительная артель лесовиков из Старого Ключа, числом в десять душ, по результатам труда с лихвой перекроет пару сотен подобных доходяг.