О богах, шакалах и детях - Юлия Жукова

— Тут на снимках получается, что ты как будто светишься изнутри, — говорю. — Дома так не было.

— А что, не надо? — оборачивается Ирлик, лениво перекидывая язычок пламени из одной ладони в другую. — Ты же сказала, всё, что светится, попадает. Я думал, так будет лучше…

— Эм-м, я ещё сказала, что от несветящегося отражается и тоже попадает. А лучше — не лучше, сам смотри, только камеру мне не спали.

Ирлик приглушает костёр и наклоняется рассмотреть превьюшки.

— Ой, нет, мне так не нравится, — морщится он. — Тут меня и не узнать. Давай заново.

Я отхожу, а он снова разводит вокруг себя геенну, поднимает столбы искр, крутится на месте, вдруг со смехом пускается в пляс, как будто слышит какую-то музыку, которая мне недоступна. Сверкающие бусы болтаются вокруг него, перемешиваясь с искрами. Я выставила камеру на автоматическую съёмку с максимальной скоростью при необходимой выдержке, потому что палец уже отсох на кнопку жать.

— Ирлик, а ты можешь сделать, чтобы у тебя перья на голове тоже стали огнём? — спрашиваю, осторожно обходя его по кругу.

Сначала мне кажется, что он не услышал, но потом он театрально взмётывает гриву, и весь головной убор обращается в пламя, да и вообще непонятно, где там ещё волосы, а где уже огонь.

Не знаю сколько проходит времени, но у меня начинают зажариваться нос и замерзать ноги, когда Ирлик утихомиривается. Он присаживается на один из камней, ограждающих кострище, смиряет огонь до небольшого костерка и стряхивает с плеча несколько искорок. Вдруг что-то привлекает его внимание в самой середине импровизированной танцплощадки, и он подаётся вперёд, садится на колени в золу, поднимая новые снопы искр, сгибается и бережно поднимает из пепла что-то маленькое.

— Что там? — спрашиваю я из-за камеры.

— Семечко горючей травы, — негромко отвечает Ирлик, как будто боится сдуть находку. — Как оно тут выжило-то…

— А что это за трава? — любопытствую я.

— Это моя трава, — нежно произносит Ирлик. — Смотри.

Я и смотрю — в видоискатель.

Из Ирликовых ладоней поднимается дрожащий золотой росток, как будто капля раскалённого металла течёт вверх. Упругая почечка на верхушке тужится под горячим дыханием бога и раскрывается двумя листочками.

— Добро пожаловать в мир, — Ирлик трогательно улыбается.

Я щёлкаю спуском и понимаю, что вот он, кадр, которого мне хотелось. Все эти пляски посреди пожара, конечно, эффектные, но они какие-то уж слишком очевидные. Бог огня, всё как положено. А тут он такой живой, такой, как справедливо заметил Алтоша, милый, полностью поглощённый заботой о чём-то маленьком и беззащитном… Раз уж эта вышивка ему в подарок, пускай он почаще смотрит на себя такого, а зажигательные танцы — это для широкой общественности. Я решительно выключаю камеру.

Ирлик тем времеменем нагребает полную горсть золы с землёй и аккуратно усаживает туда новоиспечённое (почти в прямом смысле) растение.

— Пойдём, посадим его в плошку, — говорит, не отрывая взгляда от ало-золотых листочков.

— Пошли, — охотно соглашаюсь я. — Ты хочешь его забрать?

— Нет, раз оно тут осело, тут ему и расти. Оно под снегом спит всю зиму, а я его разбудил, теперь в тепло надо, иначе погибнет. Как снег сойдёт, найди ему уютное солнечное местечко на склоне, пускай растёт, пожар от дома отводит.

— Ты же сказал, оно горючее?

— Ну да, на себя огонь стягивает, дому не достанется.

Мы возвращаемся, как белые люди, через дверь. Алэк действительно по-прежнему спит, только повернувшись на другой бок. Раскалённую травку мы усаживаем в симпатичную глиняную пиалу. Выпущенный из рук Ирлика, росток перестаёт светиться и принимает тусклый зеленовато-бурый оттенок.

— Его поливать нужно? — спрашиваю, стряхивая шубу.

— Очень редко, и не водой, а ароматическим маслом, — наставляет Ирлик. — Уф-ф, — он сладко потягивается. — Хорошо поразмялся, а то уж вовсе деревенеть начал.

— Гляди, — говорю, перекидывая снимки на бук и выводя на большой экран. — Тебе такая картинка нравится?

— Ах да, картинки же! — вспоминает Ирлик. — Да бери какую хочешь, я твоему вкусу доверяю. Эх-х-х, — он трёт лицо, потом приглаживает волосы, превращая свой головной убор в дополнительные пряди, более красные, чем остальные его рыжие волосы. Потом он охватывает себя за плечи и проводит ладонями вниз до бёдер, наклоняется и продолжает до самых пят. Когда он распрямляется, я замечаю, что все украшения с него исчезли, заменившись на тонкий замшевый пёстро вышитый жилет со стоячим воротником и длинным узким вырезом и шаровары, расцветкой точно повторяющие юбку. Стряхнув с пальцев кольца в никуда, Ирлик удобно укладывается на ковре перед камином и улыбается мне, прикрыв накрашенные глаза.

— Решил в домашнее переодеться? — хмыкаю я.

— Ну да, — мурлычет он. — Ужин когда ещё будет, а в венце лежать неудобно.

Из-за дивана появляеся Мюон и подходит потереться о расписной Ирликов локоть. Бог зевает, сверкая золотыми зубами.

— У тебя почитать чего-нибудь не найдётся?

— Тебе в каком жанре? — спрашиваю, запуская в буке программу для создания вышивальной схемы из фотографии.

— Я люблю алгебру, — неожиданно сообщает Ирлик.

Я насторожённо оборачиваюсь.

— Алгебру? — проверяю, что не ослышалась.

— И ещё логику, — продолжает Ирлик.

Моя картина мира покрывается мелкими трещинами. Помимо всего прочего, термины "алгебра" и "логика" в муданжском неродные, и я впервые слышу, чтобы Ирлик употреблял какие-то иностранные слова.

— Чего таращишься? — спрашивает он, открывая глаза пошире. — Нету?

— Сейчас посмотрю, — обалдело отвечаю я, поворачиваясь к экрану. — Если и нету, я в Сети найду… Только вот, они вряд ли будут на муданжском…

Ирлик морщит нос.

— Это хуже. Я от всеобщего быстро устаю.

— А ты на нём понимаешь? — осторожно переспрашиваю я.

— Ну да-а, — протягивает Ирлик, — но уж очень сильно напрягаться приходится.

— Понятно… — я пару минут шуршу в буке, просматривая имеющуюся литературу, потом набредаю на папку, в которую Азамат скинул обучающие программы для Кира. — О, слушай, есть логические игры, хочешь?

— Хочу! — оживляется Ирлик. — А ты со мной будешь играть?

— Тут есть для одного.

— Одному скучно, — выпячивает губу он.

— Если я буду с тобой играть, то кто будет вышивать? — усмехаюсь я. — Попробуй, мне кажется, они не очень скучные. Только ты это… когти втяни как-нибудь, а то экран не железный…

Ирлик неохотно укорачивает свои сабли и берёт у меня планшет.

— Как оно работает? — сдвинув брови, спрашивает он.

— Игра? Вот тут нажимаешь…

— Нет, вся эта штука.

— Э… Сложно.

— Давай в двух словах.

— Интегральная схема…

— Так. А попроще?

— Ну там такие штучки маленькие, и если она закрыта, то один, а если открыта, то ноль…

Ирлик поджимает губы.

— Нет, так не получится. Я сломаю тебе машинку, и всё. Я не могу пользоваться устройствами, когда не понимаю, как они работают.

— Да ладно, никто же не просит тебя в железе копаться. Тут просто на кнопки жать…

— Дело не в этом, Лиза, я ведь бог. Я могу по желанию изменять мир вокруг себя. Например, я не знаю, почему снег не горит, и поэтому могу его поджечь. Точно так же, я не знаю, как работает твоя штуковина, и могу случайно превратить её в дерево или в гигантское морское чудище с экраном на морде. Вот проиграю я в игру, расстроюсь, и машинка твоя заплесневеет или завянет или ещё что. Я не знаю даже, из чего она сделана, и может ли на этом плесень расти.

Я задумываюсь.

— Щас, погоди, я найду какое-нибудь объяснялово.

Сеть полнится короткометражками про то, как устроен мир. Пять минут поисков, и я вывожу на большой экран ролик с гордым названием "Физика в твоём буке для полных идиотов".

— Оно на всеобщем, но коротенькое, — оправдываюсь. — Сейчас немножко напряжёшься, зато потом сможешь любым цифровым устройством пользоваться.

Ирлик тоскливо вздыхает, но садится попрямее и уставляется в экран.

Видюшка, как мне кажется, и правда информативная. Тут тебе и материалы, и процессы, и всё просто.

— Ну ладно, — изрекает Ирлик, моргая впервые с начала просмотра. — Вроде вник. Давай попробую. Если что, я предупреждал.

— Поняла, поняла. Ты только постарайся без чудищ…

Впрочем, обходится и вовсе без катастроф. Не знаю, что уж там Ирлик понял из ролика, но планшет ни во что не превращается. Перебрав несколько головоломок, Ирлик останавливается на красиво нарисованной исследовательской игрушке, где надо ходить по пещерам и решать всякие магические квадраты, чтобы заполучить древние сокровища. Вздохнув с облегчением, я принимаюсь за подбор ниток.

Не тут-то было. Входная дверь шумно распахивается и взволнованный голос Азамата оглашает весь дом.