Время волков - Алексей Ворон

— Напрасно ты отворачиваешься, взгляни на меня, посмотри в глаза своей смерти.

— Не себя ли ты имеешь в виду, Волчонок? — с презрением откликнулась Гелиона.

— О нет, конечно, не себя, куда мне мечтать о такой чести. Не себя, но того, кто живет во мне, растет и упивается мыслями о мести.

И тогда я встретился взглядом с царицей и увидел, как судорога пробежала по ее лицу. Она отшатнулась и задрожала.

— Ты видишь больше, чем я думал, — усмехнулся я, — это хорошо, значит, уже понимаешь, что тебя ждет.

Гадирские воины связали пленницам руки и соединили веревкой в цепь. На восточном берегу, который к этому времени уже был завоеван, гадирцев ожидал корабль, готовый доставить поверженную Антилльскую ведьму в Гадир, где она должна будет явиться ко двору Гадирского царя в рабском рубище.

Я шел позади Кийи, наблюдая, как, ссутулившись, бредет по пыльной земле связанная царица, подгоняемая пинками и осыпаемая насмешками гадирцев. Когда она падала на землю, руки змееголовых хватали ее за локти и рывком ставили на ноги. Приятно было видеть сломленной гордость беспощадной и жестокой правительницы. Теперь она дрожала и вскрикивала от каждого удара, который наносили ей гадирцы. В жреческой одежде, без маски и. головного убора, она ничем не отличалась от остальных жриц, разве что блистающей, убийственной красотой.

Отряд, подгоняя пленников, двигался на восток по каменистому плоскогорью, стараясь держаться ближе к горам. Привал объявили только к вечеру, когда пленницы уже валились с ног от изнеможения. Гелионе была назначена особая стража. Я тут же направился к Икхе, вкушающему антилльское вино, в ожидании, пока солдаты разобьют лагерь, разведут костры и приготовят ужин.

— Ну и походка у тебя, — сказал Икха, лениво поднимаясь мне навстречу с лежанки, — словно хищник подбирается к жертве. Когда смотрю на тебя со стороны, меня прямо холодок пробирает.

Я уселся рядом и, приложившись к бурдюку, спросил:

— Почему ты не назначил меня в охрану Гелионы?

Икха не успел ответить, к нам подошел юный Ксиар слегка прихрамывающий после первого сражения, и нахально заявил:

— Начальник, я храбро сражался и хочу получить награду. Отдай мне одну из пленниц.

Икха поперхнулся вином и зло прошипел:

— И царица, и другие женщины, бывшие с ней в момент захвата, являются пленницами царя! Я не вправе распоряжаться ими.

Но Ксиар не унимался:

— Царица хороша, но ведь я не ее прошу у тебя. В чем же дело? Разве я не был ранен, защищая тебя? Я хочу получить лишь одну из рабынь, а ты отказываешь мне. Почему?

— Не будь глупцом, это не просто женщины, они жрицы и такие же ведьмы, как сама царица. Они знакомы с тайным знанием.

Я, торопясь избавиться от общества Кеиара, решил поддержать Икху:

— Говорят, они знают заклятье, от которого вянет мужское достоинство.

— Да, да, и превращается в полудохлую гусеницу, — подхватил мою шутку Икха.

Ксиар беспокойно обернулся на жриц и заметно охладел к ним. Он плюхнулся на землю подле меня.

— Скорей бы добраться до лагеря. Там у меня остались две пленницы.

Я отвернулся, сделав вид, что не слышу его. Зная Ксиара, я подозревал, что далее может последовать подробный рассказ о достоинствах поджидающих его женщин, потом о его собственных подвигах на любовном фронте. Мне же требовалось сосредоточиться, чтобы обдумать план похищения Кийи. Заметив, что тема его женщин меня не интересует, Ксиар недовольно спросил:

— Антилльская ведьма назвала тебя Волчонком? Чем ты заслужил у нее такое ласковое имя, Бешеный Пес?

— А я умею быть лас-с-сковым, — растягивая слова, ответил я Ксиару.

Он внимательно посмотрел на мои клыки, и пьяная улыбка почему-то сбежала с его лица. Может быть, его напугали клыки, или он вспомнил рассказы Икхи, в любом случае он поспешил убраться, отправившись к большому костру, который к тому времени развели гадирцы.

Икха сказал:

— Сейчас про гусениц узнает весь отряд, и мы избежим дальнейших проблем с пленницами.

— Думаешь, это и впрямь охладит их пыл?

— Конечно, они и так до смерти боятся Гелиону. Они боялись царицу, это было видно по обилию веревок на этой хрупкой женщине, по количеству часовых, не спускавших с нее глаз. Я не представлял, как можно выкрасть ее из-под столь бдительной охраны.

— Как раз поэтому лучше всего будет назначить меня в ее стражу, — равнодушно произнес я.

— Не терпится ее пощупать?

— Даже если и так, то что? Помнится, ты обещал предоставить мне такую радость. Кто знает, что еще может случиться, пока мы доберемся до побережья. Я единственный из твоих людей, кто не боится ее. К тому же не забывай, я смогу один отбить ее от целого отряда антилльцев.

— Не боишься ее колдовства? — противно усмехнулся Икха.

Почему-то мне захотелось съездить ему по его раскосой физиономии, но я сдержался, побоявшись нарушить мыслительный процесс, начавшийся под его приплюснутым черепом. Икха наморщил лоб, размышляя. Видимо, он действительно опасался нападения антилльцев, понимая, что его солдаты не смогут дать отпор превосходящим силам. Но и чрезмерного доверия ко мне Икха не питал, особенно оттого, что я так ни разу и не сразился с врагом в облике Зверя. Однако тот факт, что я не требую многого и готов поделиться радостью обладания Кийей с его царем, сыграл в мою пользу. Итогом усердной работы Икхиных мозгов стал приказ поставить меня начальником царицыной охраны и предоставление мне соответствующих полномочий, так интересовавших меня, по мнению Икхи.

Я сел подле Кийи, с ужасом взиравшей на меня. Когда я прикоснулся к ней, она отпрянула, содрогаясь. Мне было слышно, как гулко ударяет ее сердце. Сейчас я мог ее убить, и гадирцы ничего бы не успели сделать. Но, уловив мысли Кийи, я понял, что именно этого она и желает.

— Ну же, не строй из себя недотрогу, — произнес я ласково. — Ты была такой очаровательной потаскухой. Не могу поверить в то, что сейчас ты не умираешь от желания быть изнасилованной половиной армии Гадира.

Кийя мотнула головой и отвернулась, сжав губы.

Я читал мысли Кийи и, зная, как на самом деле ей страшно и плохо, не мог не восхититься ее стойкостью, понимал, каких усилий ей стоит держать прямо спину и сохранять надменное выражение лица, выслушивая похабные шутки гадирцев. Она делала вид, что не понимает их языка, и отвечала только в том случае, если к ней обращались по-антилльски. Я не отказал себе в удовольствии расписать во всех подробностях то, что ожидает ее по прибытии в Гадир. Кийя слушала молча, опустив глаза, погруженная в горькие мысли.

Все змееголовые, за исключением караульных, уже спали, но спали, не снимая доспехи, сжимая в руках оружие. Кийя так и осталась сидеть, прислонившись к камню. Глаза ее были закрыты, но, думаю, она не спала, так же как я, тревожно вслушивалась в тишину антилльской ночи, прерываемую время от времени подземным рокотом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});