Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

отдам.

– Мэм, – Фредди повторил попытку освобождения своего рукава, но по-прежнему безрезультатно. – Я буду вам весьма признателен, если вы объясните мне…

– Это ошибка, это… это недоразумение, чудовищное недоразумение, мальчик не при чём, он не виноват, я клянусь вам!

– Мама! – в голосе юноши зазвенели слёзы. – Я сам отвечаю за себя, мама.

– Мэм, – Фредди удалось вклиниться в её пылкую, но от того ещё менее понятную речь. – Я не знаю, что сотворил ваш сын…

– Ничего, я клянусь вам, он не виноват.

– Но это его проблема, – твёрдо закончил Фредди, выдёргивая наконец рукав. – Я к этому не имею и не желаю иметь никакого отношения.

– Но… но… но вы хотя бы подтвердите…

– Что?! – Фредди уже терял терпение.

– Что мой мальчик не при чём.

– Мама!

– Молчи! Ты сам себя губишь!

– Разберитесь без меня, – предложил Фредди, отступая к двери.

– Нет, подождите. Мне больше не к кому обратиться.

– Мама! – юноша рывком приподнялся на локтях. – Мама, он в другой палате, я его даже не видел. Никто не сможет сказать, что я потворствую чёрным, – он задохнулся и упал на подушки.

Фредди остановился, уже взявшись за ручку двери.

– Да-да, – кинулась к нему женщина. – Мой мальчик слаб, а они положили его рядом с чёрным. Ведь его могут лишить расы, а он не виноват, это всё русские. Вы видели, этот чёрный, наглый, в такой же одежде, – она испуганно понизила голос, – он… он чуть ли не читает. Одна посуда, одна еда… Я не дам моего мальчика. Подтвердите, что это… это…

– Это русский военный госпиталь, – голос Фредди спокоен до равнодушия. – Не думаю, что они изменят свои порядки ради вас.

– Нет-нет, я не о том, – заторопилась она. – Но вы же подтвердите, что мой мальчик… Ну, скажи сам джентльмену, что ты сделаешь с этим чёрным, если…

Фредди повернулся и вышел, не дослушав. Вернуться к Ларри и предупредить? О чём? Да какого чёрта! Вон же на лестнице парень из общежития моет, надраивает ступеньки. Даже через рабочий халат видно, как мышцы играют. Нет, Ларри ничего не грозит. А если эта идиотка верещит так громко, то это её проблема.

И в кабинет Аристова он вошёл спокойно, но Джонатан, даже не поглядев на него, сразу сказал:

– Проблемы?

– Ещё нет, – Фредди улыбчивым кивком поздоровался с Аристовым, переставил стул к столу и сел верхом, положив руки на спинку. – Кто лежит в пятом боксе, Юри?

Аристов усмехнулся.

– Он не опасен, Фредди.

Фредди покосился на Джонатана и нехотя пересказал разговор.

– Однако, – хмыкнул Джонатан.

– Он не опасен, – повторил Аристов.

– А она?

– Она впадает в панику, завидев, – Аристов задумался, подбирая слово. Джонатан и Фредди ждали. – Кого-то из местных, скажем так. Её мужа убили зимой, два сына погибли на фронте, а этого… его сильно избили на День Империи. И, похоже, за то, что не захотел присоединиться к погромщикам.

– Понятно, – кивнул Фредди. – Сыграно с блеском. Я поверил.

– Почти все верят, – Аристов, улыбаясь, посмотрел на Джонатана. – Как это она вас пропустила?

– Я слишком быстро прошёл, – усмехнулся Джонатан. – А Фредди она уже, похоже, стерегла.

– Похоже, – согласился Фредди. – Ну… её проблема. Как с нашей проблемой, Юри?

– Повторю диагноз. Хронический плеврит травматического происхождения. Общее истощение. Остаточные явления дистрофии. Из самой дистрофии вы его вытащили. Ну, и ещё немного по мелочам. Динамика положительная. Прогноз благоприятный.

– Спасибо.

– Не за что, Фредди.

– Выздоровление полное? – спросил Джонатан.

– Да, – твёрдо ответил Аристов.

– Рецидив?

– В случае повторного избиения и аналогичных условий! Глупый вопрос, Джонатан. Самая залеченная рана не даёт иммунитета от пули.

– Резонно, – Фредди очень похоже передразнил Джонатана, заставив всех улыбнуться. – Юри, эта психа точно не полезет?

– У неё одна забота, Фредди. Чтобы не полезли к её сыну. Да и бывает она нечасто. Ей ехать издалека, а с деньгами там… Я же сказал, Фредди.

– Всё, понял, – Фредди даже руки поднял ладонями вперёд.

– Ты ему скальпель покажи, Юри, – посоветовал Джонатан.

– Обойдётся, – строго ответил Аристов. – А о Ларри что ещё могу сказать? При его болезни важнейший фактор – это желание выздороветь. Он хочет.

Джонатан кивнул и встал.

– К выписке мы приедем, а может, и раньше заглянем.

– Заглядывайте, – кивнул Аристов.

– А может, и ты к нам заглянешь, Юри, – Фредди встал и поставил стул на место. – Занятие тебе мы найдём. Не заскучаешь.

– Конечно. Повторный осмотр в домашних условиях, – невинно улыбнулся Аристов.

– Точно. У каждого на своё дело руки чешутся, – согласился Фредди, выпихивая в коридор онемевшего на мгновение Джонатана. – Всё. До встречи, Юри.

– До встречи, – сказал Аристов уже закрывающейся двери.

Графство Эйр

Округ Гатрингс

Джексонвилл

Внезапно наступила осень. Как-то сразу в одну ночь натянулись тучи, посыпал мелкий холодный дождь. Эркин теперь начинал день с того, что растапливал печь, а уже потом плиту. Не зажигая лампы, не трогая штор, он босиком в одних трусах возился у топки. И просыпалась Женя теперь не по будильнику, а от пристукивания входной двери, когда Эркин уходил за водой и дровами. Дни шли незаметно, и один был похож на другой. Утренние хлопоты и вечерние рассказы Эркина о Бифпите и олимпиаде, стук пишущих машинок и щебет Алисы, с упоением играющей в щелбаны, мятые замусоленные кредитки, гордо выкладываемые Эркином на комод… И Женя как-то не сразу заметила, что Эркина что-то тревожит. А заметив, решила, что он просто устаёт на работе.

– Эркин, давай тарелку, я тебе ещё положу.

– Я сыт, Женя, правда.

Но Женя отобрала у него тарелку и положила ещё картошки с мясом.

– Вот, ешь.

Он кивнул и углубился в еду. Каждый раз теперь вечером Женя накладывает ему двойную порцию. И вообще… а он… Эркин вздохнул и сразу поймал на себе встревоженный взгляд Жени. Придётся говорить, объяснять. А что он может объяснить? Ведь ничего же нет, так только…

Пока он ел, Женя уложила Алису, налила ему чаю. Эркин выскреб тарелку и отодвинул её от себя, наклонился над чашкой, скрывая лицо.

– Что с тобой, Эркин? Что-то случилось?

– Нет, Женя, – он покачал головой и с усилием поднял на неё глаза. – Пока нет. Но… я не знаю, как объяснить, но… плохо будет, – и опять стал разглядывать свой чай.

– Плохо? – недоумевающе переспросила Женя.

– Да. Я не знаю, я… чувствую. Что-то будет, Женя. И Андрей говорит, – Эркин наконец оторвал взгляд от чашки и посмотрел на Женю. – Может… может, мы уедем, Женя?

Женя медленно кивнула, и он подался к ней.

– Ты согласна, да? Женя?

– Уедем, – тихо сказала Женя. – Но… но ты подумал, куда? И как? Всё бросим?

– Зачем бросать? – удивился