Нф-100: Долгая осень - Михаил Фиреон

-Я убил и Дузмора - признался детектив - пойдемте отсюда, тут трудно дышать.

-Туда ему и дорога. Если его вообще можно убить. Что это вообще такое? Комплексный организм. Вы называете их фанги. Черно-белые демоны. Вы знаете что это? Искусственный разум, извращенные люди, падшие ангелы, или что тут может быть еще? Ваша библиотека в замке... да в ваших науках черт ногу сломит. Чем вы до такого доехали? Голым мозгом по гравию? Генераторы. Замедляют время, потому что используют энергию времени. Энергию энтропии.

Хекстон вышел из комнаты, снова сел на подоконник и замолчал. Вертура подошел и присел рядом. Полковник и детектив закурили. За их спинами с глухим щелчком закрылась прижатая невидимой пружиной скрывающая потайную комнату дверь.

Как только она почувствовала, как рука Вертуры выпала из ее ладоней, Марису захлестнула какая-то дикая, необузданная злость.

-Ему же сказали стрелять! - хотелось закричать ей, но что-то другое взяло верх. Ей не хотелось подталкивать его, не хотелось устраивать истерик. Внимательно наблюдая за тем, как детектив подходит к страшному, виновному во всех ее бедах человеку, к этому воплощенному демону, она почувствовала, что главное сейчас промолчать. Дать Вертуре почувствовать жажду мести, чтобы он сам, по доброй воле, выхватил меч и принес ей эту еще одну кровавую жертву. И лучшее, что она могла сделать, это отойти от него подальше, чтобы он тоже почувствовал ее одиночество, пришел на зов и выполнил любую ее прихоть. Но получилось как-то совсем иначе. Двое печальных как усталые мохнатые страусы в зоологическом саду Гвенды, мужчин завели какую-то нелепую и тоскливую беседу и совершенно не собирались убивать друг друга. Мариса хотелось хлопнуть шляпой по бедру и выкрикнуть 'Ну же!', но гордость взяла верх и она, развернувшись на каблуках, передернула плечами и пошла прочь. 'Пусть умрет от скуки без меня!' - подумала она и прошла по темному коридору за угол. Впереди темнела приоткрытая дверь палаты и, горько усмехнувшись, писательница заглянула в нее. Пронзительный лунный свет заливал комнату через зарешетчатое и узкое, как тюремное, окно под потолком низкого сводчатого помещения. Черные ромбы лунной решетки расчертили пол. На казенных больничных кроватях лежали окоченевшие от холода, едва прикрытые тонкими и белыми, как похоронные саваны одеялами тела. Осторожно приоткрыв дверь дулом револьвера, писательница зашла в комнату и села на ближайшую свободную кровать. Под матрасом скрипнули пружины, и Марисе стало по-настоящему одиноко, страшно и холодно. Внезапно она почувствовала себя снова той маленькой девочкой в приюте, в комнате с решетчатым окном и такими же рядами кроватей. С запирающейся овальной, какой запирают деревенские клозеты щеколдой, тумбочкой, где из всего ее добра была лишь сворованная с тележки глухого старика-старьевщика драная книжка с картинками, библия, да подаренные каким-то мальчиком через забор огрызки карандашей.

Мариса легла на матрас, подтянула и вытянула усталые ноги, положила револьвер на грудь и прикрыла глаза.

Какое все-таки счастливое и беззаботное было раньше время.

Раз в неделю - в воскресенье после службы, приезжали монахи и готовили суп с яйцами щавелем и свиным жиром. Иногда приходили богатые и важные дамы. Приносили леденцы - разноцветные - синие, белые, желтые, красные кошечки и собачки на палочках. Цветы из бурого жженого сахара. Маленькие и сладкие конфетки-драже. Или огромные - величиной с ноготь большого пальца, засахаренные кислые ягоды.

А раз в году, перед Рождеством, приют посещал и сам Герцог. Каждому воспитаннику полагался какой-нибудь подарок. Подарки выбирали воспитатели, и не дай Бог выбрать что-нибудь такое, про что Герцог скажет, что это ерунда и она не нужна детям. Поэтому всем всегда дарили Библию, псалтирь, Евангелие и молитвослов. Но для детей это все равно был праздник. Особенно подготовка к нему. Вначале, за два дня до приезда Герцога была стирка, потом сушка, а в день приезда веселый утренник и праздничная трапеза - картошка с приправленным перцем и лавровым листом, тушеным мясом, или что-то еще....

Марису захлестнула ненависть. Какая дрянь эти ваша картошка с мясом и засахаренные ягодки. Слащавая ностальгия. Глупые воспоминания. Они все насмехались над ее рисунками, ее наивными детскими стихами.... Таскали ее за косу, били ногами, зажав голову подушкой.... А потом такие же как они, только большие важные и взрослые приходили к ней. 'Леди Гарро!', 'Леди Кристина!', 'Дорогая, великолепная, сияющая!'. Если бы она знала заранее, как общество встретит ее блистательный талант, ее обворожительный взгляд и легкую, небрежную манеру письма и речи, пошла бы она замуж за этого вечного лейтенанта-рейтара. Того самого, который в первый раз в ее жизни, когда ей было уже почти шестнадцать и все мальчишки показывали на нее пальцем и кривились от того, что она такая недотрога, принес ей куцый букетик выдранных на пустыре за сараем васильков? Если бы она знала, какой ее ждет успех, стала бы она вообще возиться с ними всеми? Нет, она бы выбрала герцога Ральфа Булле. Или кого еще. Обворожительная и блистательная. Всемогущая Лунная Дева. А чем этот Вертура лучше того Гарро? От которого ей, как клеймо, досталась эта глупая и бестолковая фамилия? Ничем. Особенно тем, что сейчас он сидит где-то с каким-то незнакомым лысым типом, и совершенно не думает о ней. Как он посмел! И ее ненависть разгорелась с новой силой.

Образы и обиды со скоростью света проносились перед ее внутренним взором. Хелен, вот единственная подруга, которую отняли у нее. Так хотелось обнять ее узкие плечи, запустить пальцы в ее всегда остриженные чуть-чуть ниже плеч, растрепанные светлые волосы, поцеловать в тонкие, всегда сложенные в скромной смиренной улыбке губы..... Мариса почувствовала, что ей стало тепло, словно холод отступил, и она один за другим переставала чувствовать свои органы. Ей казалось, что Миц лежит рядом, укрывшись ее плащом, прижавшись щекой к щеке, дышит ей в лицо и греет ее теплом своего тела.....

-Ваша жена? Магнетизер? - внезапно как-то доверительно поинтересовался у Вертуры Хекстон. Казалось за те минуты, что они сидели тут на подоконнике рядом друг с другом, они почти что стали друзьями - или это ваш клирик? Вы пришли с ней парой.

-Нет. Я ни с кем не хожу парой - покачал головой детектив. Ему хотелось сказать 'у нее не все дома, хотя с ней не скучно', но постеснялся и промолчал.

-Да, с женщинами тут сложные отношения - размышляя, покачал головой полковник - все на месте но что-то не так.

-Кстати, а где она? - выбивая угли на подоконник и глядя, как, в атмосфере царящего вокруг абсолютного холода, они особенно быстро тухнут, и рассыпаются в прах, поинтересовался детектив.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});