Рейтинговые книги
Читем онлайн Спитамен - Максуд Кариев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 105 106 107 108 109 110 111 112 113 ... 118

На последний пир, который подводил итог празднествам в честь Диониса, Александр явился в азиатском одеянии. Надел халат, подаренный ему Хорезмшахом Фарасманом, на голову водрузил усыпанный бриллиантами колпак. Он не пренебрегал возможностью произвести благоприятное впечатление на местных вельмож, прибегая даже к такому способу. Он произвел эффект, которого ожидал. Когда он вошел в одежде восточных царей в огромный зал, где за длинными, уставленными дорогой посудой и всевозможными яствами столами восседали пирующие, то на несколько мгновений воцарилась тишина. Все устремили на него глаза.

— О великий!.. — произнес восхищенно кто-то из местной знати. — Вы достойны еще большего уважения согдийцев!..

— И бактрийцев!.. — раздалось, как эхо.

— И персов!..

— И хорезмийцев!..

Зал взорвался аплодисментами и восторженными криками. Вынуждены были встать в едином порыве даже те, кто считал, что он стал пренебрегать традициями собственного народа и чуть ли не готов обратиться в чужую веру.

Царь приветствовал всех, вскинув руку, и направился к торцу стола на свое место. Мимоходом хлопнул по плечу Клита, пожалуй, он был единственным, кто не встал при появлении царя. Он нередко позволял то, на что не осмелился бы никто другой. Но в этот раз царь знал, чем он обижен. Не так давно Клит получил новое назначение. Александр решил послать его в Бактрию сатрапом вместо престарелого Артабаза. Пусть себе правит, лишь бы не сеял смуту. Но Клит воспринял это высокое назначение как ссылку, понимая, что царь решил отдалить его от себя. По сути так оно и было. Надоело, что всюду, где только может, похваляется тем, что спас царю жизнь при Гранике. Александру не раз доносили: он в кругу друзей иронизирует над тем, что царь нарек себя сыном Аммона. И вряд ли Александр долго терпел бы это, если бы они не дружили с юности. Да и образ Ланики, к которой они оба относились нежно, как к матери, усмирял его. Александр решил навязать проскинезу соотечественникам, чтобы она вошла в обычай. А для этого следовало заранее изолировать, по крайней мере, самых опасных и последовательных противников старинного восточного обычая.

Виночерпий поспешил к царю.

— Выше голову, Клит!.. — весело воскликнул Александр, подставив серебряный кубок под струю с бульканьем льющегося из кувшина вина.

Выпито уже было порядочно. Это было заметно по румяным лицам и блестящим глазам. И снова все наполнили кубки.

Вино разгорячило гостей, развязало языки. Сидящие вблизи царя льстецы завели речь о Диоскурах и Геракле, героические деяния которых представлялись им ничтожными по сравнению с успехами Александра. Казалось, конца не будет славословиям…

Клит поднял отяжелевшую от вина голову и стукнул о стол кулаком.

— Где традиции благородных эллинов? Сколько можно пресмыкаться перед царем? — произнес он, с трудом шевеля языком. — А что он, собственно, совершил достойное подобных похвал? Все его победы — это заслуга македонцев!..

Царь побледнел, глаза его полыхнули синим огнем, но он заставил себя улыбнуться и свести все к шутке.

— Ты прав лишь в том, Клит, что мои благородные рыцари сгустили краски, — сказал он. — Слава царя — это, конечно же, всего-навсего отблеск славы его армии!..

Кто-то без малейшего риска вызвать гнев царя ринулся эту мысль оспорить. Поднялся шум. Тут заиграла музыка, и спорящие стихли. Двое греческих рифмоплетов под аккомпанемент струнных инструментов запели насмешливые куплеты, в которых намекалось на позорное поражение македонского вспомогательного корпуса при Политимете. Царь и сам был причастен к этому поражению: не кто иной, как он, выделил недостаточно крупные соединения и не позаботился назначить толковых военачальников, не согласовал с ними определенного плана действий. И ему, разумеется, было на руку, что в этой неудаче винили только военачальников.

Военачальники — македонцы зашумели, выражая протест. Несмотря на это, царь и его послушное окружение смехом и криками поощряли греков продолжать.

Это не могло не возмутить Клита, дружившего со многими из тех, кто пал в том бою. «Как они смеют насмехаться над их памятью?! — возмутился он. — Ведь они сражались до последнего и все пали смертью храбрых. Ни один не бежал с поля боя, покинув товарищей!..» Покачиваясь, он медленно поднялся и, глядя исподлобья на певцов, громко произнес:

— Недостойно в завоеванной стране в присутствии варваров насмехаться над македонянами, которые, если и биты, все одно — выше греческих шутов!..

Александр резко поставил кубок, расплескав вино. Он и трезвый не позволял себе перечить, а тут, подогретый выпитым, вспыхнул, как сухая трава от искры.

— Сядь!.. — громовым голосом приказал он, думая, как побольнее уязвить распоясавшегося друга. — Высокой памяти достоин не тот, кто бит!.. В благословенной Элладе ставят памятники героям, а не трусам! А если кто пытается из трусов сделать героев, значит, у него самого отваги не более, чем у них!..

Клит зло усмехнулся, испепеляя царя горящим взглядом. «Что ты сказал?.. В присутствии стольких людей ты позволил себе назвать меня трусом?.. Да я даже перед тобой никогда не гнул спину, как эти льстецы, без которых ты жить не можешь…» — подумал он и, высоко подняв руку, громко, так, чтобы всем было слышно, спросил:

— Не этой ли рукой труса была перехвачена на лету твоя смерть, когда ты уже повернулся спиной к персидским мечам?.. Только крови отдавших за тебя жизнь македонян и рубцам на теле тех, кто еще жив, обязан ты всем, чего достиг. Ты же, Александр, отрекся не только от них, но и от отца своего Филиппа и набиваешься в сыновья Аммону!..

Кровь прихлынула к вискам Александра, в глазах все поплыло.

— Негодяй!.. — выкрикнул он, вцепившись в подлокотники кресла. — Уж не считаешь ли ты, что без конца будешь вести безнаказанно подобные речи и призывать македонян к неповиновению?..

Несколько пожилых седых военачальников, верой и правдой служивших еще отцу царя, Филиппу, предчувствуя недоброе, поспешно поднялись с мест и подошли к Клиту, стали уговаривать его уйти или, по крайней мере, прекратить подобные речи, но тот грубо отпихнул их и вновь с презрением бросил в лицо царю:

— Ты и без того платишь нам черной неблагодарностью за наши старания! И мертвым позавидуешь, когда видишь, как по твоему приказу македонян секут согдийскими плетьми и как нам приходится унижаться перед варварами — придворными, чтобы получить доступ к тебе!

Александр усмехнулся, поняв, о чем толкует Клит. Однажды (это было месяц или полтора назад) они отправились на охоту к Политимету. И когда пробирались через заросли, вдруг, откуда ни возьмись, выскочил с хрюканьем огромный матерый вепрь и устремился прямо на Александра. Молодой телохранитель Гермолай, испугавшись за жизнь царя, бросился вперед и вонзил копье под левую лопатку зверя.

Разъяренный Александр приказал прилюдно стянуть с Гермолая штаны и всыпать ему плетей, чтобы впредь был умнее и не смел вырывать из рук царя охотничью удачу…

Военачальники обступили Клита и пытались силой вывести его, понимая, что теперь только так можно погасить ссору. Поднялся шум, зазвенела, опрокидываясь, посуда. А Александр обратился к сникшим растерянным певцам:

— Не обращайте внимания, если кто под влиянием Бахуса выказывает собственную невоспитанность, да не станут от этого ваши песни менее веселыми!..

Клит, вырываясь, успел крикнуть:

— Если свобода поведения и смелость иметь собственное мнение стали для тебя признаком дурного тона, то впредь приглашай к своему столу лишь тех, кто с готовностью лобызает полы твоей персидской одежды!..

И царь, не в силах более сдерживать себя, запустил в Клита огрызком. Рука его машинально шарила по столу. Однако нож, который только что тут лежал, кто-то предусмотрительно убрал. А приближенные окружили его так плотно, что Клита ему уже не было видно. Вдруг его обожгла мысль: «Где нож?.. Не собираются ли они и со мной обойтись, как Бесс с Дарием?..»

— Тревога! Труби тревогу!.. — крикнул он через головы гиппархов, фрурархов и военачальников трубачу.

Тот, растерявшись, медлил. Однако вряд ли кто лучше Александра осознавал, как дороги иногда даже секунды. Охваченный страхом, он растолкал приближенных и бросился к трубачу; схватив его за грудки, с силой ударил о стену, труба вылетела у того из рук. Разъяренный Александр, сжав кулаки, стал искать взглядом Клита. Но того в зале уже не было. Его успели вывести во двор, надеясь, что свежий прохладный воздух приведет его в чувство. Птолемей, один из немногих, кто не позволял себе на пирах выпить лишнего, уговорил его прогуляться за пределы цитадели.

На площади напротив ворот воины жгли костры и, судя по валяющимся неподалеку пустым глиняным кувшинам, тоже не теряли времени даром. Клит вступил с ними в беседу. У него переменилось настроение, он по-свойски хлопал воинов по плечам, шутил, смеялся. И Птолемей незаметно покинул его. Желая поразвлечь молодых парней, он стал декламировать стихи, жестикулируя, подражая актерам. Язык у него заплетался. На память ему пришли стихи великого Еврипида, и он начал читать их. Неожиданно умолк, задумался, затем тихо повторил какие-то строки и, шлепнув себя по лбу, круто повернулся и зашагал к распахнутым настежь воротам цитадели. Стража даже не сделала попытки остановить его…

1 ... 105 106 107 108 109 110 111 112 113 ... 118
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Спитамен - Максуд Кариев бесплатно.
Похожие на Спитамен - Максуд Кариев книги

Оставить комментарий