Мое тело – тюрьма - Кицунэ Миято

Володю в двадцать восемь родила…»

«ты такая милая…»

«глупышка…»

«прости, но любовь это как-то слишком, я не хочу тебя обидеть, но такие чувства иррациональны…»

«не придирайся к словам, малышка. Мне реально некогда в выходные».

Киру осенило неожиданное осознание: она не хочет быть с человеком, который её не любит. Не хочет снисходительного отношения, ей не нравится, когда её считают глупенькой девочкой, которую, чтобы заткнуть, надо просто отвлечь комплиментом или поцелуем. Она хочет быть любимой и любить в ответ и прожить с человеком всю жизнь без сомнений. Хочет сделать правильный выбор. И Кеша… нет, не её человек.

Она использовала ману, чтобы привлечь его внимание, но внимание — это не любовь. Он её не любит, а мана для привлечения партнёра — всё равно что приворот, только без разрушения ментальной оболочки, так как имеет положительную направленность, но…

Всё это бессмысленный самообман.

Кира резко открыла глаза. Троллейбус подъехал к её остановке и мягко остановился. Кондуктор чуть не подпрыгнула, когда Кира встала, чтобы выйти, и проводила её круглыми глазами.

На остановке сорок первого автобус начал движение сразу, как она пришла.

— Ну наконец-то, — услышала Кира от парочки девчонок. — Больше двадцати минут просто стоял, непонятно что ожидая!

— Не «что», а «кого», — тихо пробормотала Кира, снова без ошибки определив сидение с печкой. Она ехала домой свободная… и с желанием изменить свою жизнь.

* * *

— Привет, — машинально поздоровалась Кира с Кириллом, который лежал на своей кровати у входа. Дверь в «трёшку» была чем-то подпёрта или зажата и открыта настежь, так что его сразу было видно. Кира только прикусила язык, подумав, что парень спит, как Кирилл подскочил.

— Привет! Ты сегодня долго… автобус ждала?

— Нет, просто репетиция… — пояснила Кира и прошла к себе. Стоять в дублёнке в блоке было жарко.

Через минуту в дверь комнаты постучали.

— Да-да, ворвитесь! — догадываясь, кто стоит за дверью, сказала она студенческое приглашение.

В комнату зашёл Кирилл.

— У нас там… я картошку жарил, осталось немного, будешь?

— Чтобы у вас, да что-то осталось? — хмыкнула Кира. — Чудеса на виражах прям.

В «906» столовалось чуть ли не шесть человек: четыре своих и двое «друзей» Миши из соседнего блока. С такой прожорливой толпой Кирилл привозил еженедельно чуть ли не мешок картошки, которую парни за неделю съедали.

— Просто… я ещё раз пожарил, — признался Кирилл.

— Ага, и мужественно её защищал от Миши и Владиков с их друзьями, — прыснула Кира. — Ну давай, поем немножко и чай попьём. Но можно у меня? Я устала по гостям ходить, да и спать скоро ложиться.

Картошка была ещё теплой. И очень вкусной.

— Спасибо, — поблагодарила Кира смотрящего на неё соседа, который к картошке, которой было полсковороды, не притронулся, сказав, что сыт. — Можно попросить тебя ещё и чайник поставить? Я правда сегодня вся вымоталась. И унеси сковородку с остатками в комнату, думаю, не пропадёт…

Нетерпение остальных соседей Кирилла, которые ждали, пока она поест, ощущалось через три стены. Буквально.

Кирилл унёс картошку, сходил набрал воды в чайник и быстро разобрался, как присоединить штепсель.

Они попили чай. Кира всё ощущала прикосновение паутинки, точней, она как будто сама была вплетена в нити. Она посмотрела на соседа.

К-и-р-и-л-л

«возьми»

«это тебе»

«хватайся, тут скользко»

«как круто!»

«такие потрясающе классные фотки»

«мы заняли тебе очередь»

«поешь с нами?»

Кирилл проявил столько заботы о ней, как не проявлял ни один парень, включая Влада. Он действительно был, а не казался. А ещё, похоже…

И Кирилл встал, чтобы пойти к себе. Кира встала тоже и улыбнулась, подумав, что «надо дать парню шанс», посмотрев в его настороженные зелёно-песочные глаза, которые вдруг удивлённо расширились, а потом Кирилл сделал решительный шаг ближе и…

Поцелуй был цветным. Даже не так: раз-но-цвет-ным. Закрытыми глазами Кира увидела множество оттенков и переливов. Словно огненный цветок полыхал от его сердца, сворачиваясь и разворачиваясь в каком-то непонятном, но очень красивом танце.

Сколько длился этот поцелуй… миг или целую вечность, но когда Кирилл оторвал от неё губы, Кира почувствовала сожаление.

И вдруг ясно и чётко поняла, что увидела чужую настоящую любовь, которая зажгла что-то и в ней самой.

Они целовались и нежились, и Кирилл сразу признался ей в любви, словно получил на это разрешение и больше не сдерживался. А в итоге около половины одиннадцатого Кира вырубилась и проснулась только утром в его объятиях, слегка офигев от такого поворота. Было как минимум удивительно, что они уместились на общажной однушке вдвоём, у неё ничего не затекло и она выспалась. Впрочем, кровать в общежитии была гораздо шире, чем у неё дома: они с сестрой спали на двухэтажной кровати-трансформере, которая была очень узкой, шириной всего семьдесят сантиметров. А в общежитии она подложила под панцирную сетку доску для черчения, чтобы не проваливаться до пола, когда садишься или ложишься, и ей казалось, что можно даже «в позе звезды» спать, а не «солдатиком», как дома.

— Вставай, у меня пара к восьми, — разбудила Кира Кирилла, выбираясь из-под его руки и отправляясь ставить чайник, чистить зубы и умываться.

Кирилл присоединился к ней возле умывальников через минуту, сбегав до комнаты за мыльно-рыльными принадлежностями.

— Ты сегодня, как обычно, домой едешь? — спросила Кира. — Пятница…

— Да…

— Ясно. Я быстро чай пью и убегаю.

Кирилл молча последовал за ней в комнату и разлил в две кружки чай, пока Кира перебирала сумку и перекладывала тетради для сегодняшних лекций.

— Там масло и хлеб в холодильнике, — сказала она, не испытывая ни капли неловкости. — Я переоденусь, не смотри.

Кирилл намазывал хлеб маслом и не подглядывал. Кира щедро посыпала свой бутер солью и хотела положить две ложки сахара в чай, как Кирилл сказал:

— Я положил и размешал, пей уже. В каком корпусе пара?

— В «Г», — ответила Кира. Чай был ровно таким, как надо. — А у тебя?

— У меня с девяти сорока сегодня, но в «В», а потом на факультете.

— Значит, увидимся в воскресенье, — кивнула Кира.

Кирилл поймал её на выходе и поцеловал.

Всё было правильно, и, что удивительно, ни ей, ни Кириллу не требовались какие-то дополнительные слова и объяснения. Киру даже слегка обескураживало то, что её сосед, ставший её парнем, прекрасно знал о Кеше, даже видел