Обитаемый остров Земля - Скляров Андрей Юрьевич

«Для египтян, отправляющихся в царство теней, хрупкий папирусный свиток был почти единственной реально осязаемой надеждой пройти невредимыми через кошмарный, ужасающий, населенный чудовищами мир — мир змей, скорпионов, призраков, непреодолимых преград, озер пламени и магических кристаллов… Для египтян их волшебный свиток был священной книгой, божественным откровением, дарованным людям, как представление, далеким отблеском сверкнувшее в скрижалях Моисея» (М.Чегодаев, «Древнеегипетская «Книга мертвых»»).

Однако преодоление трудностей по дороге, которую так нелегко проходил умерший египтянин, составляло лишь «прелюдию» к самому основному мероприятию, которое ему предстояло выдержать. Это мероприятие — суд богов.

Выдержавшую все «дорожные тяготы» душу умершего встречает верховный царь и судья загробного мира Осирис, сидящий на троне. На суде покойный должен обратиться к Осирису со следующими словами:

«Вот я пришел в тебе. Я принес тебе правду, я отогнал ложь для тебя. Я не поступал неправедно ни с кем; я не убивал людей. Я не творил зла вместо справедливости. Я не знаю ничего, что нечисто. Я не притеснял бедного. Я не делал того, что мерзко богам. Не оскорблял я слугу перед хозяином. Я не причинял никому страданий. Никого не заставлял плакать. Я не убивал и не заставлял убивать. Я никому не причинял боли. Я не уменьшал жертвенную еду в храмах. Я не уносил хлеба богов. Я не присваивал заупокойных даров. Я не развратничал. Я не мужеложствовал. Я не уменьшал меры зерна. Я не убавлял меры длины. Я не покушался на чужие поля. Я не утяжелял гири весов. Я не облегчал чаши весов. Я не отнимал молока от уст младенца. Я не уводил скот с его пастбищ. Я не ловил птиц богов, не удил рыбу в их водоемах. Я не задерживал воду в ее время. Я не строил запруд на текущей воде. Я не гасил огонь в его время. Я не удалял скот от имущества Бога. Я не задерживал Бога при его выходах. Я чист, я чист, я чист, я чист!» (перевод М.Чегодаева).

Можно заметить, что кроме упоминания о соблюдении обычных правил человеческого общежития, сюда включено сообщение о ненарушении требований богов — причем фактически в такой же мере.

После Осириса умерший обращался к каждому из 42 присутствующих тут других богов, каждый раз оправдываясь в смертном грехе, которым тот или иной бог ведал. И немаловажную часть «Книги Мертвых» составляет как раз перечень «оправданий», которые усопший египтянин должен произносить на суде перед встречающими его богами.

Любопытно отметить пару моментов.

Во-первых, вся соответствующая часть «Книги мертвых» — это, по сути, инструкция умершему по такому поведению в загробном мире, которое бы не вызвало гнева богов.

Во-вторых, умерший заранее рассматривается в качестве подсудимого. Причем не кто-то обязан доказывать его виновность в чем-то, а он сам должен оправдываться. В суде Осириса изначально царит то, что мы привыкли называть «презумпцией виновности».

«Можно, правда, попытаться облегчить свою участь с помощью магических заклинаний: можно выучить наизусть (или прочитать в свитке) имена всех сорока двух богов, с которыми предстоит иметь дело, и тем самым как бы получить над ними власть; можно, в конце концов, положить себе скарабея на сердце, чтобы оно помалкивало о дурных делах хозяина, когда придет время отвечать за все. Но, хотя «Книга Мертвых» вроде бы гарантирует счастливое завершение суда, видимо, полной уверенности в этом у египтян не было» (М.Чегодаев).

Несмотря на все усилия души почившего египтянина, ничего все равно от нее уже не зависит. Ее судьбу определят весы, стоящие в центре зала, за которыми вдобавок наблюдают боги Анубис и Гор, написавший «Книгу мертвых», а посему итак знающий все возможные ухищрения умершего.

Рис. 194. Суд Осириса

Во время суда на одну чашу весов клали перо — символ богини Маат (справедливость, истина, правда, мировой порядок), а на другую сердце покойного. Если сердце перевешивало, то это означало, что оно преисполнено грехов. В таком случае душу ожидал окончательный конец — ее пожирало страшное чудовище Амаит, гибрид льва, крокодила и гиппопотама. Если весы оставались в равновесии или перевешивало перо, то это означало, что сердце не отягощено грехами. Тогда покойный объявлялся «правдивым голосом» и отправлялся на Поля Хотеп (Поля Мира), где его ожидала встреча с родными и близкими, а также «вечное блаженство»…

Однако «вечное блаженство», согласно «Книге мертвых», заключается в том… чтобы продолжать работать на богов!.. Все отличие от обычной земной жизни сводилось лишь к тому, что на полях в загробном мире нет неурожаев, голода и войн. Это, конечно, уже немало, но суть-то от этого не меняется — человек остается рабомбогов!..

Хотя есть упоминания о еще одном послаблении: можно вместо работы самому использовать так называемых «ушебти» — деревянные или глиняные фигурки людей, которые укладывались в могилу к умершему и которых душа покойного могла «оживить» с помощью магических заклинаний и отправить на работу вместо себя. Правда, есть большие подозрения, что «информация» о такой возможности вовсе не является данным богами знанием о загробном мире, а является просто выдумкой человека и появилась уже в более поздних редакциях «Книги мертвых», поскольку боги вряд ли потерпели бы подобный обман.

И если учесть явное выпадение байки про «ушебти» из общей канвы текста, то можно констатировать, что вновь мы сталкиваемся с тем, что боги дали людям то знание, которое сами сочли нужным для собственной пользы. «Книга мертвых» ориентирована прежде всего на интересы самих богов, а вовсе не египтян…

О судьбе индейцев Мезоамерики после преодоления всех трудностей и препятствий в загробном мире нет четких данных, но многие исследователи сходятся на том, что их ожидала та же участь, что и египтян. Душа индейца попадала на поля «без нужды и голода» и продолжала работать на обеспечение богов…

Однако сколь ни прискорбно было будущее индейцев и египтян, древним шумерам приходилось еще хуже.

«Перед погребением покойник получал определенную сумму в серебре, которую он должен был отдать в качестве платы за перевоз «человеку того берега реки» — шумерскому Харону… Благополучно перебравшись «на тот берег», человек через семь ворот попадал в обитель подземного мира — большое и очень грязное помещение без света, в котором не было пищи и питья, а только глина и мутная вода. Дальше начинались его загробные мучения. Если покойник имел детей, он мог рассчитывать на постоянные жертвы. Если же он был бездетен или забыт своими потомками, ему грозила совсем плохая участь: не дождавшись от родных внимания, он выходил из-под земли и бродил по миру в образе голодного духа. Этот дух приносил вред всем встреченным им людям, и избавиться от его воздействия можно было только чтением сложных заговоров и выполнением магических процедур. Находил ли он в конце концов пищу или возвращался в свою вечную обитель голодным — неизвестно. Вполне возможно, что на этом заканчиваются размышления шумеров о посмертной судьбе человека. Ни перевоплощения, ни загробного блаженства мы здесь не находим» (В.Емельянов, «Древний Шумер. Очерки культуры»).

Добавлением к подобной мрачной перспективе служило то, что в шумерском загробном мире также правили боги, которые здесь отличались особенно жестоким нравом…

Зато у шумеров, которые оказываются в очередной раз самыми нелицемерными, мы видим акцент на весьма важном моменте — душе умершего нужна какая-то пища!..

А раз пища нужна душам умерших людей, то нужна она и душам богов!..

«Пища богов»

Прежде, чем продолжить наш анализ, придется немного вернуться к трактату «Основы физики духа» и тем следствиям, которые вытекают из его положений…