Цветок яблони - Алексей Юрьевич Пехов

Но он очень мал. Все зависит от Тэо.

— Ты уже объяснил, что сколько бы армий не штурмовали ее ворота, они не справятся.

— Даже у моего лучшего друга не получилось подобрать ключ, а он, поверь, пытался не один год. Дверь можно открыть только изнутри. В прошлый раз нам помогла Арила.

— Сплела мост из своих волос, — прошептала Шерон. — Так гласит легенда. Ты видел его?

— Он был точно струна, переброшенная над пропастью. Ослепительная нить, на которую больно смотреть. Прекрасная, — он улыбнулся старому воспоминанию. — Вся суть Арилы была в ней. Она умела создавать необычные вещи, до которых не додумывался никто из нас. Мелистат очень ценил её дар, пока не понял, что рядом с ним асторэ. Хм… в ту ночь Тион прошел по мосту и смог распахнуть дверь для тех, кто штурмовал башню. Фэнико помог ему.

— И ты считаешь, Тэо справится.

— Да. Но главное, что он тоже так считает. Он уже раз сделал это, когда был юн, и я видел своими глазами повтор подвига Тиона.

— Вот только тогда здесь праздновали свадьбу, и с неба не падали молнии шауттов. Я помню, как Тэо перемещался в пространстве, становился призраком. Он летал над Рионой. Летал над Четырьмя полями.

— Залететь в окно. Что может быть проще, рыба полосатая, — хмыкнул Мильвио и объяснил удивленной Шерон: — То же самое предложила Лавиани. Но шаутты сделали так, чтобы асторэ никогда не вернулись в свою башню. В ней все, кто черпает с той стороны и не принадлежит племени демонов, бессильны.

— Значит, не построить мне костяную лестницу в небо. Получается, Вир, Нэко и Лавиани — наши силы. Так ведь?

— И Бланка.

— Нэко не верит в нее.

— И в тебя. И в Тэо. Но она сделает все, что требуется. Не стоит о ней беспокоиться. Присоединяйся, Лавиани.

Сойка подошла почти бесшумно, слыша конец их разговора:

— Рыба полосатая. У тебя глаза на затылке. Она нервирует меня. И Шерон. И слишком пристально следит за Бланкой. Ее проклятущие птицы постоянно летают перед глазами, и я даже рот боюсь открыть, чтобы в него по ошибке не залетела синичка. Сколько нам ее еще терпеть?

— Это вопрос о том, когда мы начнем? Почему ты не спросишь у Бланки?

— Она меня раздражает. Попробуй отправиться в путешествие с богиней и оставаться у нее на побегушках столько месяцев. Взвоешь. Так когда? Зря мы, что ли, тащились на север? Ферма слишком мала, чтобы хорошо проводить в ней время всей этой толпой. Каждый день увеличивает риск, что нас обнаружат. Долго мы продержимся против всех солдат Шаруда…

— Через два дня. Как только будет полная луна, — произнесла Шерон.

— А луна тут причем?

— Бланка так сказала. А значит, так и есть.

Вир водил большим пальцем по ободу щита, чувствуя спину Бланки, прижимающуюся к его спине. Они ушли к самому лесу, на склон, под сень темных лохматых елей. Подальше от чужого внимания, ожидания, надежд, разговоров.

Не говорили о том, что будет. Просто сидели и дышали подкрадывающимся холодом осени, проводя краткие часы прежде, чем сделать последний шаг к неизвестному.

Ему было хорошо с ней. Удивительно спокойно. И… тепло? Да. Вполне подходящее слово. Словно знал ее долгие годы, а не с этой весны. Когда-то ему нагадали, что рыжая принесет ему множество проблем. Что же. Не такая и высокая цена, за то, чтобы она оставалась рядом.

— О чем ты думаешь?

— Что потребовалось столько времени, чтобы тебя догнать.

— Хм… Поверь, если бы мы пришли в Шаруд вместе, сейчас, то ничего бы не вышло.

— А о чем думаешь ты?

— О многом. Так… всякие глупости.

— Например?

— Например, о своих страхах. О том, что скоро я перестану видеть. Мой мир погрузится во мрак, исчезнет все это, если только у нас получится… Я боюсь этого. Но куда меньше, чем прежде, и сама себе удивляюсь.

— Конечно. Я же буду рядом, — серьезно отозвался Вир.

Он почувствовал ее усмешку по тому, как дрогнули плечи и спина Бланки.

— А, может, и вообще верну тебе зрение. Нарисую татуировку.

— Во мне нет дара таувина.

— Ну и ладно. Но она будет самой красивой из всех, что были у таувинов за все эпохи.

— Договорились, Релго.

— Ты меня всегда называешь этим именем.

— Оно красивое.

Он не стал возражать. Если ей нравится, то пусть. На его взгляд, имя, которое дала ему Нэ, куда проще.

— Ты сказала, что думаешь о многом. Не только о страхах.

— О любви.

— Вот как?

— Да. Она любила его. Очень сильно.

Вир повернул голову так, чтобы видеть профиль и собранные в высокую прическу волосы.

— О ком ты говоришь? О Ариле?

— О Нэко. Она любила Тиона. До сих пор любит.

Вир осмыслил услышанное. Ему было странно думать, что Нэ вообще кого-то может любить. …кроме своих пташек. Любить, как женщина любит мужчину. Еще более странно было представлять ее молодой. Это с трудом приходило ему в голову. Молодая таувин, которая любила легендарного волшебника.

— Ты видела это в нитях?

— Да, — после недолгого колебания ответила Бланка. — Они были вместе какое-то время. До того, как Тион встретил Арилу. В Нэко много обиды. Она злилась и печалилась. Но благодаря ему — выжила. Не участвовала в войне, ушла. И когда он попросил отдать некромантов, не смогла отказать. В память о том, что было. Как интересно все же сплетаются нити судеб…

Вир подумал примерно о том же.

А еще о том, что никогда не поднимет эту тему в разговорах с Нэ. Он не желал, как в прошлом, получить палкой по спине.

Глава 21. Фламинго

Слово «фэнико» на старом соланском означает «краснокрыл», или «фламинго». Без изменений оно вошло в треттинский и савьятский диалекты. Но правда в том, что «фэнико» — старое слово. Времен Единого королевства, когда еще не было герцогств. И кроме значения, уже указанного, у «фэнико» множество иных толкований: «рассвет», «надежда», «обновление».

Лекция в Каренском университете

Звезд было великое множество. Бескрайнее поле, заросшее сорняками во владении нерадивого фермера. В горах яркие и близкие, они широкой полосой пересекали небосвод, и Гребень Арилы словно бы цеплялся за эту драгоценную корону своей вершиной.

Луна еще не появилась, пряталась за пиками. Было темно. Холодно. Так, что схватившаяся инеем с наступлением ночи трава хрустела под подошвами. Тэо подошел к Мильвио, в одиночестве стоящему у дома. Тот смотрел на звездное небо.

— Не устаю любоваться ими каждый раз, когда выпадает такая возможность, сиор.