Пещера Чёрного Льда (Меч Теней - 1) - Джулия Джонс

- Стой на месте, Асария Марка, не то мы убьем твоего коня.

Аш оглянулась. Четверо мужчин ехали по льду в тридцати шагах от нее. Марафис, Сарга Вейс, худой, с попорченным носом гвардеец и еще один, чуть позади. Худой держал на сгибе руки заряженный арбалет. Марафис скрючился в седле, крепко держа поводья. Его глаза за сеткой птичьего шлема блестели, как льдинки. Сарга Вейс ехал в середине, с непокрытой головой, и его бледное лицо торчало над кожаным воротом гвардейского плаща, как мертвое. Он тяжело дышал, и серая кожа лоснилась от пота.

Аш внезапно осознала, что между ними больше нет тумана - иначе она не смогла бы их разглядеть. Впереди она не видела ничего уже в пяти шагах, зато позади образовался коридор чистого воздуха.

Аш сглотнула. Это было противоестественное явление, как если бы река потекла вспять или солнце взошло в полночь. Туман разогнала человеческая воля, и при мысли об этом Аш объял ужас. Вот, значит, что такое чародейство? Не хитрые фокусы и не волшебные огни, а власть над стихиями.

Цсс! Над головами всадников пролетела стрела. Аш, узнав ее корявую форму и оперение из конского волоса, в тот же миг пустила коня галопом. Ангус целил высоко, не зная, где она, и боясь ее ранить, но все-таки худо-бедно отвлек врага. Пригнувшись к шее коня, Аш услышала глухой щелчок арбалетного выстрела. Гнедой тотчас свернул, и стрела поцарапала ему круп, содрав кожу.

Аш плотно сжала губы, чтобы не вскрикнуть. Кровь коня оросила ее сапоги. Лед под копытами гнедого стал трещать. Вражеские лошади скакали за ними. Марафис послал непристойное ругательство Сарге Вейсу. Раздался металлический скрежет - это Худой снова наставил свой арбалет.

Гнедой мчался все быстрее и быстрее. Аш, глядя вниз, видела просвечивающую сквозь лед озерную глубину. Приемный отец как-то говорил ей, что пресноводный лед толщиной с яичную скорлупу уже способен выдержать человека - но всадника? Насчет скачущих всадников ей ничего не вспоминалось. Лед под ними заколебался, и гнедой сильно отклонился влево. Одно копыто с мокрым хрустом провалилось вниз, и по льду, как резвые муравьи, побежали трещины. Гнедой скакал по льдинам. В лицо Аш летели брызги. Лед позади треснул со стоном поваленного дерева. Раздался чей-то вопль, и пронзительно тонко, как под ножом, закричала лошадь. Льдины раскачивались на вздымающейся воде, и участок, по которому бежал гнедой, шатало, словно плот в бурю.

Аш, набравшись смелости, оглянулась через плечо. Туман клубился, сверкая голубыми искрами. Лошади и всадники барахтались среди битого льда с выпученными от ужаса глазами. Марафис цеплялся за шею своего провалившегося коня. Последнее, что видела Аш, были его руки в перчатках, взбивающие холодную черную воду.

Аш неслась все дальше в смертельном танце.

28

ПОХОД НА БАННЕН

Пятый сын Собачьего Вождя, Траго, застегивал отцу доспехи. Прослуживший тридцать лет черный панцирь был помят, во многих местах запаян и зверски исцарапан. Вайло не мог смотреть на него без улыбки. Эти два стоуна закаленного железа оставались при нем дольше, чем все его друзья.

- Не затягивай так, Траго. Я не цыпленок, которого ты готовишься насадить на вертел.

Глаза Траго цветом и разрезом в точности повторяли глаза старого Гуллита Бладда - Вайло пробирало холодом при виде их. Гуллита Бладда уже тридцать пять лет как нет на свете, но он воплотился во всех семи сыновьях Вайло. Порой Вайло казалось, что Каменные Боги подстроили это ему назло.

Он хмурился, пока Траго возился с пряжками на поясе. Пять зим назад доспехи были ему впору, а теперь брюхо под ними выпирает, как чугунный котел. Пропади оно все пропадом! Кто бы мог подумать, что железный панцирь способен сесть?

Ты бы велел Кроде сковать тебе новый панцирь, - напрягаясь, сказал Траго. - Или взял бы доспехи Бладдов, которые Гуллит припас для...

- Нет, - отрезал Вайло. Никогда он не наденет доспехи этого человека.

"Направь нож вот сюда, парень, в верхнюю часть сердца". Вайло тяжело задышал, припомнив эти слова. Он видел перед собой своего отца - тот лежал на лавке из старого черного дерева, изглоданный болезнью, с красными глазами. "Сделай это! Сделай, во имя богов! Оба мы знаем, что ты последние семнадцать лет ни о чем ином не мечтаешь. А теперь, когда я сам даю тебе нож, ты стоишь с застывшими, как градины, яйцами и трусишь, как последний ублюдок. Что с тобой такое? Я думал, у тебя зубы крепче".

Тогда-то нож и вошел в грудь. Вайло по сей день не знал, он ли вонзил его, или отец сам подался вперед. Но это не имело значения. Его рука держала рукоять, и красный сок брызнул на его пальцы. Столько крови... она хлынула на скамью и на пол, заливая трещины в камне. В глазах отца застыло торжество - он думал, что избавился наконец от своего побочного сына.

Вайло провел рукой по лицу. Все прошло гладко, словно в песне. Еще миг - и в комнату ворвались Арно с Гормаликом. Он так и стоял с ножом в руке, а отец еще не испустил дух. Вайло очень хотелось надеяться, что Гуллит не улыбнулся тогда, что его растянувшиеся губы были всего лишь предсмертной гримасой или игрой неверного света. Из всего, что произошло тогда в покоях вождя, больше всего его донимала эта улыбка.

Арно и Гормалик бросились на него с обнаженными клинками. Два длинных меча против ножика для резки фруктов. Но Вайло честно мог сказать: ему даже в голову не пришло, что он может умереть. Он хорошо знал своих братьев по отцу. Они ежедневно упражнялись на ристалище два часа, а он четыре. Их переполняла ярость законных сыновей, отца которых только что у них на глазах убил бастард. Вайло переполняла ярость бастарда, которого надул родной отец. Гуллит Бладд умирал уже несколько месяцев, зубы у него сгнили на корню, живот ссохся, пальцы скрючились, как птичьи когти. Когда он позвал к себе незаконного сына, он был все равно что мертв. Он и месяца не протянул бы. Но он был Гуллит Бладд, сын Траго Полу-Бладда, и гордость не позволяла ему умереть в одиночку. Он хотел прихватить с собой своего бастарда.

"Избавь меня от боли, мальчик. Я не могу больше ее выносить. Она пожирает меня заживо. Ты хочешь, чтобы я пускал слюни и ходил под себя?"

Гуллит сам приготовил нож - тот лежал около него на скамье. Синяя сталь, с рукояткой из священного ясеня. Бледными и усохшими, как у мертвеца, пальцами Гуллит приставил его к своему сердцу.

...Вайло прикрыл глаза. Можно было подумать, это случилось вчера таким живым все оставалось в памяти. Еще до исхода того дня трое Бладдов полегли мертвыми в покоях вождя, и Вайло до сих пор помнил каждый удар из тех, которыми сразил своих братьев.

После его прозвали Смерть-Вождем. Легенды росли и множились, как бывает всегда, и он из бастарда-новика, прославившего себя похищением дхунского священного камня, превратился в убийцу отца и братьев, в узурпатора, в вождя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});