Кровавые игры - Челси Ярбро

Вернувшись к столу, он вынул из ящика тонкий пергамент и, удовлетворенно посапывая, принялся составлять послание префекту центральной тюрьмы.

Когда Моностадес вошел, письмо было уже запечатано. Юст забрал у раба документы и вручил ему свиток.

– Пойдешь к префекту тюрьмы Мамертин. Передашь письмо и дождешься, когда он его прочитает. Все ли тебе ясно?

– Да, господин! – Моностадес кивнул.- Мне следует убедиться, что префект ознакомился с этим письмом. Надо ли дожидаться ответа?

Юст помедлил.

– Нет. Сомневаюсь, что в том возникнет необходимость.- Он пожевал губами.- Не мешкай, ступай.

Грек поклонился и быстро покинул спальню. Хозяин со злобной ухмылкой глядел ему вслед. Дурень не знает, какая участь ему уготована, и самолично вручит свой приговор палачу. Послание сенатора Корнелия Юста Силия предписывало префекту тюрьмы Мамертин незамедлительно кастрировать доставившего его раба, затем вырезать ему язык, перебить правую руку и отправить на строительство нового цирка. Этот раб, говорилось в письме, принудил супругу сенатора возлечь с ним на ложе. Та, обесчещенная, была вынуждена покинуть дом мужа, а совративший ее негодяй вознамерился шантажировать своего господина Сенатор Силий весьма удручен случившимся и надеется, что вся эта история не получит огласки.

Через час после захода солнца в дом Корнелия Юста Силия постучался посыльный от префекта тюрьмы Мамертин и вручил сенатору маленький, запятнанный кровью мешочек.

«Предписание императора префекту преторианской гвардии.

Данное распоряжение уполномочивает тебя заключить под стражу Ракоци Сен-Жермена Франциска, проживающего на собственной вилле неподалеку от вашего лагеря. В течение пяти дней твоим дознавателям надлежит завершить следствие по делу этого чужестранца и представить все имеющиеся в твоем распоряжении и полученные в ходе дополнительного расследования материалы в сенат, сняв с них копии для императорской канцелярии, откуда я смогу их востребовать, как только возникнет нужда.

Пытки применять запрещаю, поскольку формальных поводов к тому нет. Вышеозначенный Франциск сделал много доброго для империи, и допрос с пристрастием может воспоследовать лишь в том случае, если будет доказано, что подследственный действительно нарушал законы нашего государства. Можете не давать ему пищи, но будьте крайне осмотрительны в остальном.

Прошу учесть, что поручение тайное и огласке не подлежит. Помните, Рим, не наказывает невиновных, но все-таки не спускайте с Франциска глаз и следите за тем, чтобы все им сказанное записывалось подробно и с тщанием. Я приму решение, как с ним поступить, после взвешенного изучения его показаний.

Цезарь Веспасиан.

2 августа 824 года со дня основания Рима».

ГЛАВА 18

Старый горбатый торговец фруктами нудно выкрикивал: «Яблоки! Виноград!» Оливия долго морщилась и наконец заявила охраннику:

– Схожу, посмотрю, что у него за товар. Мне надоел этот гнусавый голос.

– Лучше бы угостить его ударом кнута,- отозвался лениво охранник.- Тогда он больше сюда не заявится.

– Нет,- усмехнулась Оливия.- Мне хочется фруктов. Я уплачу, что он спросит, и намекну, что другие улицы оживленнее нашей.- Она быстро глянула на раба.- Я не собираюсь бежать. Можешь пойти со мной, если хочешь.- Ее тон был презрительным, но раба это не смутило.

– Я буду наблюдать от ворот, госпожа. Хозяин так повелел.

– Матерь Исида! – Приподняв небрежно наброшенную на плечи накидку, Оливия закутала голову, чтобы не выходить на люди простоволосой, и приоткрыла ящик стола. Там лежали пять золотых денариев и несколько медных монет – все деньги, что ей позволено было иметь. Позволено! Женщина фыркнула, зажимая в ладони один золотой. Его хватило бы, чтобы купить десяток фруктовых корзин, но она готова была уплатить вдвое больше, чтобы избавиться от монотонного завывания: «Яблоки свежие, замечательный виноград. Яблоки, виноград, все просто отменное…» Пробежав через атриум, Оливия выскользнула из дома.

Горбун сидел на пустом ящике над корзиной с товаром, лицо его было угрюмым. Завидев патрицианку, торговец умолк, потом опять загнусавил:

– Отличнейший виноград, госпожа,- он понизил голос до шепота,- с виллы Ракоци, там прекрасные виноградники.

Оливия едва удержалась от крика и взяла в руки крупную кисть.

– Давно ли он снят?

– Прямо с восходом. И сразу доставлен сюда.- Горбун наклонился к корзине.- Десять дней назад пришли преторианцы и арестовали хозяина. Без каких-либо объяснений. Его нет в тюрьме Мамертин и в тюрьме для рабов тоже. Я проверял.

– Дай-ка взглянуть на яблоки,- громко сказала Оливия для раба, стоящего у ворот.- Кто ты?

– Роджериан. Полагаю, теперь управляющий виллой.- Вынув три яблока, горбун показал их покупательнице.- Плоды очень свежие. Без пятен и без червей.

Оливия взяла фрукты.

– За что он арестован?

– Не знаю,- отозвался Роджериан.- Они не сказали. Пообещали только устроить ему свидание с императором, правда не сразу, а дней через пять, но время прошло, а ничего такого не слышно.

– Не слышно? – спросила она и повысила голос: – Прекрасные фрукты, горбун.- Ее взгляд сделался жестким.- Ты и вправду горбат?

– Нет,- без тени смущения признался Роджериан.- Завтра я вновь буду здесь, если это придется по вкусу.

– Хорошо, только я лично проверю, что ты принесешь, и сама заберу корзину. Бывает, торговцы показывают хозяйке одно, а повару отдают совершенную дрянь. Вот деньги, завтра получишь еще, если добудешь такие же фрукты.

– Слушаюсь, госпожа,- почтительно произнес Роджериан.- Уверяю, товар очень хороший.

– Надеюсь.- Прижимая корзину к бедру, Оливия двинулась к дому. Не обращая внимания на охранника, она прошла прямо на кухню и отдала ношу кухарке.- Вот прекрасные свежие фрукты. Как ты считаешь, они пригодятся тебе?

Кухарка с подозрением оглядела корзину.

– Кто знает. Эти торговцы большие шельмы.

– Я сама осмотрела товар. Приготовь мне цыпленка под виноградным соусом. Если ты, конечно, не против.- В глазах Оливии появился блеск, предупреждающий, что возражений она не потерпит.

– Цыпленок и виноград. Разумеется, госпожа,- пробормотала кухарка, придвигая корзину к огромному открытому очагу.

Ближе к полудню Оливия расположилась в атриуме, пытаясь читать. Ее глаза скользили по строчкам, но смысл текста в сознание не проникал, ибо оно было затуманено беспокойством. Где Сен-Жермен? Неужели он осужден? Она не знала, к кому обратиться с такими вопросами, не вызывая при том подозрений у Юста. Исторический труд Тита Ливия 65 мало ее занимал. Римляне воевали с Порсеной? 66 Пусть воевали. Какое ей дело до всего этого, спросила она себя. Ей надо закончить шитье, и есть работа в саду. Оливия сбросила книгу с колен и решительно встала.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});