Обещание - Ольга Романовская

— Так, значит, с людьми вы не… — облегчённо выдохнула Стелла.

— Нет! — фыркнула сенсера. — Они слишком грубы и не умеют слушать музыку природы. Мы вовсе не вульгарны, не развратны, а просто естественны. Ладно, хватит об этом! А то Ваши щёки стали похожи на спелые вишни.

Она некоторое время молчала, рассеянно сжимая и разжимая пальцами ног палую листву, и вдруг с жаром продолжила разговор, без всяких предисловий перейдя к самой сути:

— До чего же примитивны люди! Они видят красоту и хотят обладать ею, обязательно осквернить её, прикрепить к ней табличку, объяснить… Но как же им объяснить, как же им понять то, чего они не в состоянии понять? Как же можно говорить им о высоких законах Любви, если любовь для них заключается лишь в плотском обладании? Они ведь и понятия не имеют, что Любовь — это нечто иное, не обязательно связанное с мужчиной и женщиной. Это мироощущение, запредельное, не подвластное ничему и никому чувство, состояние души… И всё и все в мире живут по её законам. Все, абсолютно все и всегда. Даже убивая.

Айсан провела вспотевшей ладонью по лбу и заставила себя улыбнуться.

— Но это, пожалуй, слишком сложно для Вас. Быть может, кто-нибудь объяснит Вам, что на самом деле Любовь выше богов: это она их создала, чтобы люди смотрели на них, поклонялись им — её наглядным ипостасям. Ее ли вина, что они оказались недостойны своей создательницы и позабыли о ней?

Айсан сдержала своё обещание и переоделась в синее домотканое платье, но осталась босой — сенсера не привыкла носить обувь. Узнав, что гостям предстоит долгий путь, Айсан изъявила желание помочь им и, вопреки всем протестам, отдала все свои припасы. Но вопросы о дороге каждый раз вызывали в ней брезгливый ужас. Наконец, она сообщила, что им придётся отклониться немного на запад от Лесной реки, на берегах которой жила сенсера, и, миновав узкий просёлок, свернуть на хорошую джерангандеилскую дорогу.

— Поезжайте, конечно, — сказала им на прощание Айсан, — но места там нехорошие: одни страдания, одна тупая боль. И дорога ими, словно камнями, вымощена.

* * *

В воздухе пахло гарью и сыростью; он был тяжёлым и полон пыли.

Вдоль дороги, недавно заново выложенной битым кирпичом, тянулись унылые низкие постройки под тёсовыми крышами. За ними виднелись чёрные пологие холмы, вниз и вверх по которым ползли вереницы фигур. От холмов к дороге сбегали десятки мелких дорожек; по одной их них толкали тачки с глиной чумазые худые сгорбленные люди, словно старые клячи, вытянув бронзовые от загара шеи. Они двигались медленно, словно на последнем издыхании.

Эту картину сменила другая: женщины промывали в мутной воде огромного корыта куски какой-то породы.

Между изнурёнными работой людьми с самодовольным видом разъезжал краснощёкий бородач на коротконогой рыжей лошади с большой тяжёлой головой — наверное, выбракованной каким-нибудь конезаводчиком. Она косила карим глазом, грызла трензель и, повинуясь воле всадника, как бы случайно наезжала то на одного, то на другого рабочего. Хлопья розовой пены с её губ капала им на голову, прямо на вытянутые наряжённые шеи. Изредка, со скучающим видом, всадник опускал длинный кнут на спины "ленивых". Очевидно, он был надсмотрщиком.

Всадник косо посмотрел на путешественников и рысцой поехал дальше вдоль унылых построек. Стелла подметила, что в седле он держится, как мешок с картошкой, и вряд ли понимает, что лошадь, которую он то и дело пришпоривает и осаживает, достойна лучшего обращения. Потом, из обрывков случайно подслушанного разговора, девушка узнала, что животное обошлось "краснолицему" в двести золотых лиэнов — дёшево, даже очень, на оставшиеся деньги можно было купить приличное седло и взять пару уроков верховой езды. В прочем, чего ещё ожидать от человека, занимающегося такой грязной работой!

Дальше дорога спускалась в овраг. Там неподвижной плотной стеной стоял туман. Климат здесь был гнилым и, судя по всему, не лучшим образом отражался на здоровье. То здесь, то там мелькали огоньки, слышался приглушённый стук и лязг молотков, ругань и усердное пыхтение.

Вот из тумана вынырнул чумазый мальчишка с серым цветом лица. Напрягая дрожащие ноги, он тащил рыжего мула, впряжённого в тележки с блестящей рудой. Встретившись глазами с всадниками, мальчишка тяжело вздохнул и низко-низко опустил голову на шее-ниточке.

Стелла пришпорила лошадь и галопом пронеслась по оврагу.

Наверху вырос небольшой посёлок из одноэтажных длинных фахверковых домов с большими чердаками. Маленькие земельные участки перед ними были поделены кольями на равные части: перед каждым строением на пять.

Унылость ландшафта и вызываемые им неприятные ощущения, не смогли убедить желудок отказаться от обеда, и, повинуясь ему, Маркус стал осматриваться по сторонам в поисках трактира. Его непритязательная вывеска — ржавый, выкрашенный некогда золотой краской петух — покачивалась над странным уродливым зданием на отшибе посёлка, загораживавшим вид на плотную группку двухэтажных домов под черепичной крышей, выстроенных за высокой железной оградой на весёлом, поросшем рябиной пригорке.

К коновязи трактира, на некотором расстоянии друг от друга, были привязаны две лошади: старая, облезлая, со стёртыми копытами, но всё же чистая и более-менее ухоженная, и плотный тяжёлый мерин с засохшей на ногах и животе грязью. Внутри, как и следовало ожидать, сидели и медленно потягивали эль двое, в отличие от своих лошадей, мало отличавшиеся друг от друга: оба тщедушные, с бегающими глазками и спитыми лицами.

Хозяин стоял за стойкой и педантично натирал до блеска жестяные кружки. Заметив новых посетителей, он толкнул дремавшую на перевёрнутом пивном бочонке женщину в грязном переднике. Она зевнула, потянулась и лениво поплелась к путешественникам.

— Чего желаете?

— Чистое местечко, где можно поесть, — ответил принц.

— А деньги у вас есть?

Вместо ответа Маркус позвенел монетами в кошельке.

Женщина просияла, проворно провела их в отдельную комнату за загородкой, смахнула передником пыль со стола и вопросительно уставилась на посетителей.

— Чего-нибудь приличного из двух блюд, кувшин чистой воды, эля или, если есть, вина — только не кислой дряни!

— Для вас — всё, что угодно.

Сметливая, когда дело касалось денег, подавальщица быстро метала на стол еду и даже вытащила откуда-то оплетённую лозой, покрытую толстым слоем пыли бутылку вина. Оно оказалось не высшего качества, но приличным для подобного заведения. Вопреки ожиданиям, подавальщица не ушла, а пристроилась неподалёку, готовая заработать и услужить нежданным богатым гостям.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});