Вихри Валгаллы - Василий Звягинцев

— А вот это нет. Я хочу, чтобы все было по правилам. С соблюдением всех законов и конвенций. Не следует позволить противнику обвинить нас в некультурности. Когда с локатора засекут цель, тогда и начнем.

Три почти сливающиеся воедино фосфоресцирующие отметки появились на экране около девяти утра. Эсминцы шли в плотном кильватерном строю экономичным двадцатиузловым ходом, близко прижимаясь к берегу.

Воронцов снял трубку радиотелефона. Выслушал сообщение дежурного оператора:

— Цель обнаружена. Дистанция тридцать миль.

— Нормально. Сейчас закончим разгрузку и будем помаленьку трогаться. Продолжайте наблюдение.

— Что, капитан, решил в войну поиграться? Эскадренный бой в открытом море? Не дают покоя неотреагированные в детстве эмоции? — спросил Берестин Дмитрия с едва уловимой иронией в голосе. Несмотря на дружеские отношения, с первого дня знакомства Воронцов с Алексеем испытывали взаимное чувство ревнивого соперничества. Оба были природно умны, хотя и по-разному, оба считали себя прирожденными вояками, пусть в разных сферах этой деятельности, и каждый добивался успеха собственными средствами. Уважая достоинства друг друга, они не упускали случая изящно попикироваться, необидно, но ощутимо подколоть товарища.

— Нет, тут немножко другое. Попробуем вставить классный фитиль «владычице морей» в чисто британском духе. Впрочем, посмотрим.

Двумя грузовыми стрелами из трюмов «Валгаллы» все в том же быстром, но не суетливом темпе на черный от угольной пыли причал выгружались последние ящики с разобранными бомбардировщиками «Вуазен». Полученные Врангелем в начале прошлого года из Франции и сохранившие довольно приличный моторесурс, они должны были составить основу новой турецкой авиации.

Воронцов все рассчитал точно. Полчаса на то, чтобы закончить разгрузку, еще полчаса — чтобы задраить люки и окатить из шлангов палубу. Одновременно раскрутить турбины и начинать вытягиваться на внешний рейд. К тому времени англичане приблизятся настолько, что их захватят локаторы парохода. Если отрядом командует грамотный моряк, то милях в пятнадцати от Зонгулдака он развернет свой отряд строем фронта и начнет заходить с норд-веста. Чтобы перехватить «Валгаллу», если она вдруг решит идти на прорыв блокады.

Перед этим последним походом, который почти наверняка должен был закончиться стычкой с англичанами, Воронцову пришлось отозвать на пароход всех своих роботов. Первоначально предназначенные только для службы в качестве команды «Валгаллы», они давно уже использовались универсально — и на ремонте броненосцев, и в качестве пилотов-инструкторов, и как адъютанты-телохранители женщин при выездах в город. Это, строго говоря, нарушало условие, на котором Антон согласился изготовить Дмитрию квазиживых помощников. Но это уж его личная проблема. Форзейль ведь не брал с Воронцова обещания не пытаться перепрограммировать роботов, он только сказал, что они не смогут функционировать за пределами корабля. А те же англичане (или американцы?) любят говорить: «Кто сумел, тот и прав».

Из нормальных живых людей с ним был только Владимир Белли, недавно наконец произведенный в мичманы да вдобавок еще с полученным за участие в спасении Колчака белым Георгиевским орденом на кителе. Шульгин рекомендовал юношу очень хорошо, заметив, что если уж готовить себе смену, то как раз из таких ребят, достаточно образованных и способных, не комплексуя, усвоить достижения «европейской цивилизации». Тем более что на три года оторванный от нормальной жизни мичман вряд ли способен с ходу разобраться, что есть естественный продукт прогресса, а что — анахронизм и артефакт. И Воронцов согласился взять его к себе стажером на должность вахтенного начальника.

Мичман легко сошелся с экипажем своего первого корабля, только удивляясь некоторой холодности и заторможенности «офицеров» во внеслужебном общении.

Боцманские дудки отсвистели сигнал: «К походу и бою приготовиться!»

Берестин сошел на берег, рассчитывая понаблюдать за ходом сражения с локаторного поста. Да вдобавок ему требовалось лично руководить срочной транспортировкой выгруженного снаряжения в тыл, на турецких помощников, даже и полковников, он полагаться в этом деле не хотел.

В последний почти момент, когда винты начали проворачиваться, отводя корму парохода от причала, на пирс галопом вылетел Новиков. Копыта породистого гнедого жеребца загремели по настилу. Со стороны могло показаться, что сейчас высокий «ференги» (европеец) в турецком военном мундире пошлет своего коня прямо на узкий, приготовленный к подъему на борт трап. Однако Андрей резко осадил жеребца, спрыгнул наземь, отдал повод первому попавшемуся на глаза аскеру. Поднялся на палубу, четко, но как бы и шутливо козырнул Воронцову:

— Разрешите, ваше высокоблагородие, с вами прокатиться. Страх как хотелось всю жизнь в морской баталии поучаствовать…

— Не смею отказать, ваше превосходительство. Однако, ежели что, похороны за ваш счет. Страховка на случай геройской кончины для волонтеров Ллойдом не предусмотрена…

— Шуточки у вас, господин капитан! Ну да бог с вами, «моритури те салютант»! Только не забудьте подсказать, когда пригнуться потребуется…

По шестнадцати узким трапам друзья поднялись на открытую площадку верхнего мостика. Отсюда вогнутая парабола радиолокатора на фоне густо засиневшего неба казалась чуть больше папиросной коробки, а фигурку Берестина, провожающего взглядом осторожно скользящий вдоль брекватера пароход, едва можно было различить невооруженным взглядом на фоне припортовых пакгаузов и среди суматошно снующих вдоль причалов грузчиков-муши.

— «Как давно я не ходил в атаку», — вспомнил Новиков к случаю строчку из стихотворения поэта и танкиста Сергея Орлова.

— Я — тем более, — деликатно ответил Воронцов, который прекрасно знал, что Новиков в роли Сталина руководил войной только по крупномасштабным картам, а лично участвовал лишь в бою с аггрианскими бронеколоннами на Валгалле. — Мины боевые в Суэце потралить пришлось, это да, а стрелял я только по щитам на учениях.

То, что почти месяц он повоевал и в Великой Отечественной, Дмитрий как бы проигнорировал, поскольку до сих пор не был уверен, наяву это было или в «виртуальной реальности».

Вода за бортом была настолько прозрачная, что с двадцатиметровой высоты мостика на дне отчетливо различались крупные белые камни.

— Лево десять, малый вперед! — скомандовал Воронцов в ходовую рубку.

Если бы ему потребовалось обмануть английского коммодора и проскочить в Севастополь, он сделал бы это с легкостью. Лечь на курс норд-ост, дать ход тридцать узлов (а «Валгалла», подобно последнему обладателю «Голубой ленты Атлантики» — лайнеру «Юнайтед Стейтс», могла на форсировке развить и сорок), и гордые британцы не увидели бы его кормы даже в свои отличные дальномеры «Барра и Струда».

Но смысл-то намеченной акции был совсем в другом.

Они спустились в рубку.

— Вон, идут орелики… — Воронцов указал Новикову отметки на круглом экране локатора. Перебросил на панели несколько тумблеров, включая компьютерную систему распознавания цели. Наведенные по радиолучу оптические датчики, установленные на клотиках мачт, захватили объект, передали сигнал компьютеру, который его обработал, усилил и дорисовал неразличимые с дистанции в двадцать пять километров подробности.

Цветной пятидесятидюймовый экран изобразил отчетливо, словно в записи на лицензионной кассете, картину эффектно режущих штилевое море эсминцев. Они шли строем пеленга, с трехкабельтовыми интервалами, и действительно намеревались зайти на Зонгулдак с северо-запада, перекрывая пароходу прямой путь в Крым. Если жертва рискнет и успеет выйти в открытое море, то прижать ее к обрывистому, далеко выступающему на северо-восток берегу.

— Минут через десять-пятнадцать они нас заметят, — продолжил капитан и скомандовал вахтенному штурману: — Курс NNW-триста десять. Скорость двадцать пять.

Нос парохода покатился влево, под острым углом к курсу эсминцев.

— Сейчас мы покажем им свои мачты и трубы и поглядим, что ребята станут делать, — комментировал Воронцов происходящее малосведущему в морской тактике Новикову. — Включить дымоимитаторы! — приказал он на вахту.

Из трех колоссальных труб «Валгаллы» повалил густой угольный дым. Вообще-то ее парогазовые турбины даже на самом полном ходу давали о себе знать лишь дрожанием горячего воздуха над раструбами вентиляторов, но сейчас требовалось показать англичанам, что кочегары, надрываясь, швыряют лопатами в топки скверный турецкий антрацит.

— Готово, засекли…

На экране было отчетливо видно, как на левофланговом эсминце замигал ратьеровский фонарь.