Рабыня страсти - Бертрис Смолл

— Перевернись-ка!

Когда он подчинился, она вновь оседлала его — но на этот раз он всласть мог любоваться ее дивным телом. Склонившись так, что ее роскошный бюст почти касался лица Али Хассана, заставляя его терять рассудок, она потянулась за чем-то. Али Хассан высунул язык и принялся страстно ласкать ее соски — она хихикнула.

— Ты непослушный мальчик! — сердито упрекнула она его. — А ну-ка, руки за голову, Али Хассан! Я свяжу тебя — не сильно, не бойся! Но ведь ты не боишься меня, правда? — промурлыкала она, заметив, что он слегка оторопел. Секунду поколебавшись, Али Хассан послушно заложил руки за голову. Вначале она связала ему запястья, в потом, повернувшись к нему дивным своим задом, проделала то же с его щиколотками:

— Как только почувствуешь что-то не то, Али Хассан, дай мне знать, и я тотчас же освобожу тебя, — сказала она, вновь поворачиваясь к нему лицом.

Слова ее больно задели его мужское самолюбие. Разумеется, ему не по нраву эта беспомощность, но он скорее умрет, нежели признается в этом кому-либо, а тем более женщине! Он ухмыльнулся.

— Что ж, я с нетерпением жду того, что ты можешь дать мне, Зейнаб! — сказал он, но вдруг почувствовал стеснение в груди — ему стало трудно дышать… Он попытался растянуть путы и успокоился, обнаружив, что пря желании в любой момент сможет освободиться сам.

…Аллах всемогущий, где же Инига? — думала Зейнаб, восседая на груди Али Хассана и прижимаясь пышной грудью к самому его лицу.

— Вдохни мой особый аромат — аромат женщины, — хрипло и страстно говорила она. Затем, скользнув выше, она прижала свою промежность к самому его рту, а рукой взялась за его член.

Али Хассан просто оцепенел. О, это ни с чем не сравнимое ощущение нежной плоти у самых губ — и одновременно прикосновение ее пальчиков к его мужскому естеству!.. А ведь она ничего такого не делает — просто держит его.., и все же кровь ударила ему в голову и мучительно застучала в висках… Когда же она прошептала: «Поцелуй же меня!» — он не мог более сдерживаться. Губы его страстно прильнули к влажной плоти, а наградой ему был прерывистый вздох, который он истолковал однозначно. Воодушевленный, он попытался заработать языком — в ответ она вся раскрылась перед ним, одновременно лаская его член.

…Да, она пробуждала в нем доселе неизведанные чувства! Всякий раз, когда ему казалось, что вот-вот сок любви вырвется наружу, она притормаживала, нежно сжимая головку. Язык его бешено работал — он всеми силами старался заставить ее потерять голову, но, невзирая на страстные ее вздохи, красноречиво свидетельствующие об испытываемом ею наслаждении, она ни на секунду не теряла ясности рассудка. Он преисполнен был восхищения перед этой женщиной — даже обуреваемый безумной страстью! Она довела его до исступления — и точно угадала момент: губки ее обхватили трепещущий член. Али Хассан застонал. Одновременно она накрыла его губы своей ладошкой. Он принялся бешено лизать ее, страстно желая вновь ощутить ее вкус…

Теперь она нашла нужный ритм и заработала всерьез. Несколько раз она успешно сдерживала его жеребца, искусно сжимая головку губами и языком, не давая ему разрядиться. Потом она вновь сжала член рукой — и стала ласкать его поочередно то быстрыми, то томными и медленными движениями. Она чувствовала, что мужское тело под нею все выгибается в судорогах страсти. Зейнаб знала, что должна позволить ему разрядиться, покуда он не истомился и не утратил желания. Если бы это случилось, он был бы в ярости, а ведь гордость Али Хассана нельзя попирать до бесконечности. Убрав ладошку с его губ, она повернулась к нему лицом и увидела, что лицо его бледно и покрыто бисеринками пота.

Сладко улыбаясь, Зейнаб стала грациозно и медленно опускаться на его каменный член — он оказался поистине огромен и заполнил ее всю… Она тут же сжала внутренние мышцы и стиснула член нежно и страстно… Черные глаза Али Хассана просто-напросто вылезли из орбит. Рот его раскрылся, и из него вырвался стон страсти… Наверняка его слышал весь лагерь!

И тут вдруг глаза его закатились, в груди захрипело и забулькало — Али Хассан безжизненно распростерся на ложе. Зейнаб не вполне еще поняла, что происходит, но в это самое мгновение раздались крики: «Пожар! Пожар!» Снаружи раздался гул голосов. Зейнаб спрыгнула со своей жертвы, сорвала путы с его запястий и щиколоток, но тотчас же оседлала его вновь.

В шатер ворвался один из воинов Али Хассана — и, увидев господина в предельно откровенной позе, залился краской.

— Убирайся! — прикрикнула на него Зейнаб. — Мой господин Али Хассан велит тебе быть за старшего — сам он слишком занят! — И она прильнула к губам Али Хассана страстным поцелуем, содрогаясь и постанывая, а тем временем прислушиваясь, не убрался ли солдат восвояси? Когда она убедилась, что шатер опустел, она вновь приподнялась, всматриваясь в Али Хассана. Он не дышал. Тогда она приложила ухо к его сердцу, но ничего не услышала. Он был мертв… Осторожно она уложила руки трупа так, чтобы он выглядел как можно естественнее, затем накрыла тело покрывалом. Вероятнее всего, вся эта суматоха не позволит сообщникам до утра обнаружить, что господин их почил… А уж к этому-то времени Нази и Карим наверняка будут уже здесь! Теперь она уже не могла осмелиться поджечь шатер — иначе бандиты прибежали бы спасать господина.

Зейнаб торопливо натянула кафтан, задула лампы и выскользнула из шатра.

Она увидела то, что и предполагала, — половина лагеря была охвачена пламенем. Люди Али Хассана метались от лагеря к ручью с ведрами, всеми силами пытаясь затушить огонь. Никто не обратил на нее ни малейшего внимания — и она беспрепятственно, не замеченная никем, проскользнула в свой шатер.

— У меня получилось! — глаза Иниги сияли торжеством.

— Ты справилась прекрасно! — Зейнаб крепко обняла подругу. — Али Хассан мертв, Инига. Думаю, лучше нам накинуть плащи и скрыться в темноту, пока это еще возможно. Воины калифа скоро будут здесь, но если придется прождать их до рассвета, то лучше скрыться где-нибудь неподалеку в горах. Труп Дли Хассана могут вскоре обнаружить — и тогда меня призовут к ответу…

— Ты убила его?!! Но как? — глаза Иниги расширились от изумления.

— Не я его убила, а его безумная похоть. Я сыграла с ним в невиннейшую любовную игру, всеми силами отвлекая его и давая тебе возможность исполнить твою миссию, но ты долго медлила, Инига… И в конце концов у меня не оставалось выбора — я позволила ему войти в меня. Возбуждение его к тому моменту было столь велико, что черное сердце негодяя остановилось… О, это слишком легкая кончина для такого злодея! — Зейнаб схватила свой плащ: