Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов - Наталья Копсова

Вытерев слезы и стараясь не хлюпать носом, я с гордым достоинством отказалась от полицейского сопровождения. Должны же у человека оставаться хоть остатки личностной ценности!

– Хорошо, хорошо! Я вас только до такси провожу, – вежливо и охотно закивал блондинистой головой молодой норвежский полицейский.

В свой родной кабинет, но как-то боком, немного осторожно и опасливо, вплыл кругленький пузатенький почтмейстер и с сопереживанием в серых глазах под необыкновенно мохнатыми бровями с виноватым видом протянул мне мои деньги и документы.

– Вы нас извините и распишитесь вот здесь на чеке, – попросил он тихим голосом.

Я поставила требуемую закорючку, взяла все свое и решительно пошла оттуда прочь. Полицейский паренек под два метра ростом поспешил за мной вослед. На улице, заботливо поддерживая под локоток, как инвалида, меня с чрезвычайной осторожностью и предосторожностью довели до стоянки такси, открыли дверцу и усадили в стандартный «мерс». Это чтобы, значит, не удрала по пути следования в психбольницу? Шофером же моим опять был пакистанец средних лет, чем-то отчаянно похожий на бдительного служителя почтового ведомства. Благородным кивком головы я поблагодарила свое официальное сопровождение и, набрав в легкие побольше воздуха, выдохнула:

– В Аскер Бадс.

– Куда? Куда, мадам, вы хотите? – переспросил непонятливый водитель.

– В неврологический санаторий в Аскере! Вы таксист, Вы должны знать!

– А, тогда конечно, конечно… – сразу расслабился шофер и с трудно скрываемым ироническим любопытством искоса поглядел на меня. На мои подрагивающие в ушах бриллианты, на мои внушительные, белые и пушистые меха. Могу себе представить, что он подумал! Хоть серьги надо было из ушей вынуть, а то разнарядилась в пух и прах на встречу с резидентом разведки, да так и забыла снять. О господи, газеты со статьями про шпионаж не успела купить!

Однако машина вовсю неслась прочь из Сандвики, и идею с приобретением газет пришлось пока отложить. Стоит поискать сегодняшние выпуски в самом психсанатории, вот где подобные статеечки точно должны наличествовать! И снова… И снова, словно безответный листик в пору осеннего листопада, понесла-закружила меня судьба-индейка в очередной свой поворот водоворот… Что со мной будет дальше, сейчас и не представишь!

Глава 37

Итак, местом моего последующего обитания, уже шестым по счету за последние шестьдесят дней, если туда засчитать и зимний пляж в Сандвике, и комнату матери и ребенка, и разведывательную базу в виде шикарной лесной дачи, именуемым санаторием для профилактики и излечения нервных болезней, был комплекс аккуратненьких, крашенных беленьким домишек из дерева, построенных где-то сразу после или чуть-чуть до Второй мировой войны и уютно сидящих на высоких живописных цоколях из серых булыжников. Правда, я сразу заметила, что некоторые из домиков и гаражи были сложены из белого кирпича и оштукатурены. Они явно пристраивались не слишком давно, но были здорово стилизованы под остальные постройки за исключением своих квадратных по форме окон в алюминиевых рамах и без форточек. Все корпуса между собой соединялись современными стеклянными галереями-переходами.

Сам неврологический санаторий располагался как бы на высоком холме в центре небольшого не то лесочка, не то рощи, а где-то на горизонте слева, на фоне вечереющего фиолетово-багряными всплесками неба чернел изящно-строгий шпиль весьма красивой протестантской церкви. Мимо этой церкви с предельно ухоженным и аккуратным кладбищем вокруг мы проехали чуть-чуть раньше. Я запомнила: там как раз начинался поворот с указателем на Аскер Бадс. Где-то чуть поодаль, за прямыми стволами-знаками совсем отстраненных от суеты жизни зимних деревьев виднелась некрупная, обледенело-сизая скала с массивной каменно-бревенчатой мельницей при ней, возраст постройки которой я бы оценила лет в сто пятьдесят – двести, а еще слышался ровный гул, видно, незамерзающего и в холодный сезон года водопада. С первой секунды здесь становилось предельно ясно, что падающая вода – это единственное, что слегка будоражит тихое, сонное, несуетливое и неторопливое существование-созерцание всех без исключения обитателей данной обители. Мне этот звук – сам ритм показался приятным и напоминающим о вечном и несуетном мире.

По всей видимости, приведение нервного или депрессивного человека в состояние медитативности является главной задачей норвежской медицины, потому как уже на второй минуте пребывания, даже просто стоя возле здания клиники, пациенты типа меня начинали с облегчением ощущать, что половина проблем из их муторных или, наоборот, тоскливых жизней становилась им абсолютно «до фонаря».

Вместе с шофером такси мы с редкостным душевным умиротворением торжественно поднялись по широким, деревянным, вовсе не скользким ступенькам на высокое крыльцо под крутым белым козырьком, где он уверенно нажал на кнопку антикварного бронзового звоночка в виде дремлющей морды гривастого льва. Дверь почти сразу отворила приятная, приветливая и улыбчивая женщина лет сорока. На ней был вовсе не белый халат, как я уверенно ожидала, но пастельных бежево-розоватых тонов брючный костюм из хорошего магазина, розовая же блузочка-футболочка с треугольничком из стразов и легкий переливчатый газовый шарфик на шее. Вместе мы зашли в тепло полукруглой уютной гостиной со стилизованной под старинное плетение кружевной мебелью из соломы, акварельными пейзажами гор и лесов и чьими-то старыми фотографиями по стенам, а также целой тучей домашних растений и даже пальмами в синих мозаичных кадках.

Принимающая дама охотно расписалась на чеке таксиста, и он удалился прочь, забыв попрощаться с остающимися, – видимо, настолько тут умиротворился и погрузился в собственную суть, хотя, может, был просто-напросто невежлив. Дама с той же милой, видимо, никогда не сходящей с ее губ улыбкой повернулась ко мне, я еще раз на всякий случай вежливо с ней поздоровалась и вручила ей пластиковую папку с необходимыми бумагами, ранее полученную от сакс-бехандлера.

– Очень рада приветствовать вас, Вероника, в нашем Аскер Бадс. Уверена – вам у нас понравится. В санатории царит приятная дружеская атмосфера, проходят реабилитацию чудесные, необыкновенно добрые пациенты, работает опытный квалифицированный медперсонал. Меня зовут Хельга, в санатории я главная медсестра. Давайте мы выделим вам комнату в нашем центральном корпусе, это как раз где вы находитесь прямо сейчас. В центральном корпусе расположены диет-кафетерий, тренажерный зал, два массажных кабинета, парная и сухая сауны, недавно пристроены бассейн и джакузи, так что здесь, Вероника, думаю, вам будет удобнее всего. Согласны? Вот и чудесно. Все оборудование у нас новейшее и по последнему слову техники. Также должна вас информировать, что завтраки длятся у нас с шести до половины девятого, обед – он же ленч – с двенадцати до пятнадцати, а ужин – с восемнадцати до двадцати. Мы практикуем буфетную систему питания – приходите в указанные часы и выбираете желаемые блюда. Удобно, не правда ли?

Я в очередной раз молчаливо кивнула в качестве ответа. Вообще-то на самом деле я бы предпочла поселиться в одном из более отдаленных и современных корпусов, чтобы, как говорится, быть «подальше от начальства и шут с ней, с кухней». К тому же те корпуса были гораздо ближе расположены и к живописной, почти сказочной мельнице, и к бурлящему природному водопадику, однако ни о чем для себя просить я не стала. Сама себе не смогла бы объяснить причины, вроде по всему чувствовала, что на просьбу мою с готовностью и более, чем семидесяти процентной вероятностью исполнения откликнутся. То ли тут, в санатории, лень так сильно по мне растеклась, то ли не хотелось создавать своим появлением особой суеты в таком смиренном мирке, а только на все вопросы я кротко и согласно сразу же кивала в ответ.

Предельно любезная старшая сестра-хозяйка все с той же неизменно сияющей и мягкой улыбкой проводила меня до выделенной комнаты, быстренько указала, где там расположены выключатели света, регуляторы батарей, стенные встроенные шкафы и вход в санузел, вручила ключ, изящным движением пальчиков что-то вычеркнула в своем блокнотике и удалилась с наилучшими пожеланиями. Итого, вся процедура заняла не более пятнадцати минут, совсем как в обычной гостинице. Если вдруг захочется что-то уточнить или увидеть, надо только обратиться, – медперсонал всегда рад помочь своим пациентам.

Постель была аккуратно застелена и готова к приему больного, белые полотенца и белый же халат махровой выделки лежали на стуле рядом, а сама небольшая комнатка, к которой примыкала снежно-кафельная душевая с туалетом, в точности соответствовала какой-нибудь стандартной скандинавской трех-четырехзвездочной гостинице. В Скандинавии даже пятизвездочные номера весьма просты по дизайну, но все всегда стерильно чистое – мне близок такой подход. Палево-светлые стены украшали три скромных постера с изображением цветов, вставленных в самые обычные белые рамочки – вот и все оформительские изыски.